>> << >>
Главная

Недоученные уроки

Е. Б. Рашковский
Январь 0
Опубликовано 2016-01-05 19:01

Автору этой книги принадлежит множество монографий и статей по истории народов Центральной и Восточной Европы и по теории исторической науки; в настоящее время он живет и работает в Аахене (ФРГ). В основу этой сравнительно небольшой монографии легло обобщение целого пласта источников и исследований по истории участия граждан гитлеровского «рейха» в деле спасения евреев Германии и Европы от национал-социалистического геноцида. База исследований весьма специфична, да и сама тема едва ли когда-нибудь получит достаточное освещение: организационно не оформленное движение немецких «спасателей», или «помощников» (Retter, Helfer) было глубоко законспирировано и потому не оставило после себя плотных архивных массивов; большинство участников этого уникального исторического движения среди немецкого народа состояло из людей непритязательных и скромных; да и в послевоенную эпоху эти люди сталкивались с враждебным отношением в окружающей немецкой среде, да и, кроме того, в избавленной от нацизма Германии они не рассматривались как участники Сопротивления и не удостаивались соответствующих почестей и поощрений. Так что источниками первого ряда оказались скупые и нестрогие устные или же мемуарные свидетельства самих «спасателей», свидетельства их родных, а также свидетельства и спасенных от уничтожения благодаря самоотверженной поддержке со стороны этих немногочисленных «других немцев»(см. с. 12).

Но тем более убедительным выглядит подвижничество большинства этих людей, по существу, ни на что, кроме репрессий, не рассчитывавших. Действительно, чтобы уничтожить по «расовым» мотивам шесть миллионов человек на территориях Германии и стран континентальной Европы, должны были проявить свое «призвание» десятки тысяч рьяных садистов и палачей, но также должны были выявиться и миллионы вольных или невольных пособников и равнодушных. Но и это не всё. Поддержка людей, обреченных истреблению, по существу, только за то, что они люди, жесточайшим образом преследовалась национал-социалистическимм «рейхом».

Согласно далеко не полным подсчетам Израильского института мученичества и сопротивления «Яд ва-Шем», среди «спасателей» выявлено 410 немцев (включая «рейхс-» и «фольксдойдчей»[1]), 84 австрийца[2] и 20 757 представителей иных национальностей (см. с. 104). Причем в отношении этих «иных» любые формы укрывательства и помощи евреям безусловно карались смертной казнью. Известно, что среди этих «иных» более всего обнаружилось поляков, голландцев, болгар и датчан.

А каковы же были «спасатели» среди немцев, т.е. среди народа, которому нацистские расовые бреды вменялись в течение тридцатых-сороковых годов в абсолютную основу национальной идентичности? – Автора этой книги, а с ним и читателя, поражает то обстоятельство, что эти самые «другие немцы» всерьез на поддаются никаким типизациям и классификациям.  В плане социо-экономическом и статусном, здесь можно найти  представителей всех слоев немецкого общества: от буржуазии и кадрового офицерства до дворников и простых сельчан, от титулованной знати – до представителей самых презираемых профессий, наподобие проституток или бродячих циркачей; в плане культурном – от представителей церковной, профессорской или артистической элиты – до людей малообразованных; в плане политической ориентации (и здесь путаница) – от коммунистов и социал-демократов – до активистов нацистской партии;   в плане организационном – опять-таки трудность для исследователя: разумеется, существовали хорошо законспирированные неформальные кружки, но тысячи людей (не только евреев, но и жертв политических преследований и бежавших из лагерей военнопленных) сохранили жизнь по спонтанным изъявлениям доброй воли со стороны тех, кого мы обычно причисляем к разряду простых обывателей.

Каковы были мотивы подвижничества этих людей? – Исследователи давно замечали высокую степень религиозной (христианской) или идеологической  (марксистской или либеральной) мотивации; однако среди «спасателей» были не только люди безо всяких продуманных убеждений, но и люди национал-консервативных взглядов, часто предубежденные против евреев, но для которых издавна культивировавшийся в Германии постулат «гражданского мужества» (Zivilcourage) вступал в противоречие с человеконенавистническими нормами национал-социализма.

