Если бы Петр проиграл Полтавскую Битву: глядя из Швеции

– Шведы не пригодны для демократии. Приходится это 
констатировать. Похоже, Шведская Федерация – не та страна, которая 
может когда-нибудь стать настоящей частью Европы – с горечью 
проговорил Рольф Тоштендаль, известный шведский историк. – Мы – 
Азия. Люди восточной культуры.

 
Профессор Рольф Тоштендаль работал в университете Упсалы и жил 
здесь же, в Упсале, в старой части города. Это был худощавый человек 
семидесяти лет с лысой головой и в сильных очках с озабоченным 
взглядом. Он прекрасно говорил по-русски. Мы сидели у него в кухне его 
двухкомнатной квартиры с бутылкой хорошего французского вина. Он 
принял меня, гражданина Киевской Руси, весьма приветливо, согласился 
поговорить. Собственно говоря, именно для разговора с профессором я и 
прилетел в Стокгольм, а потом приехал автобусом в Упсалу.
 

– Профессор, ваш диагноз неутешителен, – мягко заметил я. – Есть 
– Самые серьезные. Я придерживаюсь такой точки зрения, что в 
жизни каждого государства есть поворотные моменты или, как иной раз 
говорят, ключевые точки на временной шкале, определяющие развитие на 
столетия вперед. На мой взгляд, таким поворотным моментом было 
Полтавское сражение. Для Швеции оно стало знаком того, что усилия 
Карла Двенадцатого по обретению статуса великой державы увенчались 
успехом, что позднее было закреплено завоеваниями на востоке и юге, а 
для России Полтавское сражение означало сотрясение основ 
великодержавия, которое со и вовсе было утрачено. Уверен, что если бы 
Карл Двенадцатый, а вместе с ним Швеция, проиграл бы, наша история 
начала бы развиваться по-другому. А так мы пошли по экстенсивному 
 

Это было крупнейшее сражение Северной войны между русской 
армией под командованием Петра Первого и шведской армией во главе с 
Карлом Двенадцатым. Оно состоялось утром двадцать восьмого июня 
тысяча семьсот девятого года в шести верстах от города Полтава на 
Украине. Разгром русской армии привёл к перелому в Северной войне и 
началу господства Швеции на Севере и Востоке Европе.
 

От Полтавы Карл пошел на Москву, без особого труда захватив её. 
После этого шведские войска двинулись в направлении Казани, которая 
тоже пала, вслед за тем был покорён Урал. Швеция обрела свои очертания 
в Европе, раскинувшись на территории Норвегии, Финляндии, Дании, 
Польши, Белоруссии, но главное, России, вплоть до Черного моря и 
Уральского хребта. Петру Первому осталась только Юго-Западная часть 
Украины, которую назвали Киевской Русью и которая уже никогда не 
помышляла о расширении своих пределов. Зато Швеция, получившая к 
тому времени название Шведской империи, продолжила свои устремления 
на Восток. Вы, конечно же, всё это знаете. Восемнадцатый век, 
присоединение больших территорий Сибири, Дальнего Востока, попытки 
их освоения. В тысяча семьсот восемнадцатом году умер Карл 
Двенадцатый, совсем недолго, один год правила Ульрика Элеонора, а 
заканчивали движение на Восток сначала Фредрик Первый, представитель 
Гессенской династии, а потом Адольф Фредрик и Густав Третий из 
Гольштейн-Готторпской династии. Швеция стала огромным государством, 
не случайно сменивший Густава Третьего Густав Четвертый Адольф 
сказал в тысяча восемьсот пятом году, что главная проблема Шведской 
Профессор Тоштендаль невесело улыбнулся, давая понять, что 
согласен с Густавом Четвертым Адольфом. Протянув руку, он взял 
бутылку, налил вина в широкие стаканы, поднял свой.
 

