>> << >>
Главная Выпуск 16 Воспоминания об Эпохах
Воспоминания об Эпохах

Окончательное решение еврейского вопроса в СССР Сталиным, которое не состоялось по причине смерти Вождя

Яков Этингер
Апрель 2017
Опубликовано 2016-09-01 10:00

 

Окончательное решение еврейского вопроса в СССР Сталиным, которое не состоялось по причине смерти Вождя

 

 

Ко всем евреям Советского Союза

 Дорогие братья и сестры, евреи и еврейки! Мы, работники науки и  техники, деятели

науки и искусства – евреи по национальности – в этот тяжкий период нашей жизни

обращаемся к вам.

Все вы хорошо знаете, что недавно органы государственной  безопасности разоблачили

группу врачей вредителей, шпионов и  изменников, оказавшихся на службе американской

и английской разведки,  международного сионизма в лице подрывной организации

Джойнт. Они умертвили видных деятелей партии и государства – А.А. Жданова и А.С.

Щербакова, сократили жизнь многих других ответственных деятелей нашей  страны, в

том числе крупных военных деятелей. Зловещая тень убийц в  белых халатах легла на все

еврейское население СССР. Каждый советский  человек не может не испытывать чувства

гнева и возмущения. Среди  значительной части советского населения чудовищные

злодеяния  врачей-убийц закономерно вызвали враждебной отношение к евреям. Позор 

обрушился на голову еврейского населения Советского Союза. Среди  великого русского

народа преступные действия банды убийц и шпионов  вызвали особое негодоваиие. Ведь

именно русские люди спасли евреев от  полного уничтожения немецко-фашистскими

захватчиками в годы Великой Отечественной Войны. В этих условиях только

самоотверженный труд  там, куда направят нас партия и правительство, великий вождь  советского народа И.В. Сталин. Позволит смыть это позорное и тяжкое  пятно, лежайшее сегодня на еврейском населении СССР. Вот почему мы полностью одобряем справедливые меры партии и  правительства, направленные на освоение евреями просторов Восточной  Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера.

 

Лишь честным самоотверженным трудом евреи смогут доказать свою  преданность

Родине, великому любимому товарищу Сталину и восстановить  доброе имя евреев в

глазах всего советского народа.

 

 

Этингер Яков Яковлевич 

Окончательное решение еврейского вопроса в СССР Сталиным,

которое не состоялось по причине смерти Вождя

 

 

За две недели до своей смерти вождь приказал

подогнать к Москве и другим крупным городам

сотни железнодорожных составов, чтобы

вывезти всех советских евреев в Сибирь и на

Дальний Восток.

21 декабря в день рождения Сталина, многие снова вспоминают этого  человека.

Вспоминают по-разному. Кто-то несет цветы к Кремлевской  стене, а кто-то на мгновение

переносится в те сталинские годы, как в  кошмарный сон, который преследует всю жизнь.

Возвращаясь к теме «Сталин и евреи», нет смысла еще раз писать об  убийстве по

личному приказу Сталина главного режиссера

Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса (январь 1948 г.), об аресте и

расстреле Еврейского антифашистского комитета (1948-1949 гг.) , о «деле врачей» (1950-

1953 гг.) – об этом пишут много и часто.

 

Меньше (во всяком случае – широкой аудитории) известно, о том, что  Сталин вынашивал

планы «окончательного решения еврейского вопроса в  СССР и был близок к решению

этих планов. Об этом я беседую с доктором  исторических наук Яковом Этингером,

автором недавно вышедшей книги   мемуаров «Это невозможно забыть»

Но сначала несколько слов о собеседнике.

Яков Яковлевич Этингер – человек уникальной биографии. В детстве

он  прошел фашистское гетто в Минске, в юности – сталинские лагеря.

Его  приемный отец – врач Я.Г. Этингер – был первым (ноябрь 1950 г.) 

арестованным по «делу врачей и умер под пытками в тюрьме. Перу

историка-профессора, одного из крупнейших африканистов страны

Я.Я. Этингера принадлежат 10 книг и около 550 статей. Его

воспоминания  убеждают неопровержимыми фактами и личными

впечатлениями.

