РЕКВИЕМ ПО АКАДЕМИИ II

Реквием по академии - II

Академик Олег Фиговский (Израиль)

Как я писал 5 лет тому назад в статье Реквием по академии в журнале «Экология и жизнь»(http://www.ecolife.ru/figovsky/?p=64), Российская академия наук, созданная по указу Петра 1, прекращает свое существование в своем суверенном виде. Новость о запуске реорганизации застала ученых врасплох. Вице-президент Российской академии наук, нобелевский лауреат Жорес Алферов возмущен предстоящей реформой РАН, полагая, что главная ее цель – лишить академию всего имущества. «То, что предложили вчера Медведев с Ливановым – это полное безобразие!» – заявил он «Интерфаксу». По его мнению, это предложение ничего не дает для научно-технического прогресса. «Российской науке нужна только одна вещь – востребованность бизнесом и обществом. Предстоящая реформа этой востребованности не создаст, она убьет науку. Эта квазиреформа направлена только на одно: отнять все имущество у РАН. Не это нужно делать!» – добавил Алферов. По словам академика, его не приглашали на предварительное обсуждение предстоящей реформы. Обо всех грядущих изменениях он, как и все, узнал накануне из СМИ. Только что озвученная реорганизация  стала неожиданной и для недавно избранного президента РАН Владимира Фортова. Как глава академии он узнал о реформе накануне вечером и это стало для него «большим сюрпризом». 

Пять лет тому назад я подчёркивал, что мы присутствуем при реальном конце РАН, и нам остается только исполнить по ней реквием. Я неоднократно писал о необходимости реорганизации РАН и вскрывал ее многочисленные недостатки. Писал и о необходимости максимального использования в РАН ученых – соотечественников, ссылаясь на успешный опыт Китая и других стран. Да, академия в прежнем ее виде недееспособна, и это горькая правда. Но вместо ее усиления учеными из-за рубежа, как это делалось еще Петром 1, реорганизация вылилась в ее раскулачивание, которое, как все помнят, вылилось в развал сельского хозяйства России. А ведь были возможности объединения институтов РАН с университетами, но выбран путь именно «раскулачивания», ибо имущество РАН не было пока «распилено», да и с «откатами» были проблемы, а этого чиновники допустить никак не могли. Бюрократия победила, обеспечив себе максимум прибыли при «раскулачивании».

Я неоднократно писал о необходимости реорганизации РАН и вскрывал ее многочисленные недостатки. Писал и о необходимости максимального использования в РАН ученых – соотечественников, ссылаясь на успешный опыт Китая и других стран. Да, академия в прежнем ее виде недееспособна, и это горькая правда. Но вместо ее усиления учеными из-за рубежа, как это делалось еще Петром 1, реорганизация вылилась в ее раскулачивание, которое, как все помнят, вылилось в развал сельского хозяйства России. А ведь были возможности объединения институтов РАН с университетами, но выбран путь именно «раскулачивания», ибо имущество РАН не было пока «распилено», да и с «откатами» были проблемы, а этого чиновники допустить никак не могли. Бюрократия победила, обеспечив себе максимум прибыли при «раскулачивании».

27 сентября 2013 года президент Владимир Путин подписал несколько смягченный вариант закона, формулировка о ликвидации РАН была убрана. Параллельно был подписан и Закон «О Федеральном агентстве научных организаций». «Руководство деятельностью Федерального агентства научных организаций осуществляет правительство Российской Федерации; руководитель Федерального агентства научных организаций назначается на должность правительством Российской Федерации по согласованию с президентом Российской Федерации», – говорится в этом документе. ФАНО вменялось в обязанности заниматься управлением весьма солидным «консолидированным» имуществом трех академий – 826 исследовательских институтов и организаций. Во главе всего этого «беспокойного хозяйства» поставили ничем не приметного до тех пор кандидата  экономических наук, заместителя министра финансов РФ Михаила Котюкова.

Совершенно неожиданно (или, наоборот, очень ожидаемо) Академию наук отделили не только от распределения средств из бюджетного потока (если не считать 1,5 млрд руб. на программы фундаментальных исследований Президиума РАН, плюс 4 млрд руб. бюджетных средств на стипендии академиков и членов-корреспондентов, оплату содержания принадлежащих РАН зданий, зарплату сотрудникам аппарата Президиума РАН, оплату экспертизы, издательскую деятельность), но и собственно от науки. Функцию определения перспективных исследований, достойных финансирования, взяло на себя то самое ФАНО. Иначе как расценивать требование, чтобы исследовательские институты отчитывались перед агентством именно о своей научной деятельности? Достаточно быстро эксперты-науковеды стали приходить к выводу: «В 2013 году в результате молниеносной реформы Академия прекратила свое существование в прежнем историческом виде, утратив основную часть своих функций и привилегий» (доктор экономических наук Ирина Дежина, 2014).

