Россия срочно выводит все активы с Запада

Алексей Кравцов, председатель Арбитражного третейского суда в Москве, президент Союза третейских судов:

— Алексей Владимирович, объясните, что происходит? Почему начались аресты нашего имущества?

— Почти год назад, 28 июля 2014 года, было объявлено решение третейского суда в Гааге по иску ЮКОСа. Россия должна была заплатить 50,02 млрд долларов (с учетом процентов сумма уже выросла почти до 51 млрд). У истцов было два пути: либо потребовать деньги у России, либо искать российское имущество в других странах и просить о его аресте. Они прошли оба. В минувшем ноябре обращались к российскому правительству, но получили отказ. Мы заявили, что не будем исполнять решение третейского суда в Гааге. Тогда в мае представители ЮКОСа, имея на руках третейское судебное решение, обратились в государственные суды Франции и Бельгии и получили исполнительные листы для взыскания суммы через арест нашего имущества. Иначе говоря, Россия не исполняет решение Гаагского суда, но его исполняют Франция и Бельгия, вскоре к ним присоединятся США, Великобритания и ряд других стран.

— А мы обязаны исполнять это решение?

— Есть Европейская конвенция о внешнеторговом арбитраже 1961 года, подписанная практически всеми странами, участвующими в мировой торговле, в том числе и СССР. Конвенция предусматривает, что экономические споры могут рассматриваться не только в государственных, но и в третейских судах. Ранее, в 1958-м, в Нью-Йорке была принята Конвенция о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений, и наша страна ее тоже подписала. В данном случае мы являемся ответчиками по иску ЮКОСа, и решение третейского суда уже исполняется.

— Президент Владимир Путин обосновал наш отказ от исполнения этого решения тем, что Россия не ратифицировала Европейскую энергетическую хартию. Какая связь между хартией и решением суда?

— Президент совершенно правильно сказал, что хартия не ратифицирована Госдумой, хотя и была подписана Россией. А в юридическом мире есть понятие «конклюдентные действия». Это действия, которые подтверждают наличие обязательств, то есть даже если какой-либо международный договор не подписан, но страна его выполняет, значит, она его признает. В хартии есть раздел IV «Разрешение споров». В соответствии с этим разделом иск ЮКОСа и был подан в третейский суд в Гааге. Мы прошли всю предусмотренную хартией процедуру предварительных разбирательств, включая выбор арбитра и юридических фирм, которые защищали наши интересы. И когда мы теперь заявляем, что решение исполнять не будем, это выглядит странно. Ведь до сих пор мы обязательства по хартии исполняли…

— Кто защищал наши интересы в этом суде?

— Были наняты две международные юридические компании — Cleary Gottlieb Steen and Hamilton LLP и Baker Botts.

— И они вот так бездарно проиграли процесс?

— Некоторые эксперты ставят им в заслугу снижение суммы иска со 114 млрд до 50 млрд долларов. Но я считаю, что это все равно, что поставить лисицу сторожить курятник. Любой грамотный юрист сразу сказал бы: дело проигрышное. Сейчас опять Минфин и Минюст нанимают «лучших международных юристов» за большие деньги, чтобы попытаться исправить ситуацию…

— Какое имущество России сейчас находится под угрозой ареста?

— Пока об этом не объявлено. Можно с уверенностью сказать, что не будет арестовано дипломатическое имущество — здания посольств и консульств, помещения, компьютеры, библиотеки, автомобили и прочее. Все остальное под угрозой. Это могут быть коммерческие представительства, торгово-промышленные палаты. Но наиболее привлекательны для истцов акции и деньги, которые хранятся в зарубежных депозитариях и банках.

— Их там много?

— Много. И это существенные деньги. Например, Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. О том, что эти средства надо хранить в России, говорилось уже много раз. В частности, когда начались разногласия с Соединенными Штатами. Пусть бы деньги работали на нашу экономику, а не на американскую. Но вопрос просто замяли. С экономической точки зрения за рубежом хранить выгоднее — там выше банковский процент. Погнались за «длинным рублем» и теперь попали в нехорошую ситуацию. Наши деньги могут просто забрать по этому иску.

