Размывание границ между гражданским и этническим после распада СССР

 

 

 

Российское — а затем и советское — государство традиционно опиралось на “имперский” подход к национальному вопросу: важнее была верность государству и царской дина- стии (или коммунистической партии), чем национальной общине. Довольно долго Романовы скептически относились ко всем видам русского национализма; казалось, что идея этнического определения нации входит в противоречие с династическим пониманием государства. Советские строители нации, несмотря на “этнофилию”, характерную для их подхода в целом1 , осуждали любое проявление “великорусского шовинизма”. Распад Советского Союза не повлек за собой мгновенных перемен в этом вопросе. После 1991 года на смену идее о многонациональном “советском народе” пришла столь же сложная и много- гранная “российская” гражданская идентичность2 . Однако по мере того как “советское” постепенно уходило в прошлое, взгляд на эти вопросы стал меняться. В настоящей статье прослеживается, как менялась позиция президента Владимира Путина по национальному вопросу после его возвращения в Кремль в 2012 году. В этот период, на фоне внутренних и внешних про- блем, массовых протестов в Москве и дру- гих больших городах после думских выборов 2011 года, а также нарастающего кризиса на Украине, Кремль занялся пересмотром пред- ставлений о национальной идентичности. На основании анализа программных речей Пу- тина, касающихся национального вопроса, я утверждаю, что традиционная этнополитиче- ская корректность, которая ассоциируется с гражданским, мультиэтническим сознанием, постепенно отступает на задний план, усту- пая место “русскости”, то есть идентичности этнокультурного типа. Тем не менее я считаю, что Кремль воздерживается от осуществления политики откровенного этнонационализма. Более того, расширяя пространство для ма- невра, Кремль намеренно размывает границы русского этнического самосознания, оставляя возможность для различных интерпретаций идентичности — как более узкой, так и более широкой, чем просто совокупность граждан Российской Федерации.

 

В начале статьи будет представлен подход Путина к национальной идентичности в те- чение первых двух сроков его пребывания на посту российского президента (2000–2008), а затем будут проанализированы основные высказывания Путина по национальному вопросу в первые годы его третьего срока. Я полагаю, что в данных выступлениях Путин дает новое определение национальной иден- тичности: сдвиг от концепции преимуще- ственно гражданской нации, основанной на гражданстве и государственной принадлеж- ности, в сторону “этничности”, опирающейся на русский язык и культуру — т.е. к понятию нации, в котором центральную роль играют этнические русские. В следующем разделе я рассматриваю то, как население в целом воспринимает подобный “русско-ориентиро- ванный” подход. Наконец, заключительная часть статьи посвящена вопросу о том, како- вы шансы нового путинского “этнического Размывание границ между гражданским и этническим №2 / декабрь 2015 Хельге Блаккисруд www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 2 разворота” закрепиться в общественном со- знании: можно ли считать, что они выше, чем у гражданского термина “россияне”, который Кремль продвигал в 1990-е годы. Контекст: Путин-патриот В самой идее поиска русской национальной идеи нет ничего нового; в 2007 году в По- слании к Федеральному Собранию Путин назвал эти поиски “старинной русской заба- вой”3 . Накануне прихода к власти Путин так- же излагал свой взгляд на будущее России. В статье, озаглавленной “Россия на рубеже ты- сячелетий”, он обозначил три столпа успеш- ного возрождения России: эффективная эко- номика, сильное государство и консолидация общества вокруг национальной “российской идеи”4 . Тем не менее на протяжении первых двух президентских сроков Путина первому и второму пунктам явно уделялось больше вни- мания: российская экономика уверенно рос- ла, а Путин восстановил централизованный контроль над политикой и обществом. В отношении третьего пункта, то есть на- циональной идеи, стратегия Кремля в те годы была в основном сосредоточена на возрожде- нии гражданского патриотизма5 . В манифе- сте “Россия на рубеже тысячелетий” Путин назвал патриотизм наряду с “державностью”, “государственничеством” и “социальной со- лидарностью” в числе “исконных российских ценностей”6. На тот момент уровень граж- данского патриотизма достиг исторического минимума; в годы правления Ельцина насе- ление с трудом осваивалось с потерей импе- рии и необходимостью идентифицировать себя с новым государством, размеры которо- го существенно уменьшились. Теперь, после десятилетия распада и растерянности, Путин, поощряя гражданский патриотизм, стремил- ся вновь внушить согражданам чувство гор- дости и задать направление развития. Ельцинская администрация по очевид- ным причинам была вынуждена дистанци- роваться от советского прошлого и выбрать дореволюционную Россию в качестве истори- ческой точки отсчета для нынешнего государ- ства. С появлением нового президента Кремль переключился на более прагматичный под- ход, выборочно реабилитируя те аспекты советского опыта, которые считал позитив- ными и способствующими гражданскому пат- риотизму; иллюстрацией этого процесса мо- жет служить решение о принятии в качестве национального гимна адаптированной вер- сии старого советского гимна с обновленным текстом. Таким образом, Кремль обращался как к советскому, так и к имперскому опыту в истории России и одновременно укреплял экономику и государственные структуры (первые два столпа национального возрожде- ния, упомянутые в путинском манифесте); в результате Путин смог предложить нации об- раз будущего, в котором Россия вновь займет “законное место” среди мировых великих дер- жав. Иными словами, подход Путина к на- циональной идее был скорее государственни- ческим, чем этническим: “российский народ” понимался как многонациональный и мно- гоконфессиональный союз народов. Таким образом, по сути Кремль продолжал заложен- ную ельцинской администрацией трактовку гражданской идентичности “россиян”: граж- данскую (неэтническую) модель нации, в ко- торой нерусским предоставлены значитель- ные культурные и политические права, но которую объединяет широкий набор общих ценностей и традиций7 .