 

 

 

 1954 г. 
 
 
 2002 г. 
 
 
 

 

- Яков Яковлевич, в своей книге Вы доказываете, что «дело врачей» было  лишь

преамбулой к советскому Холокосту – истреблению евреев в СССР.  Это страшное

обвинение…

- У меня в этом нет сомнений. Мне приходилось встречаться со многими  авторитетными

свидетелями, в том числе с бывшим членом Политбюро ЦК  КПСС и председателем

Совмина СССР николаем Александровичем Булганиным,  и он мне рассказывал об этих

планах Сталина. 

- Что же он рассказывал?

- Я основываюсь не только на его рассказах, но и на архивных  документах, на

воспоминаниях многих людей. А планы были такие. Судебные процессы над врачами -

«убийцами в белых халатах», как их  называла советская печать, намечались на середину

марта 1953 года. И  они, конечно, состоялись бы, не скончайся Сталин 5 марта.

- Процессы должны были завершиться вынесением смертных приговоров?

- Это само собой. Но каких! Врачей профессоров предполагалось публично повесить на

центральных площадях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске,  Свердловске и других

крупнейших городах. Нужно было возбудить  ненависть народа к евреям вообще. В тех

условиях и при неограниченных  возможностях партийной пропаганды это было сделать

нетрудно.

- А потом?

- А потом должна была начаться массовая депортация евреев в Сибирь и  на Дальний

Восток. Булганин мне рассказывал, что в середине февраля  1953 года ему позвонил

Сталин и дал указание подогнать для этого к   Москве и другим крупным центрам

несколько сотен железнодорожных  составов. При этом, по его словам, планировалось

организовать крушения поездов «стихийные» нападения «патриотически настроенных 

граждан» на составы – с тем, чтобы расправиться с евреями еще в пути.

- Этот рассказ Булганина кто-то еще подтверждает?

- Да, Хрущев. Будучи в отставке, он рассказал, что было такое указание  Сталина -

организовать «народные выступления» против евреев во время  их депортации. До места

назначения должна была приехать только половина людей.

- Письменных указаний, конечно же, не было?

- Этот же вопрос я задал Булганину. Он усмехнулся и сказал: «Сталин не дурак, чтобы

давать письменные указания по данному вопросу». Но  есть свидетельство Николая

Полякова, сотрудника аппарата ЦК, который  был секретарем Комиссии для подготовки

депортации.

- Была специальная комиссия?

- Да, ее председателем был Суслов, а секретарем назначили Полякова, Там вот из его

записок следует, что по всей стране составлялись списки  (отделами кадров по месту

работы, домоуправлениями по месту жительства) – всех лиц еврейской национальности.

Причем существовало  два вида списков – чистокровных евреев и полукровок. Первые

выселялись  сразу, вторые потом. Для размещения депортированных в Сибири уже 

строились барачные комплексы по типу концлагерей. Разве это не  напоминает

гитлеровскую практику решения еврейского вопроса?

- А как предполагалось развернуть пропагандистскую компанию?

- Это тоже известно. Сначала должна была последовать провокация. Патриотически

настроенные граждане (под руководством инструкторов, конечно) должны были начать

еврейские погромы. И тогда правительство, якобы спасая евреев от народного гнева,

решает спешно переселить их в Сибирь и на Дальний Восток. Для этого уже готовились к

печати пропагандистские материалы, а газета «Правда» должна была выйти с  передовой

статьей под загаловком «Русский народ спасает еврейский  народ». Об этом мне говорил и

известный историк академик Евгений Викторович Тарле. Он же рассказывал мне, что

бараки были сооружены со стенками в одну доску. Это значит, что из-за сильных морозов

должна  была погибнуть значительная часть депортированных.

- Говорят, группа видных евреев должна была выступить с письмом к

правительству с просьбой осуществить массовую депортацию? Это верно?