— Что еще может быть арестовано?

— Нефть и газ, которые мы поставляем в Европу, тоже наше имущество. Судебные исполнители просто перекроют краны и заберут его. И этот ход истцов для нас опасен тем, что в случае изъятия углеводородов, нам предъявят иск покупатели, у которых возникнут претензии на взыскание своих убытков.

— Сейчас в руководстве страны говорят о подготовке «зеркального ответа». В чем он может состоять? Что у нас можно арестовать из зарубежного имущества?

— Я не очень понимаю, что это значит. Если мы говорим, что решение третейского суда было незаконным, то «зеркальный ответ» тоже будет незаконным. Я не верю, что наши власти намеренно пойдут на такое решение. Скорее всего могут быть запущены механизмы каких-то старых дел, которые по политическим или дипломатическим мотивам были надолго приостановлены. Наверняка есть какие-то вялотекущие споры, которые можно реанимировать. Это могут быть уголовные или шпионские дела. Но они будут не зеркальными, а просто ответными. Других вариантов я не вижу…

— А суд в Гааге был политизирован?

— Нет. Третейские суды — это коммерческие организации, они не принадлежат никакому государству, поэтому и ценятся своей независимостью. Политика вмешивается на следующих этапах исполнения судебных решений…

— Есть ли у нас шансы выиграть?

— Никаких. Никто не в состоянии повлиять на решение третейского суда и отменить его невозможно. Государственные суды четырех стран его поддержали. Собственно говоря, уже не важно, кто за, кто против. Мы можем обжаловать и протестовать сколько угодно. Можем со своей стороны не исполнять это решение, то есть не платить. Но нас никто и спрашивать не будет. Истцы по кусочкам соберут все 51 млрд по разным странам.

— Что же нам делать?

— Срочно выводить свое имущество из-за рубежа. В авральном режиме сделать это сложно. Что не успеем вывести, то достанется истцам. Сейчас единственный возможный вариант — начинать переговоры с акционерами ЮКОСа об урегулировании спора. Можно договариваться с ними об отсрочке платежей. Но лишь в том случае, если обе стороны готовы пойти на такие переговоры.

Мы не знаем, что у нас есть в загашнике по вопросу претензий к этим странам. Может, какие-то неисполненные этими странами контракты, нарушения договоренностей или долги. Тогда их можно активизировать. Эти долги могут быть старые, даже с советских времен. Если есть, то их можно предъявить, чтобы приостановить реализацию решений третейского суда.

— Какие возможны последствия всей этой истории?

— Мы показываем всему миру, что не исполняем решения третейских судов. Это серьезный удар. Мы много лет боремся за улучшение инвестиционного климата, пытаемся завоевать доверие инвесторов и ставим эти процессы под серьезный удар. Во всем мире принято так: если подписался под конвенцией — значит, надо выполнять решение третейского суда.

Надо иметь в виду: последователей у ЮКОСа может оказаться много. Любая компания с иностранным капиталом, которая была обанкрочена в нашей стране, а их немало, имеет такие же шансы обратиться в третейский суд в Гааге под предлогом того, что они тоже являются участниками Энергетической хартии. И они получат аналогичное решение и будут претендовать на наше имущество. Может воспользоваться этим Украина: у нее есть вопросы, связанные с имуществом в Крыму. Там ведь не только пляжи, но есть еще и месторождения нефти и газа, которые получила Россия.

Либо нам надо выходить из Европейской конвенции о торговом арбитраже. Но тогда мы ставим крест на экономических отношениях со всем миром, с нами дела вести никто не будет. Мы можем выкопать ров по границе, поставить великую русскую стену и обнести колючей проволокой. Никого не пускать и не выпускать. Только нужно ли нам это?

Источник: коммерсант.ру

http://www.kommersant.ru/doc/2753260