Способы и механизмы управления массовым сознанием в прошлом и настоящем: инфосреда, конструкты, операции влияния, фейки

1.  Как информационная среда побеждает реальную: рассказы о реформах заменяют сами реформы. 

10 августа 2018

   Сегодня информация стала свободной от человеческого управления, характерного для прошлого.  Информационные толпы из соцмедиа могут порождать все вне любого контроля. Как оказалось, скрыто управляемые индустриально, они могут вмешиваться и в социальные процессы, например, в выборы. Это происходит, когда якобы случайные информационные потоки вдруг оказываются системными. Тогда они могут сносить на своем пути любые преграды, поскольку государства научились работать против системного противника, но не против случайного. Советский Союз мог работать и против случайного врага, но тогда ему приходилось превращать его в системного, арестовывая, к примеру, по анкетным данным всех священников или всех дореволюционных профессоров. Тем самым искомый враг все равно попадал в сети. 

   Информация прошлого была силой в упряжке с религией или идеологией. С этой информацией могли работать только особо выделенные "мета-люди": жрецы в далеком прошлом или подчиненные М.Суслова в недавнем прошлом. Брежнев не применял в своих речах цитаты классиков марксизма, говоря, мол, кто же поверит, что он читал это. Даже негатив, а он по определению был антивластный и потому достаточно сильный, не мог разрушить религиозную или идеологическую систему, а приводил только к наказанию того, кто осмелился этот негатив распространять.

    Знание было опасным. Сталин уничтожил всех участников XVII съезда, когда большая часть голосов была подана против него. Количество проголосовавших против расходится: от 169 до 292 по разным источникам. А всего голосовало 1225 человек. Тем самым Сталин вновь делает своего врага системным, уничтожая всех, чтобы избавиться от проголосовавших "против".

    Государства контролировали в первую очередь распространение информации, а не саму информацию. Анекдот про Брежнева спокойно циркулировал, поскольку передавался устно. Но он не мог попасть в массовую циркуляцию. 

   Страны соцлагеря жили в системе контроля информации. Все, что читалось или смотрелось на экране, должно было проходить предварительную цензуру. Сначала пишущие машинки, а потом и множительные аппараты были под жестким контролем. Режим в Польше падает, когда католическая церковь ввозит из-за рубежа множительные аппараты для Солидарности.

   Церковь была сильна, пока не появилось книгопечатание. И хотя первым заказом была Библия, потом все изменилось. Еретические сочинения также получили возможность для распространения. Условный враг церкви — наука, благодаря изобретению печати, объективизировалась и встала на самостоятельные ноги. Возникли национальные государства, поскольку книги стали печататься не только на латыни, но и на языках, на которых говорили люди. 

  От католицизма отделились более современные направления, разошедшиеся по миру без прошлых страхов. В результате протестантские страны демонстрируют лучшие результаты развития, чем страны католические. Православные же страны идут только после них. Это объясняют тем, что протестантские страны получили церковь как новую иерархию, и власть перестала быть в центре всего, а в православии церковь всегда подчиняется власти. Несколько центров власти способствуют более динамичному росту, наличие одной вертикали в виде царя-генсека-президента тормозит развитие. А постсоветское пространство вообще не выполняет закон разделения властей, поскольку все квазинезависимые структуры готовы делать все по указке сверху.

      Газеты создают единый информационный поток, порождая массового человека, который и знает одно и то же и понимает его одинаково. Ему вскоре потребовалась и массовая культура, чтобы наполнить мозги правильными эмоциями, а не только правильной информацией. Образование также создает типаж единого гражданина с единой картиной мира в голове, который одновременно может по указке то хлопать, то осуждать. 

    В этой точке развития уже возможно возникновение массового продукта и массового потребления. Кстати, книга была первым таким продуктом, поскольку каждый экземпляр не отличался от другого, чего нет в ручном производстве.

    Тиражируемый массовый продукт всегда характеризуется упрощением. И это стало законом также для массовых коммуникаций и массовой культуры, ведь большие тиражи требуют простых рассказов, интересных сразу для всех. Сегодня человечество попало в очередной такой же цикл, который управляется не информационными или виртуальными потребностями, а экономикой внимания. В свое время Голливуд породил институт звезд, который также вытекал из потребностей экономики внимания.

    Массовые коммуникации, массовая культура и массовый человек стали основой управления Сталина и Гитлера. При этом, как и религия, они серьезным образом порождали и удерживали эмоции, поскольку в первую очередь эмоции ведут за собой людей. Эмоции управляют нами, рацио — лишь направляет нас к точке приложения эмоций.

    Была выстроена система подавления индивидуальных интересов в пользу социальных. Советские герои нарушают биологические законы, но демонстрируют правильность законов социальных. Павлик Морозов доносит на отца, Зоя Космодемьянская гибнет, как и Матросов или Гастелло, — все ради коллективного спасения. 