 

Хотя Путин назвал дальнейшее разв тие национальной идеи ключевым условием успешной консолидации российского обще- ства, он, тем не менее, возражал против ис- кусственного ускорения этого процесса. В цитируемом манифесте он утверждал, что национальная идея должна появиться в ре- зультате естественного развития, через посте- пенное слияние “универсальных, общечелове- ческих ценностей с исконными российскими ценностями, выдержавшими испытание вре- менем”8 . За исключением нескольких госу- дарственных программ, направленных на укрепление патриотизма среди подрастающе- го поколения, Кремль действительно не пред- лагал никакой особенно активной стратегии строительства нации. И все же власти осознавали потенциал русских этнонационалистических настрое- www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 3 ний для укрепления образа великой России (то есть “державной” составляющей в наци- ональной идее Путина). Поэтому почти на всем протяжении 2000-х годов граница между “правильным” патриотизмом и более явными — негативными — проявлениями нацио- нализма оставалась размытой9. Кремль тер- пимо относился к деятельности умеренных националистических организаций, таких как партия “Родина” Дмитрия Рогозина, а иногда даже активно поощрял их. И хотя власти при- нимали меры к тому, чтобы русский этнона- ционализм не смог стать самостоятельной по- литической силой10, в некоторых случаях они не препятствовали крайним проявлениям на- ционалистических настроений — например, проведению “Русских маршей”. Однако в декабре 2010 года все измени- лось. После беспорядков на Манежной площа- ди, когда тысячи озлобленных протестующих выкрикивали националистические и анти- кавказские лозунги, власти были вынуждены пересмотреть прежнее благодушное отноше- ние к русскому этнонационализму. Следует уточнить, что в 2000-е годы беспорядки на эт- нической почве случались и раньше; первым серьезным инцидентом, попавшим в заголов- ки газет, стали ожесточенные столкновения в карельском городе Кондопога в августе 2006 года. Тем не менее, беспорядки на Манежной означали, что проблема добралась до столицы и оказалась в центре политической повестки дня. Отдавая себе отчет в том, что русские на- ционалисты могут воспользоваться тем, что антимигрантские настроения имеют боль- шую популярность в обществе, власти решили подавить несанкционированные проявления русского национализма и оттеснить нацио- налистов на обочину российской политики. В последующие месяцы был отмечен рост судебного преследования националистов; в апреле 2011 года, к примеру, “Движение про- тив нелегальной иммиграции” было запреще- но за призывы к экстремизму. В то же время “Единая Россия” довольно активно разворачивала собственный “Рус- ский проект”, чтобы — по словам Андрея Исаева, члена президиума генсовета — “раз- рушить монополию экстремистов и негодя- ев и [самим] выступать от имени русского народа”11. Так была подготовлена почва для частичной переориентации подхода к нацио- нальному вопросу. Однако формулирование новой национальной политики в федераль- ном масштабе было отложено до возвраще- ния Путина в Кремль. Новое президентство и новый подход: от маргинализации к частичной кооптации Когда в сентябре 2011 года Медведев и Путин объявляли о своем решении поменяться ме- стами после президентских выборов марта 2012 года, исход выборов уже был предрешен. Во время предвыборной кампании Путин, по уже заведенной традиции, избегал участия в открытых дебатах с оппонентами; вместо этого он предпочел общаться с электоратом напрямую с помощью серии тематических газетных статей. Одна из них была посвяще- на “национальному вопросу”. В ней Путин проанализировал различные подходы к тому, как современная государственная система может справиться с мультиэтничной реаль- ностью, и резко раскритиковал как мульти- культурализм европейского разлива, так и русский этнонационализм12. Последний он назвал “бациллой”, которая, выйдя из под контроля, может разрушить Россию. Этнона- ционализм привел к крушению Советского Союза; и, по словам Путина, русский наци- онализм может иметь губительные послед- ствия и для Российской Федерации. Поэтому он подчеркивал важность патриотизма, го- воря о том, что Россия сформировалась в ре- зультате уникального процесса, итогом кото- рого стало “многонациональное общество, но единый народ”13. Тем не менее, произошел явный сдвиг по сравнению, например, со статьей “Россия на рубеже тысячелетий”: теперь Путин куда бóльшую роль отводил этническим русским, которых он назвал “государствообразующим народом”: “Стержень, скрепляющая ткань этой уникальной цивилизации — русский на- род, русская культура”14. Таким образом, со- храняя традиционную государственническую позицию, Путин обозначил этнический поворот.

