Правообладатель иллюстрации   РИА НОВОСТИ

Спустя 100 лет события, именуемые Февральской революцией в России, все еще вызывают вопросы. Как вышло, что трехсотлетняя монархия, великая держава, располагавшая 15-миллионной армией, рухнула за неделю из-за волнений в хлебных очередях?

Была ли Февральская революция практически бескровной?

Эту оценку утвердил, прежде всего, новый министр юстиции Александр Керенский, который так и заявил в большом интервью для российской прессы 5 (18) марта 1917 года. Впоследствии ее поддерживали коммунисты, заинтересованные подчеркивать несостоятельность и беспомощность "прогнившего царизма".

На фоне колоссального числа жертв революционного эксперимента в России - около четырех миллионов убитых, порядка 10 миллионов умерших от голода, лишений и болезней - его начало действительно можно считать "бархатным".

Однако кровь все же пролилась, прежде всего, в Петрограде, где разыгрались основные события.

Много ли людей пострадало?

Единой цифры нет, но сведения из разных источников достаточно близки.

23 марта (6 апреля) 1917 года на Марсовом поле в четырех братских могилах были торжественно захоронены 184 погибших участника революции.

По информации следователя Временного правительства Мартынова, основанной на данных из столичных медучреждений и моргов, количество "убитых, раненых и ушибленных" с обеих сторон составило 1315 человек.

По неизвестной причине, Мартынов в своем рапорте не выделил погибших.

24 марта 1917 года Всероссийский союз земств и городов, проводивший независимое расследование, сообщил о 1443 убитых и раненых в дни революции в Петрограде.

Лев Троцкий в своих воспоминаниях подтвердил последнюю цифру, уточнив: "в том числе 869 военных, из них 60 офицеров". Историки полагают, что он включил в число военных также полицейских и жандармов.

29 марта 1917 года "Ведомости общественного градоначальства" отчитались о 266 погибших и 988 раненых, кроме того, 42 тела не были опознаны, а 64 человека пропали без вести.

Как власти применяли силу?

Кульминация противостояния пришлась на 26 февраля (11 марта), когда по приказу командующего Петроградским военным округом генерала Сергея Хабалова, накануне взявшего на себя полноту власти в городе, на Знаменской площади (ныне площадь Восстания) полиция, казаки и солдаты лейб-гвардии Волынского полка открыли огонь по демонстрантам.

Погибли около 40 человек, и столько же были ранены. При этом в отдельных местах происходило братание казаков с толпой.

Стреляли в тот же день на Невском, Владимирском и Суворовском проспектах, Садовой, Лиговской и Рождественской улицах в центре Петрограда.

Ночью по распоряжению министра внутренних дел Александра Протопопова были арестованы 170 человек, в том числе пятеро членов городского комитета большевистской партии.

Фактически власть в городе сменилась 27 февраля, когда началось массовое восстание войск столичного гарнизона.

Соответствуют ли действительности слухи о стрельбе по демонстрантам с чердаков?

В первые послереволюционные дни такие слухи широко распространялись, но без ссылок на конкретные места и фамилии пострадавших либо задержанных стрелков. Всякий раз выяснялось, что "очевидцы" лишь слышали об этом от кого-то.

По данным историка Владимира Булдакова, солдаты хвастались перед барышнями, что якобы собственноручно сбрасывали с крыш пулеметчиков, от которых оставалось "мокрое пятно".

Но когда 7 апреля Временное правительство поручило прокурору Петроградской судебной палаты собрать все имевшиеся сведения, ни одного достоверного показания не было получено.

4 марта управляющий Петроградской епархией епископ Вениамин попросил церковные власти изучить информацию о стрельбе с колоколен - результат был тот же.

А вообще, как действовала полиция?

"Представители полиции вверенных им постов не покидали и гибли, давая пример, как надо долг свой исполнять не только тогда, когда все обстоит благополучно и исправная служба сулит награды и повышения", - вспоминал шталмейстер императорского двора Федор Винберг.

Стражи порядка оказались единственным государственным институтом, не перешедшим на сторону восстания. Впрочем, выбора у приставов и городовых не было, поскольку революционеры не ждали их в своих рядах, а сразу принялись бить.

27 февраля сопротивление было полностью сломлено. Основная масса либо сдалась на милость победителей, как тогда говорили, "самоарестовалась", либо пыталась спрятаться.

Почему правоохранительные органы оказались бессильны?

Прежде всего, из-за массового перехода на сторону восстания войск Петроградского гарнизона. Такой ситуации никто не предвидел.

Численность столичной полиции составляла 3,5 тысячи человек, губернского жандармского управления 158 человек, а взбунтовавшихся солдат - порядка 160 тысяч.

Во-вторых, согласно информации начальника городской милиции Временного правительства Николая Иванова, из тюрем и полицейских участков были выпущены на свободу 14784 уголовника. Современный исследователь Иван Соловьев предполагает, что именно эти люди, имевшие со стражами порядка давние счеты, и сыграли основную роль в расправах над ними.