     Мы спокойно наблюдаем за уничтожением нашего прошлого мира, считая это нормой. Но это не обязательно является естественным процессом, сходным с теми, что были в прошлые века, когда человечество действительно выходило в результате на более высокий уровень развития.

Сегодня повсеместно год за годом идет падение среднего IQ. США с девяностых годов фиксируют ежегодное падение числа патентов. Соцмедиа также несут свою долю нагрузки в разрушении человечества прошлого.

    По непонятной причине в прошлом интеллект был более важен, чем сегодня. Сейчас человека несут наверх какие-то другие качества. Или же разум теперь приобрел какие-то другие характеристики. По крайней мере, это не тот научный разум, который в советское время создавал передовую Украину.

    Сильные страны стремительно уходят вперед, в то время как нам остается наблюдать за исчезающими вдали поездами. А интеллектуальная молодежь ищет пути, как на каком-то другом полустанке вскочить в такой чужой поезд, поскольку у нас этот поезд не останавливается.

    В наше время постсоветское пространство, включая Украину, больше занято строительством своего прошлого, чем будущего. Бесконечные споры с самими собой и с соседями занимают больше интеллектуальных усилий, чем создание новой экономики, стартапов, инновационное развитие. В результате технологически мы уже не можем повторить старые проекты типа АНов, поскольку архаизация шаг за шагом ведет нас к аграрной державе.

    Наши рассказы о реформах заменяют сами реформы. Точно так рассказы о борьбе с коррупцией заменяют реальную борьбу с коррупционерами. Каждое новое поколение наших руководителей говорит лучше предыдущего. Но жизнь от этого не становится лучше.

https://zn.ua/SOCIUM/kak-informacionnaya-sreda-pobezhdaet-realnuyu-291374_.html

 

2. Виртуальные конструкты, управляющие нами и миром

18 августа 2018

  Человечество очень успешно в работе с виртуальностями: от всемогущего и вездесущего бога до телесериалов. Каждый взгляд в любую сторону сразу демонстрируют, как виртуальность создает вариант английского парка из густого леса. Мы начинаем двигаться по проложенным для нас дорожкам так успешно, что реальность отступает на задний план.

  Виртуальные конструкты закрывают нам глаза, предоставляя единственный вариант решения, и мы идем как слепцы за поводырем. Шаг влево, шаг вправо может привести нас к катастрофе. Это бывает выгодно либо для коллективного, либо индивидуального выживания. И в любом случае неподчинение тому, что видят и, соответственно, думают все, ведет к осуждению и наказанию со стороны коллектива.

  Медиа порождают этот вариант канонического видения. Все информационные потоки, например, телевидения, направлены на оправдание имеющегося политического порядка. Ни одно массовое средство не может позволить себе рушить имеющийся порядок. Когда это происходит, нарушается синхронизация мира и мыслей о нем, и одновременно может начинаться  Майдан, направленный на возвращение синхронизации.

    Виртуальный конструкт является поведенческим аналогом, призванным разрешить и активировать тот или иной вариант социально необходимого поведения. По этой причине виртуальные конструкты направлены на блокировку неправильного поведения и подталкиванию к правильному поведению. Это делается путем задания правильного поведения как нормы, как нормативного варианта. Он облегчает принятие решений человеком, поскольку оставляет малое число допустимых вариантов поведения.

   Виртуальные конструкты задают нам понимание мира  в двух плоскостях. С одной стороны это модель/картина большого мира, к которому мы вообще не имеем доступа, кроме медийного рассказа о нем. И с другой стороны, это малый мир, который доступен нашим непосредственным ощущениям, но который тоже должен  интерпретироваться и реинтепретироваться для нас кем-то извне.Мы живем в большом мире, который реально очень слабо знаем, хотя нам хорошо известны все его виртуальные конструкты, заменяющие нам реальность. Именно они являются для нас правдой об окружающей нас действительности, а не сам мир. Каждый такой базовый виртуальный конструкт управляет целой серией поведенческих конструктов, вытекающих из него.

   Ярким примером нашего незнания является, например, количество преступлений, окружающих нас. Исследования показывают, что это количество сегодня в 8 раз выше, чем реальная отчетность [1—2].       Оказывается, что и СССР был лидером по числу убийств и самоубийств: «К началу перестройки в середине 1980-х годов СССР был на 5 месте в мире по количеству убийств на душу населения, уступая лишь таким странам, как Колумбия, где в те годы шла война против наркомафии. При этом в РСФСР индекс количества убийств на 100 тыс. человек населения был ещё выше, чем в среднем по СССР. Если в 1970 году в РСФСР было совершено 9,8 тыс. убийств, то в 1975 году уже 14 тыс., а в 1980 году — 18 тыс. Можно сравнить эти данные, уже немного снизившиеся к 1989 году (12,4) с данными по Франции (1,1), Германии (1,0) и Англии (1,04). Даже отдельно в Северной Ирландии, где в те годы шли кровавые столкновения, индекс количества убийств был почти в 3 раза ниже (4,72), чем в среднем по «нравственному» СССР» [3].