– Давайте выпьем за то, чтобы между нашими народами 
сохранялись нормальные отношения. Несмотря ни на что. По крайней 
 

– Мне – тоже. – Я глотнул рубиновой жидкости: вкус был отменный. 
Французы не разучились делать вино. Слова «несмотря ни на что» 
прозвучали не случайно, в последнее время отношения между Шведской 
Федерацией и Европой стали весьма напряженными. Я ещё выпил вина. – 
Значит, проблемы в размерах Швеции?
– Да, – профессор охотно кивнул, – размеры Швеции являются ее 
проблемой. Но далеко не единственной. На мой взгляд, огромной ошибкой 
Карла Двенадцатого было то, что он не отменил крепостное право на 
русских территориях после их вхождения в состав Швеции. Учитывая 
численность населения, проживавшего там, оказалось, что подавляющую 
часть подданных Шведской Империи составляли крепостные. К тому же, 
не говорившие по-шведски – его учили только дворяне. По имеющимся 
сведениям, Карл Тринадцатый в тысяча восемьсот одиннадцатом году, то 
есть на второй год своего царствования, поднимал вопрос об отмене 
крепостного права, но встретил яростное сопротивление со стороны 
помещиков и вынужден был отступить. А потом началась война с 
Наполеоном, о довоенных планах пришлось забыть. И только в тысяча 
восемьсот шестьдесят первом, после сокрушительного проигрыша в 
шведско-турецкой войне, когда стало ясно, что развитие страны зашло в 
тупик, Карл Пятнадцатый отменил крепостное право. На мой взгляд, это 
было сделано слишком поздно. К началу двадцатого века в обществе не 
успели сформироваться значительные группы, четко осознающие 
собственные интересы и готовые отстаивать их. Не было сколь-нибудь 
заметных зачатков гражданского общества.
 

Как известно, Карл Пятнадцатый хотел дать всем подданным 
конституцию, но не смог сделать это – столь высоко было сопротивление 
дворянства после отмены крепостного права. Пришедший после него на 
трон Оскар Второй также воздержался от дальнейших преобразований. А 
потом случились вооруженные выступления в Стокгольме, в Москве, 
спровоцированные большевиками, и Густав Пятый, сменивший Оскара 
Второго в тысяча девятьсот седьмом году, вынужден был пойти на 
уступки: даровать конституцию и учредить парламент. Это 
способствовало началу нормальной политической жизни, а вслед за тем – 
расцвету экономики, но в тысяча девятьсот четырнадцатом началась 
Первая мировая война, отрицательно сказавшаяся и на экономическом 
росте, и на политической стабильности. Все это подготовило 
драматические события, разразившиеся в тысяча девятьсот семнадцатом 
году, которые начались в феврале отречением от трона императора 
Густава Пятого, а осенью привели к захвату власти большевиками под 
руководством Ленина. Вальдемар Ленин был на четверть шведом, еще на 
четверть – евреем и на половину – мордвином. Но он отстаивал совсем не 
идею превосходства той или иной нации. Он был ярким представителем 
коммунистической идеи, причем, худшей части этих представителей – 
большевиков. Тех, кто всегда старался давить меньшинство, кто привык 
действовать насилием. Особая ирония в том, что большевики насилием 
Мне трудно было сдержать усмешку.
 

– Дорогой профессор, я представляю, кто такие большевики. В 
нашей стране он и тоже были. Хотя, к счастью, власть им не удалось 
захватить. В отличие от вашей страны. Я в общих чертах знаю, что было 
дальше. Разразилась гражданская война. Против коммунистов выступили 
монархисты и сторонники демократии. Было пролито много крови. Но 
большевики победили, после они стали строить свою коммунистическую 
империю. Перенесли столицу из Стокгольма в Москву, закрыли границу, 
отменили всю частную собственность, стали преследовать бывших 
дворян, офицеров. Потом непосильными налогами разорили крестьян и 
вызвали голод. А после этого железной рукой Леона Троцкого провели 
индустриализацию, попутно расстреляв уйму людей.
Профессор Тоштендаль оживился.
 