 

Категорически отрицая идею “построе- ния русского “национального”, моноэтнично- го государства” — идею, которая, по мнению Путина, противоречит всей тысячелетней истории России, — он все же объявляет рус- скость этнокультурным ядром государствен- но-ориентированной идентичности. Этот сдвиг следует рассматривать в кон- тексте массовых уличных выступлений после думских выборов в декабре 2011 года. Мало того, что это были самые крупные выступ- ления политической оппозиции со времен распада Советского Союза; сами демонстра- ции ознаменовали собой совершенно новое явление: интерес к сотрудничеству между идеологически различными группами. За- падно-ориентированные либералы неожи- данно преодолели традиционную неприязнь к русским этнонационалистам15. Уровень об- щественной мобилизации явно застал власти врасплох. Поэтому команда Путина решила пойти на небольшие уступки демонстрантам, чтобы вернуть себе контроль над ситуаци- ей — и в то же время позаимствовать некото- рые элементы их риторики. Требования этно- националистов о самоопределении нации и запрос на русское национальное государство были переформулированы в терминах, более приемлемых для Кремля: “Самоопределение русского народа — это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром <…>. Великая миссия русских — объединять, скреплять ци- вилизацию”16. Границы русского “я” оставались не- определенными: русскость представлялась центром притяжения “полиэтнической цивилизации”; но находящиеся на периферии не-русские были радушно приняты и приглашены встроиться на новой основе в популяцию большинства. Такой подход понятен. Необхо- димо было найти равновесие: завоевать поддержку русского этнического большинства, не провоцируя при этом негативной мобил зации меньшинств.