    То есть наша картинка этого конкретного среза действительности в голове и по прошлому, и по настоящему времени ничего общего не имеет с реальностью. Мы живем в мире бравурных отчетов о борьбе с преступностью, но не в действительности.

    Или такой пример. Из уст социолога А. Степанова прозвучал странный взгляд на Чернобыль: «Прошло более 30 лет с момента аварии на Чернобыльской Атомной станции (ЧАЭС), которая по своим масштабам и последствиям превратилась в катастрофу. Чернобылем сейчас называется многое и компьютерные игры, и фантастические романы, но основополагающий его смысл – это место, откуда началась атомная катастрофа, иное место, никак не связанное с населенным пунктом Чернобыль. А был ли Чернобыль на самом деле или это результат переплетения политических стратегий и практик, умело навязывающих то или иное видения катастрофы на ЧАЭС? А был ли Чернобыль тем самым «антропологическим шоком», описанным Ульрихом Беком сразу после катастрофы в 1986 году, призванным изменить представления о риске и политике, о техниках и технологиях? Данные вопросы актуальны и после катастрофы на Фукусиме, как ни странно, Чернобыль отходит на второй план, не только потому что это авария из «прошлого века» технологий, но и потому что, проблема Чернобыля – это деполитизированная проблема, выведенная не только из политической повестки дня, но и из поля политики» [4].

  То есть и здесь в окружающем пространстве мы видим то, что нам навязали увидеть. Мы видели подвиг героев, но не знаем по сегодняшний день, какова же была реальная причина трагедии и кто понес за это наказание.

   Степанов увидел в проблеме Чернобыля разные дискурсивные практики, что было связано со строительством АЭС на территории Беларуси: «Мною были выявлены две различные дискурсивные коалиции, которые противостояли друг другу на поле Чернобыльской политики в Беларуси в различные периоды. Нарратив «преодоления» в большей степени был направлен на то, что последствия катастрофы нельзя ликвидировать, их можно преодолеть или минимизировать. Другой нарратив связан с тем, что катастрофа произошла не в Беларуси и её последствия более страшны для Украины, а период замалчивания информации и позднее переселение пострадавших имели отношение к периоду советской власти и не связаны с периодом белорусской независимости. Он вписывался в нарративные рамки «ликвидации», которые подразумевают возможность уничтожения всех последствий катастрофы и возрождения жизни на пострадавших территориях» [5].

   Нами управляют гораздо серьезнее, чем нам это кажется. Причем все начинается с детства, когда каноны поведения вводятся впервые. По этой причине они закрепляются навсегда.

   Все знают максиму «Пионер — всем ребятам пример«. Пионер — это маленький канонический мальчик, поведение которого строго закодировано: нужно хорошо учиться, собирать макулатуру и металлолом, переходить дорогу на зеленый. Была даже серия книг «пионеры — герои» о пионерах времен войны. И хотя сегодня поведение Павлика Морозова не трактуют как героическое, в свое время это имя знали все дети. Правда, в наше время о нем выходят уже книги под другими названиями, например, «Предатель 001» [6 — 8].

  Ю. Дружников, автор этой книги, рассказывает: «Проблема предательства соотносилась со смертью Павлика. На самом же деле этот момент, что Павлик донес на отца, состоялся, как минимум, года за полтора до смерти Павлика. И напрямую он связан со смертью Павлика не был. В это время в семье Морозовых произошел конфликт, в результате которого отец Павлика (Трофим) ушел из семьи к другой женщине. И Татьяна Морозова, с которой я сам встречался и долго разговаривал, спустя 50 лет после этого события, чуть-чуть даже больше, говорила, как она ненавидит своего мужа за то, что он ее бросил. Рассказывала мне, как она подговорила своего сына сообщить о нем агенту ОГПУ. Отец Павлика, как известно, был на суде. Здесь уже начинается мифология, потому что Павлик якобы выступал на суде и говорил пламенную речь о строительстве коммунизма, и о том, что вот такие люди, как его отец, мешают этому строительству; это все чистая выдумка, все это — сочинение уже последующих советских писателей» [9].

       Противопоставление «пионер — непионер» как носитель правильного и неправильного поведения было в голове у каждого. Оно было равноценным противопоставлению «плохой — хороший». А. Гайдар тоже им воспользовался, создавая свои произведения, в которых была искренность, потерянная последующими поколениями детских писателей.

Успех Незнайки Н.Носова был обеспечен тем, что он как раз не был пионером. Это ответ на социальное давление обязательности поведения пионера. Правда, это было возможным уже в другой период. В послереволюционный период даже К. Чуковского обвиняли в неправильных сказках, а он в ответ клялся больше сказки не писать.