- Да, это так. Письмо на имя «великого и мудрого вождя товарища  Сталина» уже было

подготовлено, шел сбор подписей. Подписи собирали политический обозреватель

«Правды» Хавинсон (он писал статьи под псевдонисос М. Маринин) и философ академик

Митин. Им помогал и другой академик – историк Минц. В письме нужно было заклеймить

арестованных врачей – «извергов рода человеческого» – и потребовать для них самой 

суровой кары. Организаторы ездили по квартирам, приглашали людей в  редакцию

«Правды», чтобы подписать этот позорный документ.

- Отказаться , видимо, было нелегко…

- Еще бы! Но все-таки несколько человек отказались подписывать. Это писатель

Вениамин Каверин, певец Марк Рейзен, композитор Исаак Дунаевский, генерал Крейзер,

профессор Ерусалимский. Как рассказывала  мне дочь Ильи Эренбурга, он направил

Сталину письмо, где сообщал, что  не подпишет заявление. Вместе с тем в письме

давалось понять, что если обстоятельства потребуют, то он все таки будет готов поставить

свою  подпись. Черновик письма я видел сам.

- Сколько человек подписали письмо?

- Полный список лиц, подписавших этот позорный документ, неизвестен. Среди

известных – дважды Герой Советского Союза генерал полковник  Драгунский,

возглалявший так называемый Антисионистский комитет  советской общественности,

композитор Матвей Блантер – он мне сам об  этом рассказывал, поэт Павел

Антокольский..

- Ну а само письмо сохранилось?

- Нет, сразу после смерти Сталина оно было уничтожено и, казалось, что никогда не

удастся узнать его полное содержание. Но произошло

невероятное. Несколько лет назад ко мне пришла незнакомая женщина. Она не назвала

своего имени, но рассказала, что ее покойная мать работала машинисткой в центральной

газете. И разбирая оставшиеся после  нее бумаги, дочь нашла машинописный экземпляр

письма, озаглавленного  «Ко всем евреям Советского Союза». Это письмо я опубликовал в

свой книге. По-видимому это один из черновых вариантов того самого письма.

- Я слышал, что была еще и брошюра.

- Как же! Тогдашним редактором журнала «Вопросы философии» Чесноковым (кстати,

Сталин выдвинул егл на ХIХ съезде КПСС в состав Президиум ЦК)  был написан

теоретический труд. Он назывался «Почему необходимо выслать евреев из

промышленных районов страны». Брошюра была  напечатана в типографии МВД СССР

миллионным тиражом и сдана на спецхранение, чтобы в день «икс» появиться на

прилавках книжных  магазинов одновременно с рецензиями в центральной печати.

- Трудно поверить, что из миллионного тиража не уцелел ни одного экземпляра…

- Их уничтожили люди с Лубянки, а там приказы выполнять умеют. И все  же я надеюсь

отыскать этот документ. Может кто то из читателей

поможет? Такие вещи надо сохранять, как память – хотя бы в назидание  потомкам.

- Яков Яковлевич, вам чудом удалось спастись из гитлеровского гетто, а из

советских лагерей вас освободила смерть Сталина…

- Порой мне кажется, что я прожил несколько жизней и вот уже 50 лет живу под знаком

прошлого. И все это, признаюсь, не дает мне душевного  покоя.

- Прошло полвека. Как вам кажется, это было давно?

- Давно? Да что вы! Вчера.

* * *

==========================================================

Об авторе книги ЭТО НЕВОЗМОЖНО ЗАБЫТЬ Якове Яковлевиче  Этингере 

 

 

 1954 г. 
 
 
 2002 г. 
 
 
 

 

Этингер Яков Яковлевич  (р.1929)
  историк-африканист

1929, 12 августа. — Родился в Минске. Отец – Лазарь Яковлевич Ситерман (1892–1941?), терапевт, профессор. Мать – Вера Соломоновна Ситерман (1892–1942).

1941, середина июля. — Переселение семьи в еврейское гетто.

1941, 7 сентября. — Арест отца гестаповцами. (После долгих издевательств повешен в минской тюрьме.)

1941–1942. — Жизнь с матерью в гетто. Проникновение туда няни Марии Хорецкой, поддержка продуктами, передача записок друзьям.