Как пишет ответственный редактор приложения "НГ-Наука" Андрей Ваганов по прошествии пяти лет, на научных семинарах в академических – бывших академических! – институтах можно услышать и выводы более жесткие: «Юридическое упразднение РАН в 2013 году фактически уничтожило социальный институт науки в России… Институт науки должен быть, а он уже не задан».

А вице-президент РАН Алексей Хохлов в интервью «НГ» откровенно заявил: «Российская академия наук сегодня вообще никаких научных тем не ведет. РАН является федеральным государственным бюджетным учреждением, но РАН не является федеральным государственным бюджетным учреждением науки. У нас научных тем нет. У нас другая функция». Какая же? А вот такая: «Академия наук должна иметь какие-то ресурсы, чтобы влиять на научное руководство институтами. Эта программа реализуется. В том числе через механизм проверки выполнения институтами госзаданий. Но это совершенно не означает, что институты надо ставить под эгиду РАН. Не было такого пункта в программе нынешнего президента РАН Александра Сергеева»

Да, похоже, в эти пять лет многое и кардинально изменилось не только в устройстве системы фундаментальных исследований (академической науки), но и в устройстве академического менталитета. Неудивительно, что анонимные наблюдатели в Telegram-каналах, посвященных научной и образовательной политике, комментируют нынешнее состояние РАН снисходительно-пренебрежительно: «…конечно, РАН никто не разгонит. Однако она окончательно станет совещательным органом с представительскими функциями. Тот самый «штаб» плюс немного научной дипломатии и популяризации. Доклады, записки и прогнозы – это все не столь серьезно… Академия наук проиграла, реформа завершена. В новой структуре управления наукой роль РАН будет неизбежно и неуклонно снижаться. Смеем утверждать, что при адекватном функционировании нового Миннауки это и к лучшему… Более объективно вероятным (чем реальный штаб всей науки) видится будущее РАН как некоего экспертно-консультативного органа с функциями общего согласования планов научной работы при Миннауки».

Делая исторический экскурс Андрей Ваганов отмечает, что подобное отношение к науке исторически всегда было свойственно обществам в моменты социальных трансформаций. Так ещё в 1667 году, то есть через семь после государственного переворота и реставрации монархии в Англии, Томас Спрэт, историограф Королевского общества (первая в современном смысле организация ученых) отмечал, что некоторые противники традиционной (древней) учености призывали упразднить и Оксфорд, и Кембридж. «Они недавно пришли к выводу, – пишет Спрэт, – что невозможно ничего достичь в новых открытиях, пока не будут отвергнуты все древние искусства и упразднены их колыбели. Но опрометчивость поступков этих людей скорее вредит, чем помогает тому, чего они стремятся достичь. Они с такой яростью принялись за очищение философии (термин «философия» в то время фактически эквивалент термину «естествознание». – «НГ»), как наши современные зелоты – за реформацию религии. И обе партии достойны порицания. Ничто их не удовлетворит, кроме полного уничтожения, с корнями и ветвями, всего, что имеет лицо древности…»

Основатель современной химии Антуан Лоран Лавуазье, пытаясь в 1793 году остановить ликвидацию Академии наук в Париже, предостерегал революционный конвент: «…иностранные державы не ждут ничего лучшего, как воспользоваться этим обстоятельством». «Если депутаты допустят, чтобы ученые, которые составляли Академию наук, удалились в деревню, заняли иное положение в обществе и предались бы более прибыльным профессиям, организация наук будет разрушена, и полувека не хватит на то, чтобы воссоздать поколение ученых». Очень скоро, в мае 1794 года, Лавуазье будет гильотинирован…

В 1920 году, на третьем году после Октябрьского переворота в России, академики, которых тогда было не более 50 человек, в записке советскому правительству вполне трезво констатировали: «Ясно, что если одни из русских ученых погибнут в России жертвою ненормальных условий, то другие последуют примеру сотен своих товарищей, работающих и теперь плодотворно на мировую науку за пределами России. Но такой выход вряд ли может быть кем-либо засчитан нормальным и желательным…»

И вот то, что не сумел (или не успел) в 1964 году сделать Никита Сергеевич Хрущев – ликвидировать Академию, с успехом реализовал в 2013 году Дмитрий Викторович Ливанов, министр образования и науки РФ на тот момент: «В РФ создается основанное на членстве общественное государственное объединение «Российская академия наук»…» (Справедливости ради, что официально автор идеи реформы Академии наук так до сих и не назван, замечает Андрей Ваганов)

Понятно, что двигало и движет всеми реформаторами науки, – желание получить быструю, осязаемую выгоду от занятий наукой. Осознанно или нет, но науку примерно с начала 1970-х «нагло представляют как индустрию, источник выгоды и экспортной выручки, как область конкуренции, когда страны, университеты и школы оцениваются по результативности» -пишет английский социолог Гай Стэндинг.