 

Решение, которое предлагал Путин, состояло в том, чтобы оставить возможность включения таких меньшинств в более широкое пространство “Русского мира”. От Валдая к Крыму — сужаясь и расширяясь? После своего избрания в 2012 году Путин продолжал подчеркивать “русскость” россий- ского народа. Например, в его ежегодном Послании к Федеральному Собранию (пер- вом после его возвращения в Кремль) была четко сформулирована связь между проектом построения нации и историей этнических русских и их государственности. Основой нынешнего государственного образования объявлялось не только многонациональное советское государство, но и Российская Импе- рия, и Московское царство. Для возрождения национального сознания, заявил Путин, “нам нужно связать воедино исторические эпохи и вернуться к пониманию той простой истины, что Россия началась не с 1917-го и даже не с 1991 года, что у нас единая, неразрывная ты- сячелетняя история, опираясь на которую мы обретаем внутреннюю силу и смысл нацио- нального развития”17. В течение следующих полутора лет Путин произнес две ключевые речи, касающиеся проекта российской идентичности: в сентя- бре 2013 года на заседании Валдайского клуба он обратился к собравшимся международным специалистам по России; а затем в марте 2014 года выступил с обращением к Федеральному Собранию и главам регионов по случаю при- соединения Крыма и Севастополя к России в качестве новых субъектов Российской Феде- рации. Заседание Валдайского клуба в 2013 году было посвящено теме “Многообразие России для современного мира” — однако вместо хвалы многообразию Путин в своей речи под- черкивал фундаментальную необходимость в формировании нации, объединенной общи- ми ценностями и мировоззрением: “Ведь в конце концов и экономический рост, и благосостояние, и геополитическое влия- ние — это производные от состояния самого общества, от того, насколько граждане той или иной страны чувствуют себя единым на- родом, насколько они укоренены в этой своей истории, в ценностях и в традициях, объеди- няют ли их общие цели и ответственность. www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 5 В этом смысле вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный харак- тер”18. Для укрепления этой идентичности Пу- тин призывает объединить усилия различ- ных слоев общества. “После 1991 года была иллюзия, что новая национальная идеология <…> родится как бы сама по себе”, — заявил он. Однако история показала, что “новая национальная идея не рождается и не развива- ется по рыночным правилам”19. Таким образом, Путин, видимо, отказывается от своей прежней позиции на этот счет (изложенной в манифесте “Россия на рубеже тысячелетий”): теперь он выступает за куда более активное участие государства в выработке националь- ной идеи. При этом механически копировать опыт других стран не имеет смысла; русская на- циональная идея должна быть твердо укоре- ненной в истории и обществе. “Кто мы?”, “кем мы хотим быть?” — эти вопросы, утверждал Путин, россияне задают все “громче и гром- че”. Ответ, полагает он, необходимо найти в национальной идентичности, гражданской по своей природе, основанной на “общих цен- ностях, патриотическом сознании, граждан- ской ответственности и солидарности, уваже- нии к закону, сопричастности судьбе Родины без потери связи со своими этническими, ре- лигиозными корнями”20. Но в то же время не должно быть никаких сомнений в том, что центром этой государственно-ориентирован- ной идентичности является (этническое) рус- ское ядро. Путин повторил ставшую уже тра- диционной хвалу русскому народу, русскому языку и русской культуре; но теперь он еще дополнительно подчеркнул важную роль Рус- ской Православной Церкви. Эти высказывания вполне соответствовали новому консервативному, ценностно-ори- ентированному подходу, который становился все заметнее в мировоззрении, характерном для нового президентства21.

 