Правообладатель иллюстрацииРИА НОВОСТИ

Правообладатель иллюстрацииРОССИЙСКИЙ ГОСАРХИВ ФОТОКИНОДОКУМЕНТОВ

Правообладатель иллюстрацииРИА НОВОСТИ

В-третьих, не хватало оружия и оснащения.

"Боеспособными только и оказались полиция и жандармерия, они и защищали режим, не желавший себя защищать. Но полиция была не только малочисленна, а и плохо вооружена: только револьверы и шашки, ни даже винтовок, ни скорострельного оружия, ни взрывчатых или дымовых средств", - указывал в "Красном колесе" Александр Солженицын.

В-четвертых, жители были настроены недоброжелательно.

"Солдаты рыскали по всему городу, разыскивая злосчастных городовых и околоточных, выражали бурный восторг, найдя новую жертву. Население в массах своих деятельно помогало: мальчишки, остервенелые мегеры, буржуазного вида молодые люди бежали вприпрыжку вокруг каждой охотившейся группы, указывали, где искать скрывающихся полицейских", - вспоминал Федор Винберг.

В ночь с 27 на 28 февраля по городу разнесся слух, что кто-то отдал приказ "арестовать всю полицию". Задержания выливались в издевательства и убийства.

"Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары - добивать приставов", - запечатлел в дневнике картинку из жизни писатель Михаил Пришвин.

Правообладатель иллюстрацииРОССИЙСКИЙ ГОСАРХИВ ФОТОКИНОДОКУМЕНТОВ

Начальника губернского жандармского управления Ивана Волкова, который 27 февраля при приближении толпы отправил подчиненных по домам, а сам остался в служебном кабинете, повели под конвоем в Таврический дворец, но уже через несколько минут застрелили на улице.

По далеко не полным данным ГУ МВД по Санкт-Петербургу, известны имена 78 полицейских, погибших в ходе Февральской революции. Историки на основании анализа разрозненных свидетельств и документов говорят о примерно 200 убитых и 150 раненых.

Готовили ли столичную полицию к подобным событиям?

Историк Сергей Нефёдов сообщает, что власти, вопреки распространенному мнению, не благодушествовали, а выработали в середине января детальный план борьбы с массовыми беспорядками в Петрограде.

Однако возможности мятежа в войсках его создатели не предусмотрели. По словам командующего столичным гарнизоном генерал-лейтенанта Александра Чебыкина, предполагалось выделить "самые отборные части - учебные команды, состоявшие из лучших солдат, обучавшихся на унтер-офицеров". В реальности именно учебные команды участвовали в восстании самым активным образом.

В чем причина такого поведения войск?

Февральская революция была фактически бунтом солдат Петроградского гарнизона.

Не примкнули к революционерам лишь батальон самокатчиков (мотоциклистов), расквартированный в районе Самсониевского проспекта, и сводный отряд в составе двух тысяч человек при 15 пулеметах под началом командира Преображенского полка Александра Кутепова (впоследствии генерала и лидера белого движения, убитого чекистами в Париже в 1930 году).

Однако самокатчики ограничились нейтралитетом, а кутеповцы весь день 27 февраля перемещались туда-сюда по центру Петрограда, так и не вступив в бой. На следующий день те и другие вышли из борьбы.

В окрестностях Петрограда находились две учебные части, готовившие пулеметчиков для действующей армии, общей численностью 20 тысяч человек. Командиры от греха повели подчиненных не в город, а подальше от него.

"Как на причину быстрого перехода войск на сторону бунтовавших рабочих и черни указывали в Ставке на крайне неудачное распоряжение бывшего военного министра Поливанова держать запасные гвардейские батальоны в самом Петрограде. В сущности, эти батальоны вовсе не были преображенцы, семеновцы, егеря и т. д. Никто из молодых солдат не был еще в полках, многие не были даже приведены к присяге. Были такие батальоны, которые имели по 12-15 тысяч. Все это помещалось в скученном виде в казармах, где люди располагались для спанья в два, три и четыре яруса. Наблюдать за такими частями становилось трудно, не хватало офицеров, и возможность пропаганды существовала полная. Вот почему контингент так называемых гвардейских солдат не мог быть стоек и, выйдя 24, 25 и 26 февраля на усмирение беспорядков, зашатался, и затем начался бессмысленный и беспощадный солдатский бунт", - писал находившийся в февральские дни в царской свите генерал Дмитрий Дубенский.

"Взятые от сохи новобранцы попадали в запасные полки. Эти полчища насчитывали по 20-30 тысяч человек при офицерском и унтер-офицерском составе, рассчитанном на обыкновенный полк в 4000 штыков. Ротой в 250-350 человек командовал только что выпущенный прапорщик, имевший помощниками двух-трех унтер-офицеров, столь же неопытных, как он сам", - повествует очевидец событий, военный историк Антон Керсновский.

Почему, в таком случае, правительство не попыталось перебросить надежные части с фронта?