Как пишет Андрей Ваганов,  если суммировать, то общее настроение научных работников РАН сводилось к тому, что новая структура по управлению наукой будет самостоятельной и без сложившегося доминирующего влияния ФАНО («ассимилирует» ФАНО), а вопрос возвращения исследовательских институтов под эгиду РАН станет в повестку дня…  Можно понять, какой шок испытало научное сообщество после назначения 18 мая Михаила Котюкова министром науки и высшего образования РФ. ФАНО фактически не только не распалось, но основное ядро сотрудников благополучно перетекло в Миннауки с повышением статуса. Сам Михаил Котюков явно получил дополнительные килограммы к своему административному весу, в том числе и в вопросах формирования бюджета на исследования и разработки. Мало того, уже зазвучали комментарии все тех же политтехнологов-технократов: мол, тот трамплин, в начале которого Михаил Котюков оказался, вполне способен привести его в кресло премьера в обозримом будущем.

Состав нового Министерства науки и высшего образования РФ будет формироваться, по всей видимости, до окончания года. Но и лето ожидается непростым. Директора академических НИИ получили предписание не уходить в отпуск и никуда не уезжать до полного прояснения ситуации.

Общественная научная организация «Клуб 1 июля» опубликовала открытое письмо академика Ашота Саркисова президенту РАН Александру Сергееву. Ученый поделился своими соображениями об итогах реформирования Академии и попросил Сергеева огласить это письмо на заседании Президиума РАН. «Меня, так же как и моих коллег, удивляет, что, несмотря на судьбоносный характер совершившихся перемен, академическое сообщество до сих пор не обсудило их итоги, – пишет академик Саркисов. – Академия наук, снискавшая за свою почти 300-летнюю историю репутацию одного из самых уважаемых государственных институтов, должна проявить присущую ей мудрость и гражданскую смелость, чтобы всесторонне и объективно проанализировать сложившуюся ситуацию».

Но, если дело обстоит так, как пишет академик Саркисов, – «академическое сообщество до сих пор не обсудило их итоги [реформы РАН и создания Миннауки]», – значит, эта реформа была оправданна? Непринципиальные, как казалось академикам, уступки: введение молодежных вакансий при выборах в члены РАН (1997); принятие правила, когда избранный президент РАН утверждается президентом РФ (2006); фактическая утрата издательством «Наука» академической и научно-популярной периодики (2017–2018) – в итоге привели Академию к точке бифуркации. И она уже пройдена.

В таком виде РАН уже, возможно, не адекватная форма организации науки в глазах людей, которым поручено осуществить «научно-технологический прорыв». И это тоже объяснимо. Эффективные менеджеры – по своей сути разночинцы, нигилисты. А наука – оплот аристократии, в том смысле, что это форма деятельности недемократичная по самой своей природе. Но самое печальное, что и сама наука как таковая, кажется, уже не нужна Академии. И это звучит, как заключительные аккорды реквиема по РАН, который я предвидел ещё пять лет тому назад.

Одним из следствий является то, что интеллектуальная эмиграция из России в 2010-е гг. возросла, как отмечается в мониторинге РАНХиГС со ссылкой на статистику зарубежных стран и результаты интервью с эмигрантами последних шести лет. По данным Росстата, от 30 до 70% эмигрантов в западные страны, в зависимости от страны, составляют люди с высшим образованием. Около трети людей уезжают учиться в магистратуру или аспирантуру, около четверти – работать, причем половина тех, кто едет в Европу, – по «голубой карте» для квалифицированных специалистов. Третий по популярности путь – переезд в качестве члена семьи. Большинство уехало из-за экономического кризиса после 2014 г., еще четверть – из-за недовольства политической ситуацией.

Россияне активно эмигрируют не только в Германию, США и Израиль, как было в 1990-е гг., но и в Центральную, Южную и Северную Европу, Австралию. В целом образованных россиян за рубежом живет не более 800 000, в странах ОЭСР их меньше, чем образованных эмигрантов из Великобритании и Германии, отмечается в мониторинге. Заметим, что из России уезжает в разы больше людей, чем учитывает статистика.