В Послании 2012 года Путин множество раз возвращался к теме важности исторических, традиционных и семейных ценностей — ценностей, которые он связывал со своим обновленным видением национального сообщества. В валдайской речи Путин обрушился на “эксцессы полит- корректности” и мультикультурализм, прони- зывающий западные общества: “ многие евроатлантические страны фактически пошли по пути отказа от своих корней, в том числе и от христианских цен- ностей, составляющих основу западной ци- вилизации. Отрицаются нравственные на- чала и любая традиционная идентичность: национальная, культурная, религиозная или даже половая. Проводится политика, ста- вящая на один уровень многодетную семью и однополое партнёрство, веру в бога или веру в сатану”22. Такому упадку морали Путин противо- поставил Россию как образец традиционных добродетелей и призвал людей сплотиться для защиты национальной идентичности, ос- нованной на этих ценностях. Иными слова- ми, “этнический поворот”, который начался на третьем сроке Путина, стал неотъемлемой частью более широкой установки на консер- ватизм и традиционализм. В своем обращении в марте 2014 года, по- священном включению Крыма и Севастополя в состав Российской Федерации в качестве но- вых субъектов, Путин еще настойчивее под- черкивал связь между этническими русскими и российской государственностью. Для обо- снования пересмотра государственных границ были приведены исторические аргумен- ты, однако на протяжении всей речи Путин неоднократно использовал термин “русский” вместо “российский”. В этом эмоциональ- ном воззвании он настаивал на том, что “в сердце, в сознании людей Крым всегда был и остаётся неотъемлемой частью России <…> Крым — это исконно русская земля, а Севастополь — русский город”23. Таким образом, для легитимации возвращения полуострова под контроль Москвы было использовано не только то, что Крым исторически входил в состав Российской Империи и РСФСР, но и то, что полуостров всегда являлся русской землей. Вхождение в Российскую Федерацию было представлено одновременно и как вос- становление исторической справедливости, и www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 6 как этническое самоопределение. С распадом Советского Союза русский народ “стал одним из самых больших, если не сказать, самым большим разделённым народом в мире”24. Те- перь часть этих русских возвращалась домой, и их приветствовали на родине — вместе с возвращенной “русской” землей Крыма. Путин не мог, да и, наверное, не хотел представлять Россию как национальное го- сударство, построенное на этнической ос- нове, — но его риторика, несомненно, изме- нилась. Исчезли отсылки к всеобъемлющей гражданской идентичности “россиян” — бо- лее того, ни в одной из рассматриваемых здесь ключевых речей третьего путинского срока он ни разу не употребил этот термин. Теперь, когда Путин говорил о населении страны в целом, он использовал более ней- тральное выражение “граждане России”. Но, анализируя “Крымскую речь”, можно также отметить и тенденцию замены “российского” “русским”; к примеру, Путин говорил о “рус- ском” черноморском военном флоте и о “русском” Севастополе25. Модификация национальной идентично- сти, предпринятая Путиным, постепенно смещала акцент в сторону более русско-центрич- ной, ценностно-ориентированной концепции и способствовала укреплению его политиче- ской поддержки. На сегодняшний день повы- шение значимости “русского” в проекте на- циональной идентичности позволило Путину отобрать очки у русских этнонационалистов (о снижении популярности этнонационали- стических групп см. статью А. Верховского в настоящем выпуске - Прим.ред.)

 

Кроме того, “Крымская речь” продемонстрировала, что упор на этнокультурную русскость может принести дивиденды и во внешней полити- ке России: гражданскую идентичность “рос- сиян” и ее связь с российским государством не удалось бы так эффективно мобилизовать для легитимации экспансионистской поли- тики в отношении Украины. Теперь, когда идентичность была переиначена на этнокуль- турный лад, Кремль мог опираться не только на волю населения Крыма, выраженную на референдуме 16 марта — дополнительным аргументом для присоединения Крыма стала необходимость покончить с недопустимой разделенностью этнических “родственников”. Таким образом, вхождение Крыма и Севасто- поля в состав страны помогло сплотить рус- ских этнонационалистов и имперцев, сторон- ников восстановления российской/советской империи, под путинскими знаменами. Реакция населения “Крымскую речь” Путина многие сочли водо- разделом в спорах о российской идентично- сти. Но как отреагировало население на пу- тинские этнонационалистические призывы? В последние годы многие этнические русские, несомненно, стали все громче заявлять о сво- их правах на российскую государственность. Несмотря на то что этнические русские сей- час представляют явное большинство населе- ния страны, их интересы, согласно русскому этнонационалистскому дискурсу, постоянно и последовательно игнорируются26. Одним из часто используемых индикато- ров этнонационалистских настроений среди населения России является поддержка лозунга “Россия для русских”. Согласно опросу NEORUSS, проведенному весной 2013 года27, почти две трети респондентов (59,3%) поддерживали этот лозунг частично или полно- стью. Такой результат можно объяснить тем, что на протяжении почти всего первого деся- тилетия нового века Кремль избегал явного осуждения русского этнонационализма. Кроме того, с течением времени стали стираться советские установки: старшие поколения еще помнят лозунги о “дружбе народов”, на кото- рых они выросли, но в постсоветском поко- лении, как показывают исследования, ксенофобные чувства встречаются заметно чаще28.

