Закат Европы и свет надежды

К концу Первой мировой войны чуткие люди уловили наступление кризиса мира, в 
котором жили. Мандельштам зарифмовал: «B ком сердце есть, тот должен слышать, 
время, //Как твой корабль ко дну идет». Николай Бердяев опубликовал статью «Конец 
Европы». Наиболее важным продуктом апокалиптических размышлений той поры 
стала книга Освальда Шпенглера «Закат Европы». За сто лет после обнародования, 
соображения Шпенглера только прибавили в своей актуальности.
История представляется Шпенглеру процессом рождения, расцвета и умирания 
независимых друг от друга культур: египетской, эллинской, индийской, европейской 
– всего их у него восемь. Шпенглер не выделил в отдельную еврейскую культуру, 
хоть о существовании такой книги, как Библия, наверняка знал. Отжившая культура 
по Шпенглеру вырождается в цивилизацию. Время жизни такого цикла близко к 
тысячелетию. 
Схему истории Шпенглера приняли и трактовали многие современные ему мыслители. 
Бердяев писал: «Всякая культура неизбежно переходит в цивилизацию. Цивилизация 
есть судьба, рок культуры. Цивилизация же кончается смертью, она есть уже начало 
смерти, истощение творческих сил культуры... Философия, искусство существуют 
лишь в культуре, в цивилизации они невозможны и не нужны».
Культура, это, в формулировке Фёдора Степуна: «могущественное творчество 
созревающей души, – рождение мифа, как выражения нового богочувствования, 
– расцвет высокого искусства... имманентное действие государственной идеи 
среди группы народов, объединенных единообразным мирочувствованием и 
единством жизненного стиля». Противоположность культуры – цивилизацию – 
Степун определяет так – «умирание созидающих энергий в душе; проблематизм 
мирочувствования; замена вопросов религиозного и метафизического характера 
вопросами этики и жизненной практики. В искусстве – ... быстрая смена чужих 
входящих в моду стилей, роскошь, привычка и спорт. В политике – превращение 
народных организмов в практически заинтересованные массы... Цивилизация 
представляет собой, таким образом, неизбежную форму смерти каждой изжившей себя 
культуры».
Шпенглер предсказал умирание современной ему европейской 
культуры: «Высочайшие достижения Бетховенской мелодики и гармонии покажутся 
будущим культурам идиотическим карканьем странных инструментов. Скорее, чем 
успеют истлеть полотна Рембрандта и Тициана, переведутся те последние души, для 
которых эти полотна будут чем-то большим, чем цветными лоскутами. Кто понимает 
сейчас греческую лирику? Кто знает, кто чувствует – что она значила для людей 
античного мира?» Его прогноз: «Мы будем умирать сознательно, сопровождая каждую 
стадию своего разложения острым взором опытного врача». Или, в формулировке 
Степуна: «Европе осталось одно – смерть; в Европе возможна только цивилизация и не 
возможна культура».
Истекший век протёк по предсказанному Шпенглером пути. На глазах умирала 
культура Европы. Покинули мир последние выдающиеся композиторы Прокофьев, 
Шостакович, великие художники Шагал, Пикассо, Дали. Ещё лет сорок 
назад обсуждались мысли знаменитых философов и писателей, к их мнению 
прислушивались. Сегодня я не могу назвать ни одного деятеля западной культуры, 
который бы был авторитетом для человечества.
В то же время достигла расцвета цивилизация, как её определял Степун – «роскошь, 
привычка и спорт». Комфортность сегодняшней западной жизни не знает ничего 
подобного в истории. 
И, однако, в красочном изложении того же Степуна: «Для Шпенглера цивилизация 
лицо, но не лицо жизни; а живое лицо смерти». То, что Западная цивилизация 
умирает, констатируют современные демографы. Сегодня европеянки имеют в среднем 
по 1,4 ребёнка на женщину при необходимых для воспроизводства 2,1 ребёнка. Если 
50 лет назад средний возраст европейцев был меньше 24 лет, то сейчас он больше 
сорока. Как считают демографы – пройдена точка невозврата. Такое падение уже не 
остановить. Заменяют угасающие народы мусульмане, переселяющиеся из Африки и 
Азии. Если заселение гибнувшей Римской империи переселенцами-варварами заняло 
около трёх столетий, то население нынешней Европы поменяет свою идентичность за 
одно. 