А вот образованных иностранцев прибывает все меньше. Всего за 1992-2016 гг. в страну переехало более 9,1 млн мигрантов, что позволило существенно компенсировать естественную убыль населения. Но если в 1990-е гг. уровень образования иммигрантов в целом соответствовал российскому, то в 2010 г. оказался заметно ниже. Высшее или хотя бы незаконченное высшее образование в последние шесть лет имели 13-17% иммигрантов, в то время как среди россиян доля таких людей - 28% (по данным переписи населения 2010 г. среди лиц старше 15 лет).  Прибывающие молодые люди менее образованны, чем их старшие соотечественники, пишут авторы мониторинга, и пока это отвечает нуждам экономики: они работают там, где россияне не хотят. Но даже среди иммигрантов с высшим образованием треть работает на местах, которые не требуют никакой квалификации, а среди людей со средним специальным или профессиональным образованием таких и вовсе половина. Потенциал таких людей используется недостаточно, подчеркивают авторы.

В октябре 2016 г. эксперты КГИ опубликовали доклад, согласно которому, пережив колоссальную утечку умов в 90-е, Россия снова вошла в период роста эмиграции. Но тогда люди уезжали из разрушающейся экономики, а сейчас это происходит на фоне попыток ее диверсификации, отмечали авторы доклада «Эмиграция из России в конце XX – начале XXI века». Они подчеркивали, что для малонаселенной России эмиграция все более опасна из-за потерь демографического, социально-экономического и интеллектуального капитала. Образованные люди продолжают уезжать из России — и ситуация не улучшается. Эксперты рассказали, почему пресловутая «стабильность» не помогает удержать умы. Как считает президент Всероссийского фонда образования Сергей Комков, довершение всех проблем, конечно же, на ситуацию повлияла так называемая „реформа РАН“ и подчинение Российской академии наук никому не понятной структуре — ФАНО. Многие молодые ученые из-за бесконечных „преобразований“ попросту потеряли ориентиры! Поэтому многие из наиболее активных и талантливых ученых решили не дожидаться конца всех этих „реформ“ — начали подыскивать себе подходящую научную „базу“ за рубежом.

 Андроник Арутюнов, кандидат физико-математических наук, преподаватель МФТИ, сопредседатель профсоюза «Университетская солидарность» причинами отъезда учёных называет: «Реформирование высшей школы за последние несколько лет привело к тому, что большинство российских университетов потеряли функциональность. Огромное количество различных бюрократических препон внутри университета, зачастую достаточно низкая квалификация руководящих кадров и постоянное давление — методическое, идеологическое и т. д. — делают работу в российском университете не только непривлекательной, но и просто неприятной.С другой стороны, легендарные „майские указы“, которые якобы гарантируют двукратную зарплату по региону, на самом деле не выполнены или выполнены в таком виде, что лучше бы их и не выполняли. Нагрузка очень сильно выросла, и фактически в пересчете на час работы преподаватели ничего не выиграли. А цены в магазинах при этом только выросли. Ну и в-третьих, во многом это „заслуга“ ЕГЭ — качество выпускников российских школ в среднем падает. Поэтому если раньше, например, работать в МФТИ, или в МГУ, или в ВШЭ было приятно, потому что было много хороших студентов, то сейчас тонкий слой бывших школьников, которые могут осваивать программу, очень сильно уменьшился, а средний уровень заметно упал. Таким образом, работа в российских вузах сейчас неперспективна, не очень приятна и довольно паршиво оплачивается.

 1-й зампред комитета Госдумы по образованию, доктор философских наук Олег Смолов отмечает, что как «Герман Греф однажды заявил, что вывоз человеческого капитала из России по своим негативным последствиям далеко превзошел вывоз капитала обычного. Напоминаю, что, согласно американским данным, в 1994—2012 годах в среднем вывозилось по млрд в год. Итого за 20 лет эта сумма составила ,5 трлн, а с начала 1990-х по настоящее время — видимо, порядка трлн. Так вот, по мнению Грефа, потери человеческого капитала более важны для страны, чем потери капитала обычного. И я с ним согласен. Центр стратегических разработок Алексея Кудрина заявил, что в постсоветский период страну покинули около 18 млн человек — в большинстве люди с достаточно высоким образованием. Ситуация крайне тяжелая. Далее Олег Смолов напоминает, что, согласно международным данным, в рейтинге человеческого потенциала мы занимаем 49-е место, а в рейтинге образования — 19-е. Получается, что уровень образования в России выше, чем уровень благосостояния. Мы живем хуже, чем того заслуживаем. Именно это является главной причиной не снижающейся „утечки умов“ из нашей страны. Мы прекрасно понимаем, что уровень оплаты труда в России несопоставимо ниже, чем в развитых странах. После всех повышений уровень минимальной зарплаты в стране — около 0, а в Китае — 0. Также очевидно, что ученые в России не имеют тех лабораторий, которые могут получить за рубежом. Если мы хотим, чтобы „утечка умов“ остановилась, нужно предоставлять больше социальных гарантий, обеспечить более высокую оплату квалифицированного труда и, я думаю, нужно больше политической свободы. Люди с высоким уровнем интеллекта на это реагируют достаточно явно. Все это предполагает во многом другой курс политики, в том числе образовательной».