 

В нашем опросе вышеприведенный лозунг был наиболее популярен среди молодежи от 18 до 24 лет — больше, чем во всех остальных возрастных группах. Однако когда респондентов спросили, кто такие “русские” в лозунге “Россия для русских”, только 39,0% выбрали чисто этни- ческое определение — что несколько удивительно. Больше половины респондентов www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 7 предложили более инклюзивную интерпре- тацию: русскими следует считать либо всех граждан страны (таким образом, приравни- вая “российскую” идентичность к “русской”) (24,9%), либо “преимущественно русских по национальности, но не только их” (30,0%). Похоже, что большинство респондентов готовы поддержать путинскую интерпретацию национальной идентичности — русско-цен- тричную, но при этом неэтническую. Инте- ресно, что чаще всего вариант “этнические русские, но не только они” выбирали предста- вители постсоветского поколения (от 18 до 24 лет). Кто же потенциально включен, а кому от- казано в принадлежности к этой группе “русских”? В ходе опроса мы не спрашивали, какие еще этнические группы респонденты готовы отнести к категории “русских”. Ранее, одна- ко, Эмиль Паин описал такую расширенную идентичность в терминах “«мы» в отличие от «мигрантов»”. По его данным, представители этнических групп с Северного Кавказа вы- деляются среди прочих мигрантов как культурно чуждая группа, которую большая часть населения не считает возможным включить в расширенное понятие “мы”: “В Москве выходцев из Петербурга, Тюмени или Орла мигрантами не называют, так же как и татар или башкир из соответствующих республик. И даже граждан Белоруссии и Украины в быту мигрантами никто не называет”29. Напротив, термин “мигрант”, кодовое обозначение для “Другого”, в основном используется применительно к людям, приезжающим с Кавказа или из Центральной Азии. Иными словами, несмотря на то, что Северный Кавказ входит в состав российского/со- ветского государства более ста пятидесяти лет, бóльшая часть населения до сих пор ис- пытывает проблемы с включением этниче- ских групп, происходящих из этого региона, в состав собственной нации; культурные и ре- лигиозные характеристики этих этнических групп препятствуют тому, чтобы признать их принадлежность к русской идентичности. В 2012 году в послании к Федеральному Собранию Путин вспоминал, как ветеран Ве- ликой Отечественной войны, не будучи этни- ческим русским, однажды сказал ему: “Для всего мира мы один народ, мы русские”. “Так было и во время войны, так было всегда”, — добавил Путин30. Несмотря на существование культурных барьеров, которые, скорее всего, не позволят некоторым этническим мень- шинствам быть полностью включенными в “большое русское сообщество” (куда входят не только русские), опрос NEORUSS 2013 года показал, что этнические русские в целом го- товы воспринимать этнические меньшинства как часть этого сообщества. Заключение Охарактеризовав поиск национальной идеи в России как “старинную русскую забаву”, Путин, тем не менее, дал ясно понять, что формирование национальной идентично- сти — это процесс, который продолжает раз- виваться31. Нынешний “этнический поворот” с “русификацией” национальной идеи можно объяснить как отложенную реакцию. В то время как остальные 14 бывших союзных республик сразу приступили к строительству нации, в ходе которого они противопостав- ляли себя старой советской наднациональ- ной структуре, Москве понадобилось время, чтобы освоиться с новыми реалиями. Иден- тичность “россияне” может рассматриваться как полумера: несколько модифицированная версия советской гражданской идентичности, приспособленная к сильно уменьшившей- ся территории. Однако с течением времени новые демографические и политические об- стоятельства потребовали пересмотра