"Фронт был здоров, тыл прогнил", - характеризовал обстановку в России накануне революции британский историк, бывший посол в Петербурге Бернард Пэйрс.

Восстание столичного гарнизона сильно осложнило положение царя, однако в его распоряжении оставалась многомиллионная армия.

23-25 февраля уличные беспорядки легко можно было подавить, перебросив в столицу не затронутые разложением фронтовые части. Но для этого требовался приказ императора, находившегося в могилевской Ставке, а ему почти трое суток ничего не докладывали.

Первую неофициальную информацию о волнениях Николай получил 24 февраля от жены. Командующий военным округом генерал Хабалов и царский надежа и любимец, министр внутренних дел Протопопов прислали первые телеграммы лишь вечером 25-го.

Чем бы они ни руководствовались, время было упущено.

Даже 27 февраля Николай в своем дневнике жаловался, что получает из Петрограда лишь "отрывочные нехорошие известия".

Около 9 вечера того же дня он предпринял единственную за все время попытку повлиять на ситуацию, назначив генерала Николая Иванова командующим Петроградским военным округом с чрезвычайными полномочиями и приказав тому срочно прибыть в столицу во главе четырех пехотных и четырех кавалерийских полков, снятых с фронта, и батальона георгиевских кавалеров.

Общая численность выделенных сил составила порядка 40 тысяч человек, вчетверо меньше количества восставших солдат в Петрограде.

Собрать полки не удалось. Георгиевские кавалеры выехали из Могилева на следующий день в 10:15 утра, но взять под контроль Петроград такими силами было, разумеется, нельзя. Генерал провел три дня в бессмысленных передвижениях с одной станции на другую и препирательствах с пьяными дезертирами, а затем уехал обратно в Могилев, где распустил своих людей, картинно облобызавшись с одним солдатом из каждой роты.

Как вели себя высшие должностные лица?

По мнению многих историков, безволием и неуверенностью защитников режима февраль 17-го напоминал август 91-го.

Владимир Ленин вывел классическую формулу революционной ситуации: низы не хотят, верхи не могут.

Польский историк Адам Михник конкретизировал: революция происходит тогда, когда прежний порядок настолько надоел и изжил себя, что режим не желают защищать даже его выгодоприобретатели.

Командир Гвардейского флотского экипажа великий князь Кирилл Владимирович 1 (14) марта привел подчиненных присягать Думе, прикрепив на грудь "изрядной величины" красный бант. Но власть к тому времени уже сменилась, так что от его действий мало что зависело. А главное, он был такой не один.

Командир петроградского гарнизона генерал Чебыкин и его заместитель полковник Павленков в критический момент сказались больными.

27 февраля отряд Кутепова взял под охрану Зимний дворец, но брат императора великий князь Михаил Александрович потребовал, чтобы они удалились: если начнется бой, могут пострадать культурные ценности.

Отряд переместился в Адмиралтейство, но морской министр, участник обороны Порт-Артура адмирал Иван Григорович, по воспоминаниям Кутепова, "умолил" его уйти и оттуда, чтобы не подвергать риску свою служебную квартиру.

Последние защитники империи хотели засесть в Петропавловской крепости, но военный министр генерал Михаил Беляев счел сопротивление бессмысленным и, "плача навзрыд", приказал отряду разойтись.

27 февраля начальник Московского охранного отделения полковник Мартынов предложил командующему военным округом Иосифу Мрозовскому бросить на Петроград надежные части и юнкеров. Военные, участвовавшие в совещании, выслушали его "хмуро и апатично" и ничего не сделали.

Даже генерал Иванов, которого Николай считал не только надежным служакой, но и личным другом, лишь засвидетельствовал в ночь на 2 марта почтение императрице в Царском Селе, и не попытался со своими георгиевскими кавалерами взять монаршую семью под защиту.

А окончательную черту подвели командующие фронтами, 1-2 марта единогласно высказавшиеся за отречение императора.

"Кругом измена, и трусость, и обман", - записал Николай в дневнике на следующий день после отречения.

А сам царь?

Перед лицом кризиса у последнего императора проявился паралич воли, о причинах которого как знавшие его люди, так и позднейшие исследователи строили разные психологические догадки. Ничего похожего на поведение его прадеда Николая I, который в день восстания декабристов заявил: "Сегодня я или мертв, или император!"

По мнению сопровождавших Николая в Псков генерала Дубенского и полковника Мордвинова, выезжая из Ставки, император еще надеялся. Он с юных лет считал себя "военной косточкой", от политических деятелей, интеллигенции и рабочих хорошего отношения к себе и не ждал, но то, что от него отвернулась армия, его сломило.

"Отупение, апатия, пассивность овладели им в самые критические дни 1-2 марта", - указывал историк Лев Китаев.

Как явствует из записи в дневнике Николая за 3 марта, на следующий день после отречения, в поезде, шедшем из Пскова в Могилев, уже бывший царь долго и крепко спал и читал биографию Юлия Цезаря.