И как пример явного отставания Российской науки от мировых трендов хочу привести информацию о 10 наиболее перспективных технологиях 2018 года.  Какие еще технологии MIT Technology Review назвал важнейшими в 2018 году?
Ежегодная подборка технологий, которые могут изменить мир будущего, собирается с 2001 года. Люди часто спрашивают, что такое «прорыв» в технологиях? На этот вопрос ответ не всегда будет очевидным, потому что некоторые технологии пока просто не получили широкого распространения, другие же коммерчески нереализуемы. Однако все они так или иначе окажут влияние на нашу жизнь.
В этом году новая техника искусственного интеллекта под названием GAN дает машинам воображение; искусственные эмбрионы, несмотря на опасения скептиков, пересматривают создание жизни и открывают огромное окно для исследований первых моментов жизни человека; экспериментальная установка в центре нефтехимической промышленности Техаса пытается создать абсолютно чистую электроэнергию из природного газа — вероятно, основного источника энергии будущего.

Хотя 3D-печать используется уже довольно давно, она оставалась по большей части в области хобби и дизайнеров, производящих единичные прототипы. И печать объекта из чего угодно, не считая пластика — например, металла, — была дорогой и мучительно медленной. Впрочем, теперь она становится дешевой и достаточно простой, чтобы стать потенциально практичным способом производства частей. Если она будет широко принята, она может изменить то, как мы производим многие продукты массового производства (простите за тавтологию). В краткосрочной перспективе производителям не нужно было бы хранить большой инвентарь — они могли бы просто распечатать объект, какую-нибудь запасную часть для стареющего автомобиля, если бы кому-то это понадобилось.
В долгосрочной перспективе крупные заводы, производящие небольшой ассортимент деталей в больших объемах, можно было бы заменить заводами поменьше, но уже с ассортиментом побольше, подходящим меняющимся нуждам клиентов.Метод 3D-печати позволяет создавать легкие и прочные запчасти, а также воспроизводить сложные формы, которые было бы невозможно создать при помощи традиционных методов обработки металла. Также можно было бы уделить большее внимание микроструктуре металлов. В 2017 году ученые из Национальной лаборатории Лоренса Ливермора заявили, что разработали метод 3D-печати, позволяющий создавать запчасти из нержавеющей стали, которые в два раза прочнее традиционных.
Также в 2017 году 3D-печатная компания Markforged, небольшой стартап, расположенный недалеко от Бостона, представила первый 3D-металлический принтер всего за 100 000 долларов.  Другой бостонский стартап Desktop Metal начал отгружать первые машины для металлического прототипирования в декабре 2017 года. Он планирует начать продажу машин побольше, специально для производителей, которые будут работать в 100 раз быстрее, чем старые методы металлической печати. Печать металлических частей также становится проще. Desktop Metal нынче предлагает программное обеспечение, которое создает конструкции, готовые для 3D-распечатки. Пользователи задают программе спецификации объекта, который они хотят распечатать, и ПО производит компьютерную модель, подходящую для печати.
General Electric, которая давно выступает за 3D-печать в своих авиационных продуктах, работает над тестовой версией своего нового металлопринтера, который достаточно быстро работает, чтобы создавать большие запчасти. Компания планирует начать продажу этого устройства уже в 2018 году.