перво- начального постсоветского проекта идентич- ности. Ответом Кремля в период третьего путин- ского срока стало намеренное размывание границ между гражданской “российской” и этнической “русской” идентичностями. Граж- данская идентичность стала более отчетливо русской, по мере того как Кремль объявил ос- новой этой идентичности русский язык, рус- скую культуру и русские традиционные цен- ности. В то же время Путин дистанцировался www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 8 от более радикальных проявлений русского этнонационализма. При определении “своих” и “чужих” приверженность культуре и ценно- стям считается более важной, нежели общие предки и гены. Границы “русской” идентич- ности открыты и могут включать в себя пред- ставителей других этнических групп, готовых присоединиться к ценностно-ориентирован- ной идентичности, пропагандируемой Крем- лем. Насколько у такого проекта выше шан- сы завоевать поддержку основной части на- селения по сравнению с проектом “россиян” начала 1990-х годов? Продвижению русско- ориентированной идентичности препятству- ет и государственное устройство, и традици- онный советский подход к этничности. Когда Советский Союз распался, новые власти в Кремле решили сохранить советскую этнофедеральную структуру. Это означало, что 32 из 89 составных частей Российской Федерации были объявлены этническими автономиями — территориями одной или более титульных наций. С началом нового тысячелетия Кремль начал кампанию по пере- устройству федеральной структуры на более рациональных основаниях; в рамках этого подхода предполагалось упразднить несколь- ко малонаселенных автономных округов. Од- нако этот проект встретил сопротивление на местном уровне и вскоре был заморожен. Та- ким образом, к моменту включения Крыма и Севастополя в состав федерации она включа- ла в себя не менее 26 автономий. Дискуссия о федеральной структуре в Рос- сии не окончена. Когда крымская эйфория начала стихать и пришло осознание тяжелых проблем, связанных с ухудшением экономи- ки, некоторые политические деятели вспом- нили о старых планах федеральной реформы. Однако в настоящее время переход к полно- стью унитарной государственной структуре не представляется возможным. А пока эт- нические автономии остаются составными частями федерации, они будут постоянно напоминать титульному населению о его “не- русскости”. Этнофедеральная государствен- ная структура могла сочетаться с прежней идентичностью “россиян”, но, по всей види- мости, приходит в противоречие с проектом национальной идентичности, основанной на русско-центричности. Кроме того, проект новой националь- ной идентичности начинается не с чистого листа. Наоборот: в течение 70 лет советских граждан учили, что важно осознавать свою этническую принадлежность. В 1920-х годах, в рамках политики коренизации, советские власти провели беспрецедентную кампанию этнической инженерии по укреплению этни- ческих идентичностей и даже изобретению новых. Они развивали образование, СМИ и культурные институты на языках нацио- нальных меньшинств, а с 1930-х годов также ввели обязательную запись о национальной принадлежности каждого гражданина во вну- треннем паспорте. Никому не было позволе- но скрывать свое этническое происхождение. В то же время национальность могла давать преимущества, поскольку рабочие места и различные привилегии распределялись со- гласно национальной принадлежности и по квотам; Советский Союз описывали как “им- перию позитивной дискриминации”32. Это наследие оставило глубокий отпечаток также и на постсоветских поколениях. В частности, в тех случаях, когда этническая идентичность подкрепляется наличием соответствующего этнотерриториального образования, она ока- зывается более устойчивой к ассимиляцион- ному давлению.