1942, 5 мая. — Расставание с матерью и побег Якова из гетто. Его вывела М. Хорецкая (ум. 1961). Прощальный совет матери сыну: разыскать в Москве близкого друга Л.Я. Ситермана – профессора Я.Г. Этингера.

1942, конец июля. — Гибель матери во время погрома в минском гетто.

1944, август  1947. — Встреча в Москве с Яковом Гиляриевичем Этингером (18871951), профессором Второго московского медицинского института, консультантом Лечебно-санитарного управления Кремля. Его жена – Ревекка Константиновна Викторова, врач (р. 1889).
Поселение у него дома. Поступление в 6-й класс школы. Усыновление Я.Г. Этингером Якова Ситермана. Взятие им фамилии и отчества своего приемного отца.

1948. — Окончание школы с серебряной медалью. Студент-экстерн исторического факультета МГУ.

1949. — Лишение отца кафедры в Втором московском мединституте по личному указанию Сталина; увольнение с работы. Установка в домашнем телефонном аппарате подслушивающего устройства.

1950, 17 октября. — Арест на улице Я.Я. Этингера. Обвинение в антисоветской деятельности. Лефортовская тюрьма.

1950, 18 ноября. — Арест отца. Обвинение его в антисоветской деятельности на основании записи домашних разговоров.

1950, осень – 1951, май. — Ночные допросы. Приговор Особого Совещания при НКВД от 5 мая 1951: 10 лет заключения в спецлагере за антисоветскую деятельность.

1951, 16 июля. — Арест матери.

1951, 2 марта. — Смерть отца в Лефортовской тюрьме.

1951, начало июля. — Прибытие в порт Ванино для отправки пароходом в Берлаг.

1951, август. — Помещение в Ванино в лагерный изолятор. Этапирование в Москву. Лефортовская тюрьма. Допросы десятью следователями по особо важным делам. Психическое и физическое давление в течение шести месяцев допросов. Отказ от дачи показаний о вредительской деятельности врачей.

1952, середина марта. — Направление в Вятлаг (Кировская область).

1954, 30 ноября — Освобождение.

1956. — Окончание исторического факультета Московского университета.

1956–1989. — Работа в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР.

1961, 29 декабря. — Защита кандидатской диссертации «Экспансия Западной Германии на арабском Востоке и в Африке после второй мировой войны».

1970, 13 мая. — Защита докторской диссертации "Политические проблемы межгосударственных отношений в Африке".

1960-е – 1990 гг. — Сбор материалов по «делу врачей». Беседы с Николаем Булганиным.

1889 – 1990-е гг. — Выход на пенсию. Участие в создании общества "Мемориал" и деятельность в нем (до середины 1990-х гг.). Участие в учреждении правозащитной организации "Гражданский мир" и Ассоциации евреев – бывших узников гетто и фашистских концлагерей.

1992. — Знакомство в КГБ с делом на себя, отца и мать. Написание воспоминаний.

* сведения, выходящие за рамки воспоминаний, выделены курсивом

 

ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ РЕПРИЗА

о сталинском плане решения еврейского вопроса путем выселения всех евреев в концентрационные лагеря на Дальный Восток,

половина которых должна была умереть по дорогев в результате "народного гнева" с погромами в поездах,

остальные - в построенных в одну доску и в три стены с открытой морозам одной стороной бараках и от смертельно тяжелых работ 

 

================================================================================

приложение: «Вагоны продезинфецировали так, что там не выдержать и 5 минут»: в 1953-м готовили депортацию евреев из Риги

 
Февраль 7, 2017 23:21 Редакция PRESS История 
сталин
 
Я пишу как современник тех событий, которые теперь изучают историки. К весне 1953 года я уже был бывшим корреспондентом «Литературной газеты» по всей Прибалтике: сняли после публикации в «Правде» 25 февраля 1952 года статьи за подписью «Группа читателей» по поводу романа В. Лациса «К новому берегу». Об этой истории я расскажу в другой раз. За «Группой читателей» стояли Сталин, Молотов, Маленков, Берия, как было установлено еще 10-15 лет назад.
 