Типы «спасательской» практики были тоже разными: прямое использование служебного положения, взятки нацистским бонзам (от баночки паштета до тысячных купюр), похищение документов, фабрикация «арийских» паспортов, привлечение еврейских невольников к оборонным производствам (вплоть до производства… бытовых щеток, оказавшихся в «рейхе» дефицитом и стратегическим товаром), использование выручки за госпоставки на питание, гигиену, медикаменты и поддельные документы для тех, кого гитлеровцы предназначали к верной гибели в ходе прямых расправ или же от нечеловеческих условий жизни.

Результаты не всегда успешной деятельности «спасателей» были также различны. Однако на доброй совести германского дипломата Георга Фердинанда Дуквица, заблаговременно известившего в сентябре 1943 г. датское Сопротивление о готовившейся депортации тамошних евреев – спасение шести с половиной тысяч человек (см. с. 102); знаменитый Оскар Шиндлер, руководивший квази-оборонными мастерскими в краковском гетто, спас 1 098 человек (см. с. 103)… В подобных случаях от «спасателей» требовались немалая изворотливость и артистизм: умение «умаслить», умение бравировать своей «арийской» внешностью, наглостью манер и рявкающими интонациями авторитарных начальников.

Но среди «спасателей» были и люди скромных возможностей и скромного достатка, да к тому же и находившиеся в стесненных жилищных условиях, причем на последних этапах войны стесненность эта усугублялась бомбежками немецких городов и наплывом беженцев. Разумеется, в таких условиях речь могла идти лишь о спасении ограниченного числа людей. Но героизм и этих незаметных «спасателей» - также несомненен.

Положение этих скромных людей в национал-социалистическом «рейхе» было особенно трудным: всеобщее доносительство (одних только «наблюдавших по должности» насчитывалось в «рейхе» не менее двух миллионов человек, не говоря о добровольных стукачах или же о людях попросту неосторожных), жилищная теснота, карточная система, дефицит рыночных продуктов и медикаментов. И всё-таки, даже и у этих скромных людей находились ничего не желавшие замечать соседи или даже безыменные помощники. Во всяком случае, чтобы выжил один из скрывающихся, потребны были, по выкладкам исследователей, усилия не менее десяти «помощников» (см. с. 78-82). Но трудно представить себе тот уровень психологического напряжения,  тот уровень страхов и нравственной ответственности, которые испытывали эти люди…

Был в гитлеровской Германии даже единственный случай увенчавшегося успехом публичного протеста: в феврале 1943 г. немалая группа людей демонстрировала перед двумя депортационными пунктами в Берлине с требованием возвратить им их «неарийских» супругов. И, как не странно, гауляйтер Берлина д-р Геббельс пошел на попятную: «неарийские» и «метисные» супруги были возвращены своей «арийской» родне. Как могло произойти такое чудо в сверхвоенизированном, сверхидеологизированном и последовательно антигражданском государстве? – По мнению С.А. Мадиевского, такое вопиющее отступление от нацистского «обихода» оказалось возможным лишь вследствие временного шока, который охватил гитлеровскую камарилью после крушения под Сталинградом (см. с. 50).

 

*

На всем протяжении своей книги автор настаивает, что герои этого и поныне всерьез не признанного Сопротивления не были «сверхчеловеками» (см., напр., с. 110). Это были просто люди, со всеми их мелкими недостатками, страхами и слабостями. И тем не менее – люди, сумевшие перед лицом всеобщего одичания и осатанения оправдать свой человеческий сан.

Вообще, акты такого оправдания, когда, казалось бы, чуть ли не весь мiр против тебя, – вещь, весьма редкая в истории и едва ли (я согласен здесь с автором) подвластная компетенции социологических классификаций и группировок. Боюсь, что и психологическая наука в описании подобного рода уникальных человеческих феноменов во внезапных экстремальных обстоятельствах также почти что бессильна[3]. Слишком уж связано нынешнее социо-гуманитарное знание с механистическими традициями науки прошлых веков.