 

С другой стороны, существуют факторы, способствующие успешному формированию новой национальной идентичности. Во-пер- вых, несмотря на официальную риторику, со- гласно которой Россия — многонациональ- ное государство, большинство населения России считает себя “русскими”. В ходе рос- сийской переписи 2010 года не менее 80,9% определили себя как “русские” — больше, чем в некоторых странах, которые считаются “на- циональными государствами”. Исходя из это- го, можно ожидать, что упор на русское ядро будет хорошо воспринят основной частью на- селения. Во-вторых, хотя Российская Федерация и гордится тем, что включает в себя искон- ные земли множества этнических групп и зачастую стремится сохранять их в форме автономий, бóльшая часть национальных  меньшинств довольно малочисленны. На се- годняшний день только пять национальных меньшинств составляют более одного про- цента от населения страны (татары — 3,9%, украинцы — 1,4%, башкиры — 1,1%, чуваши — 1,1% и чеченцы — 1,0%). В абсолютном выражении только 17 национальных меньшинств насчитывают более полумиллиона человек. Многие другие находятся на грани исчезновения. В то время как советская национальная политика препятствовала формальной ассимиляции — даже если человек лингвистически или культурно русифицировался, он или она не имели законного права поменять свою “национальность по паспорту”, — политическая либерализация 1990-х годов значительно облегчила процесс смены этнической иден- тификации. Когда администрация Ельцина решила, что государство более не должно вмешиваться в то, к какой этнической группе гражданин себя причисляет, и упраздни- ла советскую практику указания этнической принадлежности во внутреннем паспорте, эта мера была задумана как антидискримина- ционная33. Однако “национальность по пас- порту”, кроме того, еще и препятствовала “дезертирству”, постоянно напоминая о наци- ональном происхождении каждого человека. Теперь стало значительно проще оборвать нити, связывающие русифицированных жи- телей России с их лингвистическими и куль- турными корнями. Это открыло возможность укрепить этническое ядро за счет притока об- русевших представителей меньшинств — что, в свою очередь, пошло на пользу “этническо- му повороту”, предпринятому путинской ад- министрацией. Наконец, можно задаться вопросом, что нового — с содержательной точки зрения — предлагает нынешний путинский проект идентичности. Хотя идентичность “россияне” была более инклюзивной, поскольку автоматически включала всех граждан в националь- ное “я”, культурным ядром этой гражданской идентичности всегда были русские или “эт- нические русские, но не только они”. Госу- дарственным языком был русский.

 

В школах учили историю Российского государства, от Киевской Руси — через Московское царство и Российскую Империю — к нынешней Российской Федерации. А русская культура, обогащенная вкладом самых разных народов, придавала культурную глубину гражданской идентичности. Смещение акцента от “рос- сийского” к “русскому”, по всей видимости, не внесло существенных изменений в содер- жание предыдущего проекта идентичности. Как утверждает Оксана Шевель34, этот проект всегда был открыт для различных интерпре- таций того, насколько русско-центрична рос- сийская нация. В то же время благодаря большей опре- деленности в вопросе о связи нового проекта с этническим русским ядром и утверждению его государствообразующей роли эта идентичность может оказаться прочнее и устойчи- вее, нежели предыдущая, связанная со словом “россияне”. Вместо того чтобы постулировать общность, основанную на территории госу- дарства в его административных границах, Кремль теперь предлагает вариант, который легко воспринимается большинством населе- ния. При этом границы пространства “своих” остаются размытыми, что позволяет вклю- чить в это расширенное “я” бóльшую часть граждан. Когда Путин в своей предвыборной статье о национальном вопросе говорил о “рус- ских татарах” и “русских немцах”, используя именно эпитет “русские”, а не “российские”35, это было знаком именно такой инклюзивной, даже потенциально экспансионистской приро- ды нового проекта.

 

Некоторые не-русские могут оставаться “этническими” по форме, но по содержанию они могут относиться к “русским”. В целом, русская национальная идентич- ность гораздо более динамична, нежели ее за- падные аналоги36. Спустя более чем два деся- тилетия после распада Советского Союза эта идентичность все еще находится в процессе формирования. Как показано в данной ста- тье, Кремль избегает дальнейшего уточнения этой идентичности: она этнокультурно рус- ская по своей сути, но одновременно и многонациональная и мультиконфессиональная. Этнические русские могут считаться “государствообразующей” нацией, однако Путин категорически отказывается сменить определение Российской Федерации и объявить ее национальным государством. (www.counter-point.org kонтрапунkт №2 декабрь 2015 Хельге Блаккисруд 10) Сохранение неопределенности и размы- тых границ — несомненно, сознательный вы- бор. По мнению Кремля, “русская” идентич- ность не должна быть заключена в пределах государственных границ; она представляет со- бой отдельную, уникальную цивилизацию — “Русский мир”37. Таким образом, новый под- ход к национальной идентичности не только помогает обеспечить значительную поддерж- ку режима внутри Российской Федерации, но и дает возможность дотянуться до русской и русифицированной диаспоры в соседних государствах. Отсутствие четких определе- ний некоторым виделось как препятствие, мешающее успешному строительству нации в России38, — но оно же позволяет Кремлю оставить за собой широкое пространство для маневра.

Хельге Блаккисруд

kонтрапунkт №2 2015