Однако вернемся к статье о депортации евреев. В декабре 1952 года мне позвонил друг нашей семьи Карл Мартынович Граудин – член ЦК компартии Латвии, начальник политотдела Прибалтийской железной дороги, бывший корреспондент «Правды» по Латвии в первые послевоенные годы.
 
– Миша, нет ли у тебя настроения погулять в Верманском парке? Рад буду тебя видеть, – сказал Карл.
Карл Граудин встретил меня на дорожке парка и начал:
– Мне необходимо тебе кое-что сказать… Вчера я провожал Бориса Полевого (Карл дружил с Полевым), и вот что он мне поведал… Ты только не волнуйся, Борис сказал, что готовится операция еще страшней, чем с народами Кавказа… Готовится депортация всех евреев на Дальний Восток.
– Это произойдет и в Латвии? – спросил я Карла.
– Везде, в том числе и в Латвии, – ответил он.
 
Карл любил выпить, и мы зашли в ресторан «Кавказ», где его хорошо знали.
– Что же делать? – спросил я друга.
– Ума не приложу, куда ехать… Будут снимать и в поездах, требовать паспорта, но тебе не нужен паспорт… Во всяком случае, надо быть готовым.
По словам Бориса Полевого (он работал в «Правде» и был близок к высшим партийным кругам), был создан штаб во главе с Сусловым, который и готовил эту операцию.
Зима проходила в тревоге и горьких раздумьях.
 
рига1
 
Карл Граудин почти каждый вечер звонил. Моя судьба осложнялась еще и тем, что я был заклейменным журналистом Михаилом Зориным. Зорин – мой литературный псевдоним, под этой фамилией я публиковался в «Литгазете» и других изданиях, а по паспорту я Симхович Михаил Израилевич. Моя семья – это жена, литератор, переводчица с идиша Шулькина Ида Захаровна, моя мать, женщина преклонного возраста, Фаня Моисеевна Симхович, сын Захар, школьник, старший брат – доктор-рентгенолог Залман Израилевич, старший научный сотрудник института травматологии в Риге, и младший брат Илья Израилевич – известный артист цирка, дрессировщик медведей (на афишах писали: Леонид Дубровский – первый еврейский укротитель медведей).
 
Я заказал телефонный разговор с младшим братом Ильей (он гастролировал в Саратове) и рассказал ему о наших опасениях. Дело в том, что Илья был женат на русской, кроме того он разъезжал по стране.
– В цирке нет антисемитизма, – сказал он. – Меня никто не тронет, – в этом он был убежден. – Я в цирке – Дубровский.
 
А у жены моей Иды брат Абрам Захарович был директором ремесленного училища, он участник войны, как и мы. Словом, вся наша большая семья жила в тревогах и волнениях.
События назревали грозно. 18 февраля 1953 года был арестован коммунист, член партийной организации Союза писателей Латвии профессор Макс Юрьевич Шау-Анин. Ему шел шестьдесят девятый год; полуслепой литератор, в годы буржуазной Латвии он был большим другом Советского Союза, активно работал во время войны в Еврейском комитете защиты мира.
 
рига2
 
В Риге пошли аресты евреев. Примерно 20 февраля в Союзе писателей Латвии состоялось закрытое партийное собрание, на котором я присутствовал как член партии (вступил в компартию в 1942 году в армейской газете). Секретарь партбюро Карл Краулинь сказал: «В нашей среде много лет маскировал свое лицо сиониста Шау-Анин. Теперь он разоблачен». Был снят с работы в ЦК партии Латвии друг нашей семьи главный редактор журнала «Блокнот агитатора» герой войны Исаак Соломонович Лившиц. Арестовали еврейского писателя Мовшу (Марка) Разумного. Арестовали участника гражданской войны в Испании и Второй мировой войны Бориса Клеймана…
Мы с женой каждую ночь ждали ареста. На нашей площадке жил прокурор города Риги Романовский. Его сынишка школьного возраста приходил играть с нашим сыном. Как-то он сказал: «Папа говорит, что в Риге будет много свободных квартир, потому что арестуют всех евреев…».
 
