«Сыны гордыни»: социологические заметки к фильму Андрея Звягинцева

«Сыны гордыни»:

социологические заметки к фильму Андрея Звягинцева

 

Эт-коль-гавóах йирé,

 ху – мéлех аль-коль-бней-шахáц.

 

На всё свысока он глядит –

царь всем сынам гордыни.

Книга Иова 41:26[1]

 

В ночь на последний день февраля 2015 года на Москворецком мосту, в двух шагах от Кремлевской стены, совершилось убийство Бориса Немцова. А на следующий день я впервые в жизни увидел фильм Андрея Звягинцева «Левиафан».

Почему сценарист Роднянский и режиссер Звягинцев выбрали для заглавия фильма именно это слово? – Выбор, на мой взгляд, не случаен, ибо несет в себе сразу два перекрещивающихся ассоциативных ряда.

И первый ряд – библейский.

И здесь, чтобы избежать всяческой отсебятины, попросту предложу читателю выписку из «Библейской энциклопедии Брокгауза»:

«Левиафан [евр. ливьятан, «свернувшийся]. Л. как существо, обозначаемое еврейским словом таннин (змей, дракон, крокодил) – это похожее на дракона чудовище (Пс 73:14; 103:26). В Ис 27:1 Л. выступает как символ темных сил. В Иов 3:8, вероятно, отражены фольклорные представления о Л. как о небесном драконе, проглотившем солнце и луну (ср. ст. 4-6). В подробном описании Л., приводимом в Иов 40:20 – 41:26, можно узнать крокодила. Нильский крокодил (Crocodylus niloticus), который в Иез 29:3-5; 32:2-4 назван еврейским словом таннин (в Синодальном переводе – «чудовище») и который, вероятно, подразумевается «под зверем в тростнике» в Пс 67:31, встречался ранее и в Палестине, особенно в окрестностях Кесарии. Страбон и Плиний упоминают «город крокодилов» и «реку крокодилов», находившиеся южнее горы Кармил. Город до наших дней не сохранился, но река – это, возможно, современная Нахал-Танниним. Нильский крокодил достигает в длину 6 м <…>. Охотятся крокодилы обычно ночью. Они питаются рыбой и птицами, а также нападают на млекопитающих, приходящих на водопой. Их добыча – овцы, козы, коровы, ослы и иногда даже верблюды; большую опасность они представляют и для человека. Крокодилы передвигаются с поразительной скоростью, используя в качестве руля мощный хвост. В настоящее время в Египте нильский крокодил почти исчез»[2].

В Книге Иова  (40:20 – 41:26) приводится развернутое фантастическое описание Левиафана именно как сверхприродного чудища – «царя всем сынам гордыни».

Но есть и второй ряд ассоциаций.

В 1651 г. вышла в свет книга английского философа Томаса Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского».

Философ-материалист, Гоббс трактует авторитарную власть и жесткое государство как необходимый фактор сдерживания людской алчности и взаимной ненависти – этих, по Гоббсу, определяющих черт нашего существования. «Крутое» (выражаясь нынешним жаргоном) государство-Левиафан – как бы равнодействующая негласного общественного договора, дающего людям минимальные гарантии хоть сколько-нибудь достойного самосохранения и выживания. Правда, история (даже и во времена Гоббса) продемонстрировала и нечто иное, если не сказать – противоположное: авторитарное и жесткое государство не может не потворствовать людскому произволу, не может не потворствовать издевательской власти сильного над слабым.

Собственно, об этом и фильм Андрея Звягинцева. Да только ли об этом?

 

*

Время действия фильма – наши дни. Место действия – заполярный городок на берегу Баренцева моря. Сюжет: интриганское и приводящее к успеху стремление коррумпированного и «крутого» мэра городка сжить со свету простого и скромного человека вместе с его семьей, чтобы завладеть приглянувшимся мэру небольшим участком земли, на котором расположен дом гонимых мэром людей.

А в результате – владелец дома получает пятнадцать лет заключения по ложному обвинению, его жена кончает с собой, сын поступает в опеку семейству вечно пьяного и трусливого милиционера. Короче, ситуация слишком хорошо знакомая нам по жизни (ничего не стóит на Руси человек!), но данная в беспощадном художественном обнажении.

А сила обнажения в том, что процессы нашей жизни показаны на экране как следствие «крутой» и безжалостной власти «сынов гордыни» и раскрыта социальная подоплека этой власти: некий классовый союз управляющей, «силовой» и духовной бюрократии с криминальным капиталом.

Одними и теми же отработанными и заученными движениями нанятые мэром-хищником «братки» истязают приехавшего в Заполярье московского адвоката, а приставы выволакивают оклеветанного человека на судебную, то бишь бессудную расправу…

 

*

Разумеется, фильм полон сочувствия «униженным и оскорбленным». Однако – безо всяких народнических идеализаций и сантиментов. Ибо сами гонимые и обездоленные на поверку оказываются – совершенно по Гоббсу – в некоем негласном общественном договоре с «сынами гордыни». Гонимые и обездоленные не в состоянии ни дня прожить без водки, ни двух слов связать без грязной брани, ни воздержаться от предательства ближнего, ни приласкать ребенка. А ежели кто-то и говорит на протяжении фильма какие-то ласковые слова, – то разве что свиньям, которым в хозяйстве приходского священника скармливают хлеб «во славу Божию»…

Однако  герои фильма, по существу, не верят в Бога: они предпочитают верить «фактам». А если и верят – то лишь в Бога, «приватизированного» своими собственными амбициями – корыстными, казанными, властными, национально-государственными: какими угодно…

Как часто говорили во времена моего отрочества, пришедшегося на сталинские годы: «факты – упрямая вещь». Фильм же Звягинцева показывает иное: факты могут быть и вещью обманной. Тем паче, когда они по злому умыслу, или по слабоумию, или по трусости фальсифицируются людьми.

А уж если есть в этом фильме какое-то возможное подобие катарсиса, – разве что в тех кадрах, где внутренне истерзанный мальчик-подросток, убежав на берег моря, плачет навзрыд рядом со скелетом какого-то погибшего морского чудища. А чудище – как и положено чудищу – равнодушно и безответно. И в плачущем ребенке – те же черты пустоты и ожесточения. Другого опыта ему не дано.

И всё же, на мой взгляд, это ключевые кадры к фильму: люди, даже ожесточенные и опустившиеся, заслуживают понимания и сострадания…

Проникновенный фильм Звягинцева – это фильм о том, что у людей отняли Бога и о том, что люди сами у себя продолжают отнимать Бога.

Прежде, при Советской власти, его отнимали прямолинейно и открыто. Ныне же (есть в фильме и такой эпизод), когда можно глумиться над иконоподобными портретами былых «вождей»  –  Ленина или Брежнева, у людей отнимают Бога, присваивая Божеские атрибуты и правá казенному Левиафану. А для спесивой софистики на сей счет – как это показано в заключительных кадрах фильма – всегда найдутся циничные архиереи, а к ним – и подобострастная аудитория.

Бога понимания, сострадания и любви мы допустили подменить чудищем власти и казенного самомнения. И как тут не вспомнить слова Василия Розанова о том, что не только людей, не только детей, но и «Бога жалко».

 

*

Смысл искусства – не в разоблачениях или обличениях. Смысл искусства – в том, чтобы глубже и как бы впервые приглядеться к мiру и к самим себе. Иной раз – подобно Гоголю – даже ужаснувшись. Но без диагноза и самопознания – надежды на выздоровление нет никакой.

 

07.03.2015 (Вторая седмица Великого Поста).