Парадоксальным образом, ближе к этой сокровенно-человеческой проблематике оказывается современная физическая теория, утверждающая, что массовые статистические закономерности еще не определяют собой поведение конкретных частиц. А еще ближе к этой проблематике та философская позиция, согласно которой массивы необходимости не отменяют толики рискованной  человеческой свободы – той толики, которой, в конечном счете, и оправдывается весь «феномен человека».

Ведь известно талмудическое речение: спасающий хотя бы одну душу тем самым спасает и целую Вселенную, и напротив – губящий хотя бы одну душу, тем самым губит и целую Вселенную[4]. И это древнее речение поневоле оказывается более созвучным проблематике нынешней науки, нежели былые апелляции к массивам единообразия и необходимости[5]: Вселенная, из которой по чьей-либо безумной или циничной воле насильственно изымаются мыслящие, страдающие и надеющиеся существа, повреждается в своем содержании и составе…

Есть и еще один вопрос, болезненный и открытый: велики ли уроки, которые извлекла Европа из опыта Холокоста и из опыта тех людей, которые пытались ему сопротивляться? Ответы на этот вопрос, даваемые С.А. Мадиевским, едва ли порадуют оптимизмом:

  1. Миллионы европейцев, так или иначе скомпрометированные активным или пассивным участием в Холокосте, едва ли могли оказаться особо чуткими к этой – как выражались прежде на Руси – «стыдной теме».
  2. Страшные подробности тоталитарных злодеяний попросту превышают все мерки человеческого обыденного сознания. «Здесь проявляется, конечно, – пишет С.А. Мадиевский, – сформировавшийся не только в Германии, но и во всем мире устойчивый психологический комплекс усталости от ужасов ХХ в. – мировой войны, Холокоста, ГУЛАГа. Информация такого рода крайне тяжела, так что внутренний, инстинктивный жест отстранения можно понять» (с. 109).
  3. Всерьез Европа начала «переваривать» уроки Холокоста только с 60-х – 70-х гг., когда на Континенте уже произошла существенная смена поколений (см. с. 6-8, 108-109). Но приход новых поколений чаще всего знаменует собой и возвращение в новых формах старых  социо-культурных  проблем, в том числе и проблем ксенофобии и антисемитизма. С.А. Мадиевский связывает это обстоятельство с новым пришествием на Континент праворадикальных идеологий.

Этот взгляд автора представляется важным, но недостаточным. На мой взгляд, одним из важных моментов этого печального процесса  является и экспансия в послевоенной Европе и «новолевого» политического дискурса с его сильными антиамериканскими и отчасти антироссийскими обертонами, с его романтическим заискиванием перед Третьим миром и соответствующими антисионистскими и неизбежно перехлестывающими в антисемитизм установками.

Европа никогда не страдала недостатком людей возвышенного и благородного склада. Это касалось и «аристократов духа», и тех, кого мы именуем «простыми людьми». Европа производит не только потребителей всякого рода массовых трэндов, не только конформистов и ксенофобов, но и немалое число «других европейцев». Однако будущее Европы едва ли идиллично, о чем и свидетельствуют недоученные уроки Холокоста.

Что же касается уроков книги С.А. Мадиевского, то она учит мудрости различения Европы обезличенных масс и «другой Европы» - высокоиндивидуализированной и человечной.

 

24.08.06 

 

 



[1] Т.е. немцев с территории «рейха» и немцев диаспоры.

[2] Как известно, Австрия была в 1938 г. аннексирована Гитлером, а австрийцы были безоговорочно отнесены к разряду «рейхсдойчей».

[3] Если что-то всерьез и наработано психологией в этой области, - то это прежде всего, как мне думается, теория Виктора Франкля о стремлении человека обрести, удержать, а в некоторых случаях и преумножить в себе те человеческие смыслы, которые и образуют подлинный, но далеко не всегда раскрывающийся стержень личности (см.: Франкл В. Человек в поисках смысла. Пер. с англ. и нем. … - М.: Прогресс, 1990).

[4] Санхедрин, гл. 4, мишна 5.

[5] См.: Егоров И.А. Свобода, детерминизм и индетерминизм в свете идей И. Пригожина // МЭиМО. 1999. № 2. С. 104-115.

Добавить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
Войдите в систему используя свою учетную запись на сайте:
Email: Пароль:

напомнить пароль

Регистрация