Я с волнением ждал приезда из Москвы Карла Мартыновича Граудина. В конце февраля он позвонил, и мы, как всегда, встретились в парке. Вот что рассказал Карл. Он принимал участие в совещании руководителей железных дорог страны и начальников политотделов дорог. Руководил совещанием М.А. Суслов. Присутствовал Г.М. Маленков, но не выступал: сидел угрюмый и молчаливый. Суслов сказал, что в ближайшее время в стране будет проведена серьезная акция, к которой нужно готовиться руководителям железных дорог в отдаленных районах страны. Речь шла о Сибири, Казахстане, Оренбурге, Забайкалье. Слово «евреи» не произносилось. Суслов сказал, что за акцией, ее подготовкой и проведением внимательно следит товарищ Сталин.
 
вагон3
 
Карл Граудин пользовался большим уважением. Член ЦК партии Латвии, ученый, член-корреспондент Академии наук Латвии, журналист «Правды», блестяще владевший пером. На совещании он не выступал. Но после совещания его друг из партийных кругов Сибири сказал: «Речь идет о депортации евреев в наши сибирские края».
 
– Что с нами будет? – спросил я Карла.
– Ума не приложу… – повторял он.
 
Граудин рассказал, что он побывал в редакции «Правды», от которой в послевоенные годы был собкором в Латвии, и встретился с ее главным редактором Леонидом Ильичевым. Ильичев в разговоре касался предстоящей акции, но слово «евреи» тоже не произносил. Он заметил, что Латвия и особенно Литва – это «сионистские гнезда в Прибалтике». На прощание Ильичев подарил Граудину свою блестяще изданную монографию «Фридрих Энгельс».
 
Томительно шли дни февраля и марта. Директор Латгосиздата Петерис Баугис в один из таких дней рассказал нам, что был вызван в ЦК Латвии, где ему предложили уволить всех работников еврейской национальности и всем авторам-евреям вернуть рукописи.
Любопытно, что начальник политотдела Московской окружной дороги рассказал Граудину, что провели дезинфекцию в товарных вагонах огромного эшелона, в которых везли на Восток пленных немцев.
 
– Теперь эти эшелоны будут двигаться без остановок на Восток, за редким исключением для поездной прислуги, – сказал начальник политотдела.
 
В Москве Граудин, конечно же, встретился со своим другом Борисом Полевым (они в соавторстве написали небольшую книжицу). Борис Николаевич горестно заметил, что по Москве ходят слухи о депортации евреев.
 
И вдруг неожиданность – в первых числах марта болезнь и скоропостижная смерть Сталина!
31 марта я выехал в Москву. Пришел в редакцию «Литературной газеты». У всех членов редколлегии во главе с Симоновым, Рюриковым, Гулиа, Атаровым – перекошенные лица.
 
Я навестил семью Михаила Матусовского, с которым в Донбассе молодыми начинали литературную жизнь. Миша жил в районе Сивцева вражка. Они с женой Женей рассказали, что каждую ночь ждали «гостей».
– Смотри, мы готовились к печальному отъезду… – Они показали мне валенки, тулупы, теплые вещи, мешки для постели…
 
Миша скорбно качал головой. Он – известный поэт, участник войны, получивший тяжелое ранение, большой друг Константина Симонова, написавший с ним поэму о революционном Луганске, член партии, жил в тревоге за свою семью, малолетних дочурок, за свою жену, бывшую с ним на фронте.
 
– Мы перезванивались каждую ночь с Алигер, Долматовским, Казакевичем, Гроссманом…
 
Казакевич – этот бесстрашный человек, боевой разведчик, любимец армии, автор военных книг, лауреат Сталинской премии, сказал Матусовскому: «Я им не дамся…». Что он имел в виду, говоря это, трудно сказать.
 