– Да, именно так. Вы, Андрей, хорошо знаете нашу историю. 
Конечно, ключевыми событиями были отмена частной собственности и 
попытки полного подавления государством человеческой 
индивидуальности. Если первое было сделать относительно легко, второе 
коммунистическая власть пыталась делать все семьдесят четыре года 
Дело вовсе не в Троцком и не в Ленине. Коммунистическая власть 
могла построить лишь тоталитарное государство с мобилизационной 
экономикой. Такая экономика хороша, чтобы строить танки и 
бомбардировщики. Но разве можно запланировать, например, сколько 
нужно красных женских туфель тридцать седьмого размера или серых в 
полоску мужских костюмов пятидесятого? Для этого нужна рыночная 
экономика, а она не бывает без частной собственности.
 

Вторая мировая война разразилась по вине нацистской Германии, 
мечтавшей захватить весь мир. Но она не представляла исключение. Союз 
Социалистических Республик Швеции тоже хотел захватить весь мир. 
Поэтому я разделяю мнение, что если бы Германия не развязала войну, ее 
развязал бы Союз. Тоталитарное государство всегда агрессивно.
Хотя Союз готовился к войне, нападение Германии застало его 
врасплох, отсюда столько погибших в первое полугодие, отсюда столь 
долгое и масштабное отступление, в ходе которого были оставлены 
Стокгольм, Хельсинки, Петербург, Великий Новгород. Врага удалось 
остановить только на подступах к Москве, и то ценой огромных усилий. А 
потом были сражения на Юге страны, потеря Крыма. Немецкие войска 
дошли до Волги. И лишь невероятными усилиями нам удалось остановить 
врага, отбросить, переломив ход войны. Ошибкой немцев было то, что они 
хотели поработить Союз, превратить его население в рабов. Если бы они 
освобождали многонациональное население от коммунистического 
режима, они добились бы успеха. Но Гитлер и его окружение думали 
Победа над Германией стала возможна лишь благодаря созданию 
антигитлеровской коалиции, благодаря совместной борьбе с врагом. В 
одиночестве Союз не смог бы одолеть нацистскую Германию. После 
войны многие жили надеждой, что хорошие отношения между Союзом и 
другими странами останутся на долгие времена, может быть, навсегда. Но 
хорошие отношения быстро разладились, уже в сорок восьмом началась 
холодная война, обернувшаяся гонкой вооружений. Союз не успел 
восстановить разрушенную войной экономику, люди голодали, жили в 
нищете, а страна тратила ресурсы на танки, самолеты, бомбы. Некоторое 
потепление в международных отношениях наступило только после смерти 
Троцкого осень тысяча девятьсот пятьдесят пятого. Но гонка вооружений 
продолжалась, как и холодная война. Именно гонка вооружений 
 

Тут я не выдержал, прервал профессора:
 

– Уважаемый Рольф, разумеется, в истории нет сослагательного 
наклонения. Произошло то, что произошло, и иного не могло быть.
Профессор энергично помотал головой из стороны в сторону:
– Дорогой Андрей, ваша формулировка не точна. Всегда есть 
несколько возможностей для развития той или иной критической 
ситуации. Конечно, реализуется только одна из них. То есть, иное могло 
быть, хотя и не случилось. Поэтому правильнее сказать так: произошло то, 
что произошло, хотя были возможности для иного развития событий. Вот 
почему я говорю: если бы Карл Двенадцатый проиграл, – а это было 
вполне возможно, – развитие нашей истории пошло бы иначе. В этом 
случае Швеция на данный момент была бы небольшой страной, но весьма 
удобной для жизни. Скорее всего, мы, как сейчас Киевская Русь, имели бы 
развитую промышленность, выпускали качественные автомобили, 
самолеты, жили бы в добротных домах. И не знали бы никаких проблем с 
властью, с правами человека. Это было возможно. Только история пошла 
по другому пути. Реализовалась другая возможность.
 