      Девушка с веслом — это пример другого типа, поскольку она стояла в парке культуры и отдыха, то есть отражает иной уровень вторжения идеологии. Ее сделал скульптор И. Шадр, который в советское время был более известен своей скульптурой «Булыжник – оружие пролетариата», известной всем советским людям. Если «булыжник» был воплощением идеологии, ее квинтэссенцией, то «девушка», вероятно, должна была стать таким же идеалом красоты, подобной античным.

    Но судьба ее оказалась не очень счастливой. Красивая и обнаженная, правда, почему-то с веслом в результате заставила задуматься: «В высоких кабинетах посчитали, что Шадр переборщил. Ему требовалось создать женщину в привычном для сталинского социализма облике матери и труженицы без выраженных половых признаков. Вместо этого скульптура пугала современников длиной атлетических ног, мышцами плеч, вытянутостью пропорций, а главное — сексапильностью. Девушка и правда получилась «слишком живой». Её женственность и привлекательность оценили бы в другом месте и в другое время, но не в Советском Союзе 1930-х. Скульптуру раскритиковали, а затем демонтировали» [11].

    Скульптуру увезли в Луганск, где следы ее затерялись. А по всему СССР ставили новую девушку с веслом, не такую сексуальную, к тому же, в купальнике, созданную иным более правильным скульптором. И весло теперь стало понятным ее атрибутом, раз она была в купальнике.

    Е. Деготь напоминает нам: «Само выражение “девушка с веслом” стало идиомой, обозначающей советский китч. Услышав его, все, кто все еще помнит Советский Союз, начинают смеяться» [12]. Но все равно это символ идеальной формы или идеального поведения.

   Советские памятники плотно окружали любого советского человека, поскольку их было слишком много. Но это были памятники конкретным людям, поэтому они были вдвойне идеологическими, в них слились и реальный человек, и его символический подвиг, которые стали неотличимы и неотделимы.

   Памятник — это символический переводчик, который совершает перевод в поведение. Он отражает эталонное поведение (Космодемьянской, Гастелло, Матросова и др., чьи биографии сегодня уже не звучат гордо, поскольку выяснилось множество несоответствий, убранных пропагандой), которое должно храниться в памяти и реализоваться в случае необходимости.

   Модель памятников — это модель христианских мучеников. Это не боязнь отдать свое тело, свою жизнь во имя более высоких идеалов. Набор памятников  в городе как бы отражает связь человека с его не родными, но социальными предками. Им приносят цветы и совершают перед ними разные ритуалы.

   С. Еремеева в своем интервью перечисляет характерные черты советских памятников [13]:

   — «появился феномен, который я называю «виртуальными памятниками». То есть в газетах сообщалось, что в указанный день будет «заложен памятник» великому человеку. Все праздничные мероприятия проводились как положено: оркестр, митинг, речи… А потом закладывали камень на месте будущего монумента, и все. Памятник там так и не возникал, но не возникало и разногласий: каждый был волен представить на этом месте свой идеальный монумент»;

   — «возник серийный советский памятник, у которого было особое назначение — помечать территорию. Эти памятники стали просто «знаками власти»: где они стояли, там был Советский Союз; никакого особого, уникального смысла за каждой скульптурой не прослеживалось. Дальнейшие метаморфозы затронули садово-парковое искусство. В 1930-е годы его смогли сделать пропагандистским, запустив в тираж знаменитую «Девушку с веслом». С ней, впрочем, произошла характерная история: оригинал памятника, изваянного Иваном Шадром, поставили в парке им. Горького, но тут же признали слишком фривольным. Чтобы девушка стала доступна массам, ее, во-первых, одели, во-вторых, изменили пропорции, укоротив ноги и расширив плечи»;

   — «если у большевиков сначала и не было плана монументальной пропаганды, у них, несомненно, присутствовало культурное чутье. А вот у современной власти я этого не вижу. Более того, подозреваю, что любовь именно к памятникам многих начальников обусловлена простыми соображениями: во-первых, установка памятника — это все-таки некое строительство, а строительство соседствует с откатами, во-вторых, при прочих равных они выбирают «проверенные временем» способы идеологической работы. И невдомек им, что памятники во всем мире становятся «уходящей натурой», «самым незаметным местом в городе», как еще в 1920-е годы говорил писатель Робер Музиль. Чтобы реанимировать этот вид искусства, нужно много таланта и сил: это не вопрос замены одного на другое».

     Рабочий и колхозница — это уже идеологический памятник авторства Веры Мухиной [14—16]. Впервые он был показан на  Всемирной выставке в Париже в 1937 году, для которой и был сделан. Его называли эталоном соцреализма, а сама Мухина именовала «Рабочий и крестьянка». В проекте они тоже были обнаженными, но комиссия предложила их одеть.

     Даже Сталин приезжал ночью, чтобы рассмотреть монумент, поскольку поступил донос, что там просматривается профиль Троцкого. Но крамолы не нашел. И скульптуру повезли в Париж в 28 железнодорожных вагонах.