В прорыве, который может изменить наш взгляд на создание жизни, эмбриологи из Университета Кембриджа в Великобритании вырастили вполне реалистичные на вид эмбрионы мыши, используя только стволовые клетки. Никаких яйцеклеток. Никакой спермы. Просто взяли клетки у других эмбрионов. Ученые аккуратно разместили клетки в трехмерные леса и завороженно наблюдали, как те начали сообщаться и выстраиваться в хорошо различимую форму мышиного эмбриона возрастом в несколько дней. «Мы знаем, что стволовые клетки обладают волшебной силой и огромным потенциалом. Мы не думали, что они смогут так красиво или даже идеально самоорганизоваться», рассказала руководящая группой ученых Магдалена Церника-Гётц.
Церника-Гётц говорит, что ее «синтетические» эмбрионы, вероятно, не смогли бы развиться в мышей. Тем не менее это намек на то, что скоро мы можем увидеть млекопитающих, рожденных без яйцеклетки вообще. Впрочем, такую цель Церника-Гётц не ставит. Она хочет изучать, как клетки раннего эмбриона начинают принимать отведенные им роли. Следующим шагом будет создание искусственного эмбриона из человеческих стволовых клеток. Эта работа проводится в Университете Мичигана и Университете Рокфеллера.
Синтетические человеческие эмбрионы были бы благом для ученых, поскольку позволили бы наблюдать все события на ранней стадии развития плода. И поскольку такие эмбрионы появляются из стволовых клеток, которыми легко управлять, лаборатории могли бы использовать весь спектр инструментов, таких как редактирование генов, для исследования их по мере роста.
Искусственные эмбрионы, впрочем, заставляют задаваться этическими вопросами. Что, если они станут неотличимыми от настоящих? Как долго их можно будет выращивать в лаборатории, прежде чем они начнут чувствовать боль? Нам нужно заняться этими вопросами, прежде чем научная гонка зайдет слишком далеко.

Самые разные схемы умных городов сталкивались с задержками, отменами, невозможными планами или дороговизной. Новый проект в Торонто под названием Quayside должен изменить эту уже устоявшуюся схему вещей, переосмыслив городскую среду с нуля и выстроив ее вокруг новейших цифровых технологий. Sidewalk Labs, которая принадлежит Alphabet и находится в Нью-Йорке, сотрудничает с канадским правительством, работая над этим высокотехнологичным проектом, предназначенным для промышленной набережной Торонто. Одна из целей проекта — основывать решения по дизайну, политике и технологиях на информации, получаемой с обширной сети датчиков, которые собирают данные обо всем, начиная от качества воздуха и заканчивая уровнем шума и деятельностью людей.
Согласно плану, весь транспорт должен быть общим и самостоятельным. Под землей будут сновать роботы, выполняя рутинную работу вроде доставки почты. Sidewalk Labs говорит, что откроет доступ к программному обеспечению и системам, которые создает, чтобы другие компании могли создавать сервисы поверх них, как люди создают приложения для мобильных телефонов.
Компания намерена пристально наблюдать за общественной инфраструктурой, и это, конечно же, вызывает вопросы к неприкосновенности личной жизни и данных. Однако Sidewalk Labs считает, что совместная работа местного правительства и свободного сообщества позволит избавиться от этих переживаний. «Мы пытаемся сделать из Quayside не только амбициозный проект, но и достаточно смиренный», говорит Рит Аггарвала, менеджер по планированию урбанистических систем в Sidewalk Labs. Это смирение может помочь Quayside избежать подводных камней, которые мешали прежним инициативам смарт-городов.

Искусственный интеллект до сих пор был игрушкой крупных технологических компаний — Amazon, Baidu, Google, Microsoft и нескольких стартапов. Для многих других компаний системы ИИ слишком дорогие и сложные для полноценного внедрения. Решение? Инструменты машинного обучения, построенные на облачной основе, которые приведут ИИ к более широкой аудитории. На данный момент Amazon доминирует в сфере облачного ИИ со своей AWS. Googleсоперничает с ней с помощью TensorFlow, открытой библиотеки ИИ, которую можно использовать для создания другого ПО машинного обучения. Не так давно Google анонсировала Cloud AutoML, набор заранее обученных систем, которые упрощают использование ИИ.
Microsoft, у которой есть собственная облачная платформа Azure, объединяется с Amazon для создания Gluon, открытой библиотеки глубокого обучения. Gluon поможет в строительстве нейросетей — важнейшей технологии ИИ, которая грубо имитирует процесс обучения в человеческой голове — их будет так же легко делать, как и приложения для смартфона. Непонятно, какая из этих компаний станет лидером в сфере облачных сервисов, предлагающих услуги ИИ. Но победителю это сулит огромные возможности для бизнеса. Особенно если революция ИИ докатится до самых разных частей глобальной экономики.
В настоящее время ИИ используется по большей части в технологической сфере, где улучшает производительность старых и создает новые продукты и сервисы. Но и другие виды бизнеса и промышленности хотят получить преимущество использования искусственного интеллекта. Такие сегменты, как медицина, производство, энергетика, запросто преобразуются, если полноценно внедрят новейшие технологии в области искусственного интеллекта. Большинство же компаний пока еще не знают, как использовать облачный ИИ. Поэтому Amazon и Google налаживают работу консультационных сервисов. Как только ИИ станет доступен для всех, начнется революция.