Я не думал легко сдаваться:
– Но какая разница, могло это случиться или не могло? Это не 
Глаза профессора горели нетерпеливым светом, хотя голос по-
– Ну, как вы не чувствуете разницу? Невозможность и не 
реализованная возможность – это принципиально разные вещи. Историк 
обязан их различать, чтобы лучше понимать суть исследуемых событий, 
их подлинное значение. Чтобы находить те самые поворотные моменты, 
ключевые точки на временной шкале, которые определяют развитие на 
Если говорить о Полтавском сражении, то план шведского 
командования строился на внезапности атаки и на убеждении, что русская 
армия, также как и в битве при Головчине, будет пассивна в наступлении и 
в основном станет обороняться. План включал в себя два этапа. Первый – 
шведская пехота ранним утром под прикрытием темноты неожиданно для 
противника атаковала редуты и прорвалась в тыл русских в пространстве 
между их редутами, устроенными между Будыщанским и Яковецким 
лесами. Затем последовал удар шведской кавалерии по русской коннице, 
сосредоточенной за редутами. На втором этапе атаки шведы штурмовали 
русский опорный пункт, и одновременно с этим шведская кавалерия 
охватила его с севера, тем самым, обрезав пути отступления русским 
войскам, что в конце концов привело к их полному разгрому. Вполне 
могло быть так, что шведы не смогли бы захватить все редуты, например, 
третий, самый укрепленный. Или русская конница – драгуны под 
командованием Александра Меншикова – смогли дать отпор шведской 
коннице. Собственно говоря, один раз это произошло, и тогда Карл 
Двенадцатый приказал шведской пехоте двинуться на помощь кавалерии 
сквозь линию редутов, чем спас положение.
 

В ситуации, когда сражающиеся силы примерно равны, роль 
случайности становится решающей. И эта случайность может определить 
будущее страны. Я уверен, что если бы Карл Двенадцатый проиграл, 
история Швеции сложилась бы иначе. А так мы продолжаем тащить за 
собой непосильный груз проблем даже после того, как коммунистический 
режим пал. У нас по-прежнему громадная территория, на которой нет 
нормальных дорог, нормального жилья, у нас по-прежнему люди живут в 
ужасных условиях. У нас нет независимого суда. Но главное – нет 
нормальной экономики. Страна держится только на нефти и газе. Да, это 
дает многомиллиардные прибыли, но значительную их часть забирает себе 
– И все эти проблемы Шведской Федерации порождены победой 
Карла Двенадцатого в сражении под Полтавой? – Великое сомнение 
– Нет, конечно. Корни многих проблем уходят в глубь веков. Но то, 
что развитие Швеции пошло по экстенсивному пути, определила именно 
эта победа. – Профессор на секунду замолчал, потом поднял на меня 
вспыхнувшие глаза. – Поворотный момент подобен железнодорожной 
стрелке. Она не создает поезд, она пускает его на тот или иной путь. И 
потом он движется по этому пути. – Рольф Тоштендаль опять протянул 
руку к бутылке, налил мне и себе вина. – Давайте выпьем…

– Профессор, простите, но я хочу сказать тост. Вы меня убедили. 
Поэтому предлагаю выпить за поворотные моменты в истории, за то, 
чтобы проходить их правильно. Я попробовал представить себе, что 
сейчас творилось бы в нашей стране и как бы мы жили, если бы Карл 
Двенадцатый проиграл. То есть, если бы Петр Первый победил. Слава 
Богу, что этого не произошло. За поворотные моменты в истории.
Я коснулся моим стаканом стакана профессора и неспешными 
глотками выпил вино. Редакционное задание было выполнено – я взял 
интервью у профессора Тоштендаля. Мой взгляд устремился за окно – там 
раскинул свои улицы небольшой городок Упсала, находившийся на краю 
огромной страны рядом с ее давней столицей. Если бы не старый, 
заслуженный университет, о нём никто бы не знал. И мне подумалось: 
«Если бы он проиграл тогда, стал бы наш Киев столицей государства?..»