    Виртуальность может носить и опасный характер, примером чего служат Синие киты, Момо, Слендермен, связанные с определенными кампаниями, приведшими к гибели, которые до конца так и не были прояснены [19]. Исследователи мемов  перечисляют такой набор их характеристик [20]:

   — сообщение — необходим четкий центральный месседж,

 — эволюция — мем не может оставаться статичным, он должен трансформироваться людьми, которые его принимают,

— пластичность — изменяясь, мем должен сохранять некоторое подобие исходного месседжа,

   — результат — он должен достичь определенной популярности, его вирусный характер очень важен.

   Все мы нуждаемся в виртуальном усилении нашего понимания мира, поскольку очень часто мы окружены событиями, которые не так просто понять. Это в свою очередь становится причиной появления конспирологических теорий, число которых в последнее время даже усилилось. Конспирология в этом плане становится «усиленным впрыскиванием» виртуальности в среду, которой ее не хватает. В ответ на эту нехватку индивиды сами производят свои собственные виртуальности.

   Сегодня конспирология получила гораздо большее развитие, чем это было раньше [21]. Это всплеск можно лишь частично объяснить появлением  соцмедиа, которые облегчили неконтролируемое распространение информации. Тимоти Мортон предложил термин «гиперобъект» как феномен, который находится вне возможностей человеческого восприятия и понимания [22]. Мортон говорит об ООО — онтологии, ориентированной на объект, приводя пример из британского сериала «Доктор Кто», что там есть будка, в которой путешествует главный герой, характеризуемая тем, что она внутри больше, чем снаружи. Мортон считает это описанием и человека, который обладает внутри себя бесконечностями (качественными, а не количественными), которые больше всей вселенной [23].

   Одной из примет нового времени стало то, что А. Джоунс, который раньше считался главным пропагандистом Трампа [27], сегодня стал запрещенным на соцплатформах из-за того, что он активно распространяет разные конспирологические теории [28 — 31].

  Конспирология — это атакующее острие, направленное на поддерживаемое мейнстримом мироустройство. В инструментарии конспирологии то, что в мейнстриме проходит под вопросительным знаком,  становится тремя восклицательными знаками. Конспирология только обвиняет, причем вердикт свой выносит окончательно и навсегда, наверное, потому, что все это вопросы и проблемы, которые не находят своего разрешения в рамках официоза.

  Целью виртуальности является защита имеющейся системы коллективных представлений от разрушения. Просто в случае тоталитарных государств эти представления искусственно вписывались в модель мира индивидуального человека, поскольку государственная идеология должна была стать индивидуальной. Советский человек служил системе, ане система ему. Отсюда множество политически окрашенных физических предметов окружали человека не только в официальной обстановке, но и в быту.

      Нам встретилось интересное сопоставление советской Родины-матери с американской статуей Свободы: «Можно сравнить статую Свободы, как один из символов Западной цивилизации, и Родину-мать как символ Русской цивилизации. В грамматике американского мира «Свобода» выcтупаeт как разрешающая те или иные типы поведения. В грамматике cовeтcкого мира направление задано наоборот: граждане должны выступать на защиту Родины-матери. Два мира в своих символах оказываются по-разному сориентированными: государство, подчинённое идee индивидуализма, и государство, подчинённоe принципам коллективизма» [32]. И, к сожалению, в этих словах есть большая доля правды.

   По сути, советское государство и было сильным, поскольку граждане были включены в его систему, их энергетика вливалась в общий котел. Для каждого государства это представляет определенную сложность. Мы видим сегодня даже на постсоветском примере, что крупный бизнес может не иметь совместных целей с государством, живя по своим законам. В советское же время такое было невозможным. Поэтому будучи даже потенциально слабее какого-то своего противника, СССР становился сильнее его за счет этой дополнительной энергетики граждан. Намного сложнее сложить вместе энергетику граждан в либеральной и демократической стране, где разрешено гораздо большее число отклонений от нормы.

   Советский Союз обладал системной виртуальной моделью, где были заложены все варианты поведения на случай войны и на случай мира. Ты мог действовать на коллективное благо сильнее, чем требовалось каноном, но не мог действовать слабее. Отголоски советской борьбы с тунеядцами, например, можно увидеть в сегодняшней Беларуси.