Искусственный интеллект научился очень хорошо идентифицировать объекты: покажите ему миллион изображений, и он сможет с завидной точностью найти на них пешехода, пересекающего улицу. Но ИИ плохо удается создавать изображения самих пешеходов. Если бы он был на это способен, он ткал бы гобелены реалистичных, но искусственных изображений с пешеходами в разных декорациях. Самоуправляемые автомобили могли бы использовать эту информацию для обучения, даже не выезжая на дорогу. Проблема в том, что создание чего-то нового требует воображения. А это пока что остается прерогативой человека.
Ян Гудфеллоу в 2014 году предложил такое решение. Подход, известный как generative adversarial network, или GAN, берет две нейросети — упрощенные математические модели человеческого мозга, которые лежат в основе современного машинного обучения — и ставит их друг против друга в цифровой игре в кошки-мышки. Обе нейросети тренируются на одном и том же наборе данных. Одна нейросеть — генератор — создает вариации изображений, которые она уже видела — например, изображение пешехода с третьей рукой. Вторая — дискриминатор — должна определить, будет ли рассмотренный ею пример похож на снимок, который она видела, или же фейком, произведенным генератором, — то есть может ли трехрукий человек быть настоящим?
Со временем генератор научится создавать настолько хорошие изображения, что дискриминатор не сможет отличить подделку от оригинала. Таким образом, генератор учится распознавать, а затем создавать реалистичные изображения пешеходов. Эта технология стала одним из самых перспективных достижений в области ИИ за последнее десятилетие. GAN использовались для создания реалистичных на слух речей и фотореалистичных поддельных изображений. В одном из примеров ученые из NVIDIA поручили GAN создать сотни заслуживающих доверия лиц несуществующих людей. Другая группа смогла сделать вполне убедительные поддельные изображения, похожие на работы Ван Гога. GAN могут переиначивать изображения по-разному — превращать солнечную дорогу в заснеженную, лошадей — в зебр. Поскольку изображения или звуки получаются реалистичными, некоторые эксперты считают, что нейросети начинают понимать внутреннюю структуру мира. Возможно, в них зарождается воображение.

В культовой классике научной фантастики «Автостопом по галактике» можно было сунуть в ухо желтую Вавилонскую рыбку и получить мгновенный перевод. В реальном мире Googleпредставляет временное решение: пару наушников Pixel Buds за 159 долларов. Они работают со смартфонами Pixel и Google и  обеспечивая практически мгновенный перевод. Один человек надевает наушник, а другой держит телефон. Надевший наушник говорит на своем языке — например, на английском — и приложение переводит и проигрывает громкий перевод на телефоне. Человек, который держит телефон, отвечает; этот ответ переводится и проигрывается в наушниках.
Google Translate уже может поддерживать разговор, и ее приложения для iOS и Android позволяют двум пользователям разговаривать: они автоматически определяют используемые языки и переводят их. Однако фоновый шум затрудняет понимание приложением, что говорят люди, и также с трудом приложение определяет, когда люди начинают говорить, а когда перестают.
Pixel Buds решает эти проблемы, потому что владелец нажимает и держит палец на правом наушнике во время разговора. Сочетание взаимодействия между телефоном и динамиками позволяет поддерживать визуальный контакт, поскольку не нужно отвлекаться на телефон.

Мир, вероятно, застрял на природном газе как на одном из главных источников электроэнергии в будущем. Дешевая и доступная, энергия природного газа, в настоящее время обеспечивает до 30% электричества в США и до 22% электричества в мире. И хотя она чище угля, выбросы углерода от нее все еще существенные.
Экспериментальная электростанция недалеко от Хьюстона в центре нефтяной и нефтеперерабатывающей промышленности США тестирует технологию, которая могла бы сделать чистую энергию из природного газа реальностью. Компания с 50-мегаваттным проектом Net Power считает, что может вырабатывать энергию так же недорого, как и обычные станции на природном газе, и, что важно, улавливать весь диоксид углерода, который выделяется в этом процессе.
Если это так, мир будет производить безуглеродную энергию из ископаемого топлива по хорошей цене. Такие газовые станции можно было бы включать и выключать в зависимости от спроса, избегая необходимости в поставке возобновляемых источников энергии. Net Power объединяет несколько энергетических компаний, включая 8 Rivers Capital, Exelon Generation и CB&I. Компания уже начала первичные испытания и предоставит результаты в ближайшие месяцы.
Станция помещает двуокись углерода, высвобождаемую в процессе сжигания природного газа под высоким давлением и температурой, используя сверхкритический CO2 в качестве «рабочей жидкости», которая движет специальной турбиной. Большая часть двуокиси углерода может перерабатываться непрерывно; остальная будет захватываться легко и просто.
Ключевая часть снижения стоимости зависит от продажи углекислого газа. Сегодня его основное использование заключается в извлечении нефти из нефтяных скважин. Это ограниченный рынок и уж точно не самый экологически чистый. Но Net Power планирует в конечном счете увидеть рост спроса на двуокись углерода в производстве цемента, пластмасс и других материалов на основе углерода.  Из всех технологий, которые разрабатываются в области чистой энергии, технология Net Power является одной из самых главных.

