Национальный интеллект в сегменте социогуманитарного знания(российская способность усваивать уроки истории)

На основе системного анализа исторического опыта и основных тенденций современного развития Российской Федерации в статье рассмотрены основные угрозы национальной безопасности, связанные с непоследовательностью процессов либерализации российского общественного и государственного строя и нарастанием внутриполитических противоречий.

 Два выдающихся русских интеллектуала в начале ХХ в. сформулировали взаимо-дополнительные тезисы. Так первый отечественный нобелевский лауреат И.Павлов утверждал: «Судьбу наций определяет ум интеллигентский», а знаток российской  истории, профессор Московского университета В.Ключевский с горечью заметил: «Отечественная история, в сущности, не учит ничему. Она только наказывает за невыученные уроки». Несколько эпизодов отечественной истории выразительно иллюстрируют правоту классиков.

1. Воспроизводство «полицейщины»

Проявляя благонамеренную заботу о своих подданных, а также желая обеспечить порядок в городах, Петр I в регламенте Главному Магистрату (1721 г. янв. 16),  высказывает следующее воззрение на задачи полиции: «Полиция особенное свое состояние имеет, а именно: оная споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения, всем безопасность подает от разбойников, воров, насильников и обманщиков и сим подобных, непорядочное и непотребное житие отгоняет, и принуждает каждого к трудам и к честному промыслу, чинить добрых досмотрителей, тщательных и добрых служителей, города и в них улицы регулярно починяет, препятствует дороговизне, и приносит довольство во всем потребном к жизни человеческой, предостерегает все приключившиеся болезни, производит чистоту по улицам и в домах, запрещает излишество в домовых расходах и все явные погрешения, призирает нищих, бедных, бельных, увечных и прочих неимущих, защищает вдовиц, сирых и чужестранных по заповедям Божиим, воспитывает юных в целомудренной чистоте и честных науках; вкратце ж над всеми сими полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков, и фундаментальной подпор человеческой безопасности и удобности". (1-е П. С. Зак. N 3708).[1] Однако российская действительность, мало считаясь с благими намерениями преобразователя, внесла свои коррективы: полиция – вместо гражданства.

Русский историк и религиозный философ Г.Флоровский (1893—1979), характеризуя правление Петра I, писал: «Полицейское государство не столько внешняя, сколько внутренняя реальность. Не столько строй, сколько стиль  жизни… “Полицеизм“ есть замысел построить и “регулярно сочинять” всю жизнь страны и народа, всю жизнь каждого отдельного обывателя ради его собственной и ради “общей пользы“  или “общего блага“.  “Полицейский” пафос есть пафос учредительный и попечительный».[2]

Посетивший Россию в конце 1830-х гг. А. де Кюстин, отметил обилие  мельчайших, ничтожных и совершенно излишних мер предосторожностей, считавшихся необходимыми, и которые свидетельствовали о том, что империя объята страхом. «Здесь… можно дышать, не иначе как с царского разрешения». «Русский государственный строй – это строгая военная дисциплина вместо гражданского управления, это перманентное военное положение, ставшее нормальным состоянием государства».[3] По мнению американского историка Пайпса: «в начале 1880-х гг. в царской России наличествовали все элементы полицейского государства… Политика была объявлена вотчиной правительства и его высокопоставленных чиновников; вмешательство в нее со стороны неуполномоченных на то лиц, т.е. частных граждан, являлось преступлением и наказывалось в соответствии с законом».[4] 

Ситуация принципиально не изменилась и после начавшегося в 1905 г. перехода к видимости общественного представительства. В 1906 г. Макс Вебер, внимательно наблюдая за событиями в Российской империи, опубликовал статью «Переход России к псевдоконституционализму», в которой отметил: «При ознакомлении с документами российской государственной жизни поражаешься, какой в них вложен огромный труд и как тщательно они бывают разработаны. Но они  всегда направлены к одной и той же цели – самосохранению полицейского режима. Объективная бессмысленность этой цели устрашает».[5] Прошло всего одиннадцать лет и история наглядно продемонстрировала: полицейщина - не самый надежный интегратор социума - империя развалилась.

Парадокс ситуации в том, что и ниспровергатели империи попались в ту же историческую ловушку. Что воздвигли революционеры-победители на обломках полицейской имперской государственности? Они возродили еще более жестокую и беспощадную советскую полицейщину в форме диктатуры. И, всего 74 г. спустя,  история вновь подтвердила – полицейское государство недолговечно. Невозможно вообразить: Советский Союз – вторая сверхдержава – развалился в условиях мирного времени, в отсутствии критически значимых внешних угроз, защищенный мощнейшим ракетно-ядерным потенциалом и обладая всей полнотой государственного суверенитета.

А что воздвигает правящий класс постсоветской России? Уже в первом своем послании стране (05.11.2008) президент России Д.Медведев подверг резкой критике государственный аппарат,  который сам себе суд, сам себе партия, сам себе работодатель и издатель; и сам себе, в конечном счете, народ. Бюрократия, контролируя избирательный, а потому и политический процессы, суды, СМИ, бизнес, определяет важнейшие параметры существования общества, траекторию его дальнейшего движения. Претензии на тотальный контроль очевидны. Под заклинания о «сохранении политической стабильности», вместо «суверенной демократии» возникла «суверенная бюрократия». Как утверждал еще К. Шмидт, если государство сосредоточено преимущественно на вопросах стабильности и безопасности, оно неизбежно превращается в полицию.   Недаром президенту России Медведеву в 2011 г. пришлось вновь напомнить бюрократии: «Не следует слишком сильно затягивать гайки»…

В полном соответствии с пожеланием Б.Грызлова - бывшего спикера Государственной Думы, в нижней палате парламента России «нет места для политических дискуссий». Парламентские фракции, оппонирующие доминантной партии «Единая Россия», даже сложив вместе все свои голоса,  не могут без ее соизволения вставить и запятую в обсуждаемый законопроект. Тем самым Дума, формируя законодательство, утратила способность поддерживать в нем баланс разнонаправленных интересов больших социальных групп со всеми возможными малоприятными последствиями. Г-н Грызлов искренне не понимает: если парламент «не место для политических дискуссий», то они неизбежно – вопрос времени - выплеснутся, вначале, баррикадными боями на улицы городов, а затем и на поля сражений гражданской войны.