В ту пору дружбой с Казакевичем гордились многие писатели. Это можно судить по записям Твардовского, Юрия Олеши, упомянувшего его в книге «Ни дня без строчки…». Матусовский говорил мне, что Казакевич поделился своими тревогами с Олешей. Юрий Карлович – великий художник, затюканный в советское время как «исписавший себя писатель богемного типа», сказал: «Если это случится, я тоже еврей…».
Матусовский рассказывал, что Василий Семенович Гроссман, который в то время жил на Беговой улице, почти не спал ночами. Гроссман – летописец войны, особенно Сталинградской битвы, человек мужества и отваги, чьи статьи, написанные во время войны, перепечатывались в США, Англии, распространялись листовками, сказал Матусовскому: «Они не остановятся ни перед кем…». Гроссман был просто потрясен в те дни.
 
А Москва словно потеряла чувство времеени. 4 апреля вечером я поехал к Сергею Островому. Сергей Островой – еврей, известный поэт. Едва я вошел в дом, он сказал:
– Только что сообщили – врачей освободили… Рюмина арестовали…
Когда я вернулся в Ригу, профессор Шау-Анин был освобожден, освобождены и другие евреи, широко известные в Латвии.
 
вагон2
 
Карл Мартынович Граудин говорил потом в нашем доме:
– Я вас очень жалел и не все рассказывал… Когда я был на совещании в Центральном комитете партии, начальник политотдела Московской окружной дороги сообщил мне, что вагоны, в которых возили пленных немцев, так промыли дезинфекцией, что пробыть в вагоне пять-десять минут опасно для здоровья – кружится голова, болят и слезятся глаза, душит кашель, начинается рвота. И в этих вагонах собирались везти евреев! Нам с Харьей (русская жена Граудина, – М.З.) было вас жаль до боли…
 
В 1953 году после ареста Берии я и моя семья жили в Москве, в писательском доме в Лаврушинском переулке, № 17, в квартире писательницы Валерии Герасимовой – первой жены Александра Фадеева. И Герасимова рассказала нам, что Саша, как она называла Фадеева, в один из февральских дней ей сказал, что «замышляется страшная акция против евреев…». Как известно, после развода с Фадеевым Валерия Герасимова вышла замуж за Бориса Левина – талантливого писателя, погибшего во время финской войны. У нее остался ребенок, рожденный уже после гибели Левина, – девочка Анечка.
 
– А в нашем доме, – говорила Валерия Анатольевна, – столько писателей-евреев – Кирсанов, Каверин, семья Михаила Голодного, поэт Юрий Левитанский, Кирилл Левин… Даже Миша Светлов готовился к худшему.
 
И еще одно доказательство, что такая акция готовилась. Граудин рассказал, что он как начальник политотдела Прибалтийской железной дороги (то есть Латвии, Литвы и Эстонии) получил письмо из Центрального Комитета партии Советского Союза: по линии политуправления Министерства путей сообщения подготовить список лиц не коренной национальности – инженеров, техников, руководителей различных отраслей дороги, их домашние адреса, номера телефонов. Насчет «лиц некоренной национальности» – это была маскировка. Более того, из Москвы приезжали сотрудники аппарата ЦК и политуправления, перечитали этот список и взяли с собой. Один из них даже заметил Граудину: «У вас на дороге все руководящие посты занимают не национальные кадры, а евреи…»
 
Сегодня в Москве, если она не уехала, должна проживать дочь Карла Мартыновича – Людмила Карловна Граудина, доктор филологических наук. Она знает о нашей дружбе с ее славным отцом. Живет там и семья Михаила Матусовского – Инна, Евгения. Живет дочь Валерии Герасимовой – Аня Шаргунова, которую мы знали ребенком.
 
Как сказал мне Вениамин Александрович Каверин (мы были связаны двадцатилетней дружбой):
«Только смерть палача спасла евреев еще от одной трагедии».
 
Михаил ЗОРИН, "Лехаим"
Михаил Зорин, - журналист, критик, писатель. Жил в Риге. Автор книги "Начиналась война", посвященной преддверию и первым дням Великой Отечественной в Латвии. 
 
зорин
 

Добавить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Войдите в систему используя свою учетную запись на сайте:
Email: Пароль:

напомнить пароль

Регистрация