  А. Щербинин цитирует журнал Мурзилка 1937 года, то есть к двадцатилетию революции советская виртуальная модель уже была построена: «Далеко на весь мир гремит слава нашей родины. По всей земле знаменит СССР — единственная в мире страна, где все — и власть, и богатство, и свобода, и счастье, и почет — принадлежат тем, кто трудится. Наше государство славится великой дружбой народов, самыми мудрыми, самыми справедливыми законами. Добрая и грозная слава у нашей Рабоче-крестьянской Красной армии, самой храброй и сильной в мире. Веселая и звонкая слава у наших ребят, самых счастливых на всей земле. Высоко гремит слава наших советских летчиков, самых смелых, настойчивых и умелых во всем небе. Громко поют славу нашей родине советские артисты, народные поэты, музыканты, самые лучшие, самые знаменитые в мире. Великая слава нашей родины создана за 20 лет советскими людьми, которых взрастили и воспитали ленинская коммунистическая партия, наш вождь и учитель товарищ Сталин. И родина отмечает своих знатных питомцев знаками славы и уважения — орденами Советского Союза»  [33].

   Вся советская виртуальная модель представлена в этом коротком тексте. Но точно так в сжатом виде она была и в «Рабочем и колхознице» или в «Родине-матери». Только физический, а не вербальный материал не давал возможности для столь же детального выстраивания этой защиты. Если в данном случае это было сделано пропагандистски прямо, то в случае текстов Гайдара сходная модель была спрятана внутри художественного текста.

   Политика может быть спрятана даже в артефактах, как считает Л. Виннер [34]. Он видит два таких пути. В первом случае изобретение или дизайн технической системы разрешают проблему конкретного сообщества. Во втором речь идет о системах, которые создаются под определенные типы политических отношений.

  В наполненном шумом мире, особенно в современном, когда информационные и виртуальные потоки превышают человеческие возможности по их обработке, необходимы виртуальные подсказки, которые всегда сопровождали человечество от древних сказок до современных телесериалов.

    Вестерн — это способ видения мира и трансляции этого мира зрителям с существенной опорой на виртуальный инструментарий. Мир при этом преображается, но зритель верит этой трансформации, поскольку фильм «скрепляется»  и оправдывается эмоционально даже сильнее, чем это может сделать пропаганда.

   Вестерн как киножанр обладает рядом условностей, которые обуславливают развитие сюжета. В результате мир трансформируется, как мир менялся под влиянием  правил соцреализма. Эти новые миры управляются с двух сторон: со стороны реальности, если она не противоречит правилам, и со стороны символических правил, которые могут противоречить реальности, но все равно будут сильнее.

Дж. Клэп выписал следующий набор правил для американского вестерна [35]:

— захват дикости и подчинение природы, или захват территории у  «туземцев»,

— общество, построенное на коде чести, а не законе,

— социальный статус достигается с помощью насилия и благородства,

— внешнее появление закона воспринимается как деспотическое,

— смерти и убийства являются способом жизни,

— «индейцы» часто атакуют поселенцев и показываются насильственными и неблагоразумными,

— иногда на помощь приходит кавалерия.

   Жаль, что нет такого же четкого набора правил для соцреализма, где «хорошее» призвано сражаться с «лучшим».

   О К. Иствуде, главном актере вестерна, были сказаны такие слова: «Продолжающееся восхищение работой Иствуда частично появляется из-за его отказа делать четкое отличие морального выбора между социальным обязательством и личной независимостью. Оба выбора показываются равно ценными и равно возможными, что является необычной и провокационной позицией в культуре фильма, где социальные ценности почти всегда без вариантов побеждают индивидуализм» [36].

   Нам представляется, что сказанное скорее обозначает зрительскую позицию современного человека, для которого не так интересна простота вестерна, как это было в прошлом.

    В. Макнейл объединил слова myth и history в новый термин mythistory [37]. Он считает, что история и миф не так далеки друг от друга, что историки для понимания моделей на какие-то факты внимание обращают, а какие-то факты отбрасывают, рассматривая их как шум. Он подчеркивает: «Принципиальным  источником исторической сложности является тот факт, что человеческие существа реагируют как на естественный мир, так и на другой сквозь посредничество символов».

    Современные исследователи выделяют три современных американских стратегических мифа, касающихся обороны: технологии выигрывают войны, один тип войны лучше другого, американская экономическая мощь равняется постоянному военному доминированию [38]. Исследователи считают эти мифы неверными. Например, по последнему пункту отмечается, что страны, считающиеся «несвободными» (Китай, Россия, Саудовская Аравия) в ближайшие десятилетия станут экономически более сильным, чем либеральные демократии, что разрушит функционирование последнего мифа.

    При этом стратегические культура страны порождаются как общим опытом, так и разделяемыми нарративами [39]. Последнее как раз и относится к мифологии. Виртуальность все время реализуется в окружающей нас действительности. В случае кино, например, получается даже двойная символизация, оно должно отражать не только госинтересы, но и строиться как кино символически.

Вестерн — это конкретный период американской истории, препарированной под массовое сознание, которое под этим углом зрения и видит реальность того времени. Но виртуальные механизмы, заложенные там, переносятся и должны переноситься на любой другой период. Точно так в советское время были препарированы революция 1917 г. и война 1941 — 1945 гг., причем сделано это было еще более жестко, поскольку «резалось» по живым людям и подлинным событиям, из которых убиралось то, что считалось «шумом» для сюжета. И преданность государству переносится из контекста войны в мирную жизнь.