        События 2011 - 2013 гг. свидетельствуют: группы господства держат курс на воссоздание полицейщины. Наиболее отчетливо это сформулировал главный редактор «Независимой газета» К.Ремчуков. В ходе прямого эфира на радио «Эхо Москвы» он заявил: все 20 лет независимости Россия была очень несовершенным государством. Но мы не были государством полицейским. Сейчас Россия  подошла в вплотную к тому, чтобы превратиться в полицейское государство.[6]

      2. Почему элиты России не видят предвестий социальных катастроф?

       В мае 1862 г. всего год после отмены крепостного права, в Петербурге и больших провинциальных городах появилась прокламация, озаглавленная «Молодая Россия».[7] Она начиналась словами: «Россия вступает в революционный период своего существования». Призывая революцию, «кровавую и неумолимую», идейные  предшественники радикал-революционеров начала ХХ в., писали: «Мы не страшимся ее, хотя и знаем, что прольется река крови, что погибнут, может быть, и невинные жертвы… Мы не испугаемся, если увидим, что для ниспровержения современного порядка приходится пролить втрое больше крови, чем пролито якобинцами в 1790-х годах… Скоро, скоро наступит день, когда мы распустим…знамя будущего, знамя красное и с громким криком: «Да здравствует социальная и демократическая республика русская!», - двинемся на Зимний дворец, истреблять живущих там… Мы издадим один крик: «В топоры!», и тогда, кто будет не с нами, тот будет против, кто против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами… На сколько областей распадется земля русская – этого мы не знаем. Начнется война, потребуются рекруты, произведутся займы и Россия дойдет до банкротства. Тут-то и вспыхнет восстание, для которого будет достаточно незначительного повода!».     

Текст прокламации символичен. Он содержит практически все основные концептуальные положения грядущего большевизма. Исторические предшественники большевизма отчетливо сформулировали важнейшие элементы революционной стратегии, включая беспощадный террор, истребление правящей династии, войну, как основную предпосылку восстания, реки крови, распад России. 

История засвидетельствовала: программа «Молодой России» была  грозным предостережением властям и образованному обществу России, свидетельствуя о назревании острейшего исторического вызова и политического кризиса. Однако, этот  вызов практически не был замечен и, тем более, должным образом осмыслен. Общество не осознавало зарождавшихся на его глазах предпосылок надвигавшейся социальной катастрофы и ничего не предприняло для ее предотвращения. Исторический финал известен – имперская государственность рухнула; в горниле гражданского конфликта погибли миллионы.

Прошло сто лет. В 1970-е годы, в обстановке политической стабильности, под широковещательные и самодовольные разглагольствования околовластных «обществоведов» о неизбежно-грядущем коммунизме, Советский Союз уверенной поступью шел, как оказалось, навстречу «крупнейшей геополитической катастрофе ХХ века». Действительно, не поддается воображению: вторая сверхдержава распалась в условиях мирного времени, в отсутствии критически-значимых внешних угроз, защищенная мощнейшим ракетно-ядерным потенциалом и обладая всей полнотой государственного суверенитета.

На протяжении послевоенных десятилетий в создание систем отражения внешних угроз были вложены колоссальные ресурсы. Согласно оценкам руководителя Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, чл-корр. РАН А.Арбатова, к концу своего существования СССР имел «четырехмиллионную армию… арсенал в 30 с лишним тысяч единиц ядерного оружия, более 2 тыс. стратегический ракет, 60 тыс. танков и почти 200 атомных подводных лодок (что было больше, чем у всего остального мира вместе взятого)».[8]

Направив все свои помыслы на борьбу с внешним врагом, руководители СССР явно недооценили внутренние проблемы и угрозы безопасности. К их отражению, исключая опять-таки репрессивную активность политической полиции, практически не готовились. Более того, правящая элита эти проблемы старательно игнорировала, требуя того же от российских ученых. Основная масса населения вновь, как и столетие назад, не осознавала надвигавшейся катастрофы. Исторический результат тождественен – советская государственность рухнула. В локальных конфликтах на постсоветском пространстве погибли сотни тысяч человек.

Российской империей управляли представители привилегированных групп общества; Советским Союзом – выходцы из внеэлитных слоев. Однако, тождество исторического результата -  распад государства, свидетельствует о едином социокультурном базисе обоих общественно-исторических проектов. Периодические крушения российской государственности  свидетельствуют о низком качестве стратегического национально-государственного управления и вынуждают задуматься о причинах последовательного сокращения жизненного цикла каждой следующей версии государства (см. рис). Жизненный цикл Российской империи – 300 лет. Существование СССР ограничилось всего 74 г., и с момента его распада 22 года

=============================================================================================

Об авторе: 

Сергей Александрович Магарил

к.э.н., доцент РГГУ (Москва)magaril@yandex.ru

Опубликовано:Журнал «Современная научная мысль»№ 4, 2013. С.15-27.