Современный социолог Давид Голдман, объясняя, «как гибнут цивилизации» (это и 
название его книги) предлагает несколько полуироничных «универсальных законов 
Шренглера» – кого же ещё? Один из этих законов: «Мелкие цивилизации исчезают по 
многим причинам, но великие цивилизации умирают только тогда, когда они больше 
не хотят жить».
Бердяев объяснял неизбежность этой потери старой Европой воли к жизни так: душа 
Европы, по мнению философа, выражена Гёте в образе Фауста. «Фауст в пути своем 
переходит от религиозной культуры к безрелигиозной цивилизации. Фаустовская 
душа с ее бесконечными стремлениями, с раскрывающейся перед ней далью, есть 
душа христианского периода истории... Судьба Европы – христианская судьба». И эта 
судьба заканчивается. Континент потерял религиозность. Во многих её странах лишь 
10-15% граждан религиозны.
Социолог Мэри Эберштадт в своей книге «Как Запад потерял Бога: новая теория 
секуляризации» связывает демографическое угасание Европы с потерей ей 
религиозности. «Разрушение семьи питает крушение религии», говорит она. В свою 
очередь «Сексуальная революция 1960х и последующих лет расколола семейные 
союзы», например «по последним отчётам почти половина скандинавов живут в 
семьях, состоящих из одного человека». Оценка безрадостная – религиозность в 
Европе пропадает из-за крушения института брака, а брак, в свою очередь переживает 
кризис из-за потери гражданами религиозности. Неразрушимый порочный круг.
На фоне всего этого пессимизма находится одна культура, не вмещаемая, и 
благоразумно не включённая Шпенглером в его теорию «заката», и один «народ, 
живущий отдельно и среди народов не числящийся», как сказал в Торе (Числа 23:9) о 
евреях пророк Билам. «Вы – одни из нас», – уговаривал в недавней дискуссии евреев 
посол Дании в Израиле, приглашая Израиль разделить с Европой процесс капитуляции 
перед мусульманами и угасание.
 Но в эссе «Израиль пересёк точку невозврата – в верном направлении» Д.Голдман 
рисует картину, полностью противоположную тому, что мы видим в Европе. Он 
пишет: «Левые, особенно израильские левые считают, что время для страны истекает, 
и вводят себя в состояние истерики против Израиля. Демографическая бомба, 
которая волнует левых, и недавно помянутая, в частности Джоном Керри – это не 
относительный рост арабского населения. Она работает в ином направлении. Эта 
бомба – рост еврейского населения. Израиль трансформируется при этом в наиболее 
религиозную страну в Западном мире... 57% израильтян принадлежат в большей 
или меньшей степени к ортодоксальному иудаизму... Это израильское большинство 
к тому же быстро разрастается... Почти половина израильских армейских 
офицеров принадлежат к религиозным сионистам... Ультра-ортодоксы постепенно 
присоединяются к работающим, а не проводят всю жизнь в йешивах». 
Сравнивая демографические тенденции Израиля с европейскими, Голдман 
замечает: «Это анти-интуитивно – Израиль плывёт против секулярного течения, 
становясь более религиозным, в то время, когда остальной современный мир 
становится более секулярным... Израиль выделяется в современном мире, имея 
в среднем по три ребёнка на женщину (ближайшие к нему США – 1,9 ребёнка 
на женщину). Это не только разряжает «демографическую бомбу», о которой 
столько говорят. Это меняет характер страны». Голдман привлекает для объяснения 
происходящему в Израиле те же выводы Эберштадт: – «Процесс идёт в обе стороны: 
наши дети приводят нас к вере».
Такое объяснение само требует объяснения. Почему в европейской культуре и в тех, 
что уже исчезли, имел место переход, словами Бердяева, «от религиозной культуры 
к безрелигиозной цивилизации» и связанное с этим демографическое угасание, а у 
израильских евреев, на значительно большем, чем у других временном промежутке, 
на наших глазах происходит возрождение? Логически понять это невозможно, не 
сравнивая сами религии, питающие эти разные культуры.
История мира и есть такое сравнение. Закат Европы, предсказанный Шпенглером, и 
расцвет Израиля, предсказанный ТАНАХом, указывают – которая из мировых религий 
является религией жизни. Приближается подведение итогов.
Предчувствие этих итогов делает понятными жгучую неприязнь основной массы 
европейской общественности, смирившейся со своим неизбежным исчезновением, к 
Израилю, избегающему пути угасающей цивилизации, и про-израильские сантименты 
последних защитников европейского наследия, таких, как голландский политик Гирт 
Валдерс, видящих в Израиле свет надежды.