    Однако не только художественная действительность подвергается препарированию, алгоритмы соцплатформ делают то же самое при своем собственном создании/описании реальности (см. пример работы алгоритма You Tube [40 — 41]). Один из инженеров, работавших с этим алгоритмом, говорит: «You Tube является чем-то похожим на реальность, но она изменена так, чтобы вы больше времени провели в онлайне. Рекомендации алгоритма не направлены на оптимизацию того, что является правдивым, или сбалансированным, или правильным для демократии «.

    Русский мир тоже является таким же виртуальным конструктом, как и вестерн, выстраивающий мир под одним углом зрения. Язык как политика, а не как собственно язык ведет к реализации уже в практической политике, приводя в результате к военным действиям в Крыму и на Донбассе [42].  Британия в свое время отказалась от удержания англофонии в своих приоритетах, окончательно расставаясь с имперским прошлым, чего не сделала Россия.

    Русский мир, являясь конструктом типа вестерна, создает виртуальную рамкой для нужной картинки. Подобные виртуальные конструкты обладают силой удерживать, оправдывать, активировать физические действия.

    Разведчик/шпион. Если вестерн строится на прямом и глубинном понимании границы между мирами, диким и цивилизованным, видя мир справедливости у себя и несправедливости — у них, то разведчик и шпион даже находятся по разные стороны этой границы.

  Западная и советская шпиономания была захватывающим представлением, где хорошее боролось с плохим. Ярким представителем этой борьбы с чужой стороны был Дж. Бонд. Даже У. Эко посвятил ему множество своих страниц. И сделал это именно потому, что как виртуальный герой Дж. Бонд строился на энном числе простых формул поведения.

В том чужом виртуальном мире мы тоже показывали своих на фоне чужих, чем также сужали возможности их поведения. Когда немцы пили в фильме  «За нашу победу», наш разведчик в немецкой форме присоединялся к ним, акцентируя слово «нашу» в этом тосте.

  Только Штирлиц из «Семнадцати мгновений весны» поменял эту простоту на сложность. Он стал человеком разумным, более приближенным к современному миру. Но вместе с ним стали более «человекообразными» и немецкие руководители, которых до этого мы видели либо в виде трусов, либо идиотом. То есть «наш герой», изменившись, сделал другими и «их» героев, поскольку он не мог бы проявить себя во всей полноте, если бы сражался с «идиотами».

     А. Архангельский видит разницу советского и российского кино про шпионов в следующем: «Советское кино любило шпионов, в отличие от российского. Это можно объяснить. […] В советском кино шпионская тема мощно покоилась на идеологическом фундаменте — противостоянии двух систем; шпионский жанр «работал» именно в ситуации полярного мира, где есть «свои» и «чужие». С другой стороны, шпионское кино в советское время было лазейкой для более свободного высказывания художника; жанр в силу специфики мог позволить себе, что называется, человеческую сложность. Шпион вынужден контактировать с людьми, далекими от идеологии; так возникал некто «третий», который усложнял схему «свой-чужой». Классический пример — пастор Шлаг из «Семнадцати мгновений весны», который помогает Штирлицу не по идеологическим причинам, а во имя универсальных ценностей. Из российских шпионских сериалов 2000-х, пожалуй, стоит отметить только «Красную капеллу», но затем случился длительный перерыв» [44].

   В советское время какая-никакая идеология все же была. Все ее проклинали и относились к ней как к подразумеваемому обязательным ритуалу. Но она была как бы как точка отсчета, что облегчало выстраивание сюжета, кто и за что гибнет в экстремальных случаях. Сегодняшняя ситуация выглядит даже хуже. Идеологический инструментарий вместе с бойцами идеологического фронта типа журналистов, режиссеров и актеров остался, а идеология исчезла. Идеологию приходится выдумывать из головы: она оказалась нужна везде — от армии до школы. Она все равно является неизбежной составляющей даже тогда, когда ее нет.

    И вот мнение аналитика: «В нынешней России идеология, конечно, тоже есть. Но сформулировать ее невозможно, поскольку она представляет собой смесь из текстов Дугина, сериала «Щит и меч» и пособия по цифровой экономике для сотрудников Сбербанка» [45].

  Подчеркнем самое важное: идеология есть, но не в явно сформулированном виде. В этой формулировке забыта советская составляющая этой неявной идеологии, которая очень важна для нее, поскольку все эти «Можем повторить» идут именно оттуда.

      Сильная идеология может вести людей на подвиги, а если ее нет, то нет и подвигов, ведь никто не пойдет на них ради новой марки автомобиля. Сегодняшняя виртуальность создает образы шпионов/разведчиков (российский сериал «Спящие» или американский «Американцы»), но они куда менее героичны, чем герои советского времени.