Настоящая неприкосновенность личных данных и жизни в Интернете может стать возможной, благодаря новому инструменту, который, например, может доказать, что вам 18 лет, не раскрывая дату вашего рождения, или что на вашем банковском счету есть достаточно денег, не раскрывая баланс вашего счета. Это ограничивает риск кражи личных данных. Что это за инструмент? Криптографической протокол, называемый доказательством нулевого знания (zero-knowledge proof). Хотя исследователи долгое время его разрабатывали, большой интерес к нему проявился в прошлом году, благодаря росту крипто-валютного рынка. Большая часть практического применения доказательства нулевого знания была проделана командой Zcash, цифровой валюты, которая появилась в конце 2016 года. Разработчики Zcash использовали метод zk-SNARK, предоставляя пользователям возможность совершать анонимные транзакции. 
В Bitcoin и большинстве других публичных блокчейнов это было бы невозможно, поскольку транзакции видны всем. Хотя эти транзакции теоретически анонимны, их можно комбинировать с другими данными для идентификации пользователей. Виталик Бутерин, создатель Ethereum, второй по популярности блокчейн-сети в мире, описал zk-SNARK как «совершенно революционную технологию».
Банки могли бы использовать ее в платежных системах, не раскрывая личных данных клиентов. В прошлом году JPMorgan Chase добавила zk-SNARK в собственную платежную систему на базе блокчейна.

Однажды все новорожденные младенцы будут получать карточку с анализом ДНК. В ней будет расписано, какие шансы получить инфаркт или рак, подсесть на сигареты или стать вундеркиндом.Наука, которая сделала это возможным, появилась неожиданно, благодаря мощным генетическим исследованиям. В некоторых из них участвовало больше миллиона человек. Выяснилось, что самые распространенные заболевания и отклонения, а также черты личности вроде интеллекта являются результатом работы одного или нескольких генов, оказавшихся в том или не в том месте в нужное время. Используя данные крупных генетических исследований, ученые создают «полигенные оценки риска».
Хотя новые тесты ДНК дают вероятности, а не диагнозы, они могут существенно помочь медикам. Например, женщина с повышенным риском рака груди будет чаще делать маммограммы и посещать врача.
Фармацевтические компании также могут использовать оценки рисков для создания превентивных препаратов для заболеваний вроде Альцгеймера или инфаркта. Собирая волонтеров, которые вероятнее всего заболеют, они смогут точнее определять качество работы лекарств. И все же прогнозы далеки от идеальных. Кроме того, полигенные оценки еще и вызывают сомнения, поскольку прогнозируют черты, а не только возможность заболеваний. Например, сейчас они с 10-процентной вероятностью прогнозируют коэффициент интеллекта человека.

Перспектива появления мощных новых квантовых компьютеров полна неопределенностей. Они смогут производить вычисления, недостижимые силами современных машин, но мы пока до конца не осознали, что можно сделать с такой мощностью. Одно из возможных применений: точное проектирование молекул.
Химики уже мечтают о создании новых белков для более эффективных препаратов, новых электролитов для лучших батарей, соединений, которые смогут напрямую преобразовывать солнечный свет в жидкое топливо, и более эффективных солнечных батарей. У нас такого нет, потому что молекулы невероятно тяжело моделировать на классическом компьютере. Попробуйте имитировать поведение электронов в относительно простой молекуле — и вы столкнетесь со сложностями, выходящими далеко за пределы возможностей современных компьютеров.
Но для квантовых компьютеров это вполне по силам, потому что вместо цифровых битов, представляющих нули и единицы, они используют «кубиты», которые сами по себе являются квантовыми системами. Недавно ученые из IBMиспользовали квантовый компьютер с семью кубитами для моделирования небольшой молекулы из трех атомов. Очень скоро станет возможным точное моделирование более крупных и интересных молекул, а также лучших квантовых алгоритмов.

С печалью я отмечаю, что среди вышеприведённых десяти перспективных технологий 2018 года, увы, нет созданных Российскими учёными. А переходя к списку пионеров реализуемых технологий, опубликованному Всемирным экономическим форумом, в который вошли 61 компании всего мира, я также не обнаружил ни одной компании из России, в то время как таких компаний из США – 28 и из Израиля – 8.  3-4 места занимают Великобритания и Швейцария. Есть даже компании таких стран, как Новая Зеландия и Марокко. Грустная картина!