    Виртуальностью в прошлом всегда пользовались жрецы, возвышая свои божества над населением. Потом современные формы религии и идеологии создали индустриальные варианты использования виртуальности, одним из которых являются государственные праздники.

    Государственные праздники создают концентрацию счастья в одной точке пространства и времени, они «цементируют» счастье с сакральными местами, создавая преемственность между прошлыми и современными руководителями, делая из счастья государственный продукт, который «отпускается» только тем, кто любит государство.

   Современные исследователи пишут о государственных праздниках: «смыслы, декларируемые государственными праздниками, подразумеваются в качестве единственно возможных и законных. Вследствие чего праздники как символические системы и собственно политическое действие, наделенное идеологическим содержанием, способны производить и навязывать представления о социальном мире» [47].

   Вернувшись к нашей главной теме, повторим некоторые характеристики  виртуальности в ее функции управлением поведением:

— виртуальный объект должен останавливать внимание своей физической реализацией, к примеру, золотые купола церквей, которые даже сейчас останавливают взгляд, а что было тысячу лет назад,

— виртуальность предполагает определенную организацию поведения сегодня и завтра,

— виртуальность является мостиком между прошлым и будущим, как например, памятники, это формула поведения,

— виртуальность привязана к возрасту, октябренок, в отличие от пионера и комсомольца, имел своего собственного Ленина. Как записано у нас в голове:

«Когда был Ленин маленький

С кудрявой головой,

Он тоже бегал в валенках

По горке ледяной».

    Однако это оказалось народным исправлением оригинала, который был совсем другим [48— 9].

    Наши мозги не справляются со всем, что происходит, мы стали видеть больше, но меньше понимать, мы подошли какому-то пределу понимания. Как говорит о наших возможностях нейрофизиолог А. Каплан: «Мозг был заточен под жизнь в пещере. Подготовлен ли он к современным дворцам и потокам информации? Вряд ли. Все же природа экономна, она затачивает животное под ту среду обитания, в которой оно существует. У человека, конечно, менялась среда, но суть ее варьировалась мало. Несмотря на разительные изменения, произошедшие с древности, механика среды в рутинном понимании осталась той же. Как изменилась деятельность конструкторов, делающих ракету вместо «Жигулей»? Разница, конечно, есть, но смысл работы один и тот же. Сейчас же среда принципиально изменилась: огромные автотрассы, бесконечные телефонные звонки, причем все это случилось всего за 15–35 лет. Как отшлифованный под пещеру мозг будет с этой средой справляться? Мультимедийность, огромные, неадекватные человеческим скорости поступления информации, новая ситуация с перемещениями по планете. Нет ли опасности, что мозг уже не может выдерживать такие нагрузки?» [50].

    Мы все время жили в эпоху боязни иностранного влияния. Даже если признавать справедливость этих страхов, следует обратить внимание на то, что сегодняшняя эпоха иная — она строится, наоборот, на связности, и развитие будет заторможенным без нее, поскольку исчезает доступ к новым технологиям.

    И из этого также вытекает и другое отношение к критике. Государство любит, чтобы его хвалили. А наличие связности разрешает иные точки зрения, которые могут быть достаточно критичными. Однако наличие нескольких точек зрения позволяет избегать ошибок, что хорошо уже в принципе. Государство не любит тех, кто его ругает, например, за плохие дороги. Оно начинает бороться с теми, кто пишет о разбитых дорогах, но совершенно равнодушно к тем, кто эти дороги должен приводить в порядок. Этот парадокс и помогает исправлять чужая критика. 

Литература:

1.  Титаев К.и др. Как реальная преступность отличается от официальной // www.vedomosti.ru/opinion/articles/2018/06/14/772694-...
2.  Когда в России чаще всего обращаются в полицию? // paperpaper.ru/campus/kogda-v-rossii-chashe-vsego-obrashayutsya-v/
3.  По убийствам — впереди планеты всей ( о чем молчали в СССР) // newsland.com/user/4297710442/content/po-ubiistvam-vperedi-planety-vsei-o-chem-molchali-v-sssr/6438500
4.  «Чернобыля никогда не было» или невидимая сторона мирного атома // cisr.ru/news/chernobylya-nikogda-ne-bylo-ili-nevidimaya-storona-mirnogo-atoma/
5.  Доцент ЕГУ: 30 лет спустя — а был ли Чернобыль? // ru.delfi.lt/news/live/docent-egu-30-let-spustya-a-byl-li-chernobyl.d?id=71092480
6.  Дружников Ю. Доносчик 001, или вознесение Павлика Морозова // www.druzhnikov.com/text/rass/donos/
7.  Дружников Ю. Катриона Келли, Павлик Морозов и Лубянка // magazines.russ.ru/voplit/2006/3/dru12.html
8.  Процесс. Дело Павлика Морозова // diletant.media/process/34226264/
9. Фанайлова Е. Павлик Морозов жив // www.svoboda.org/a/24198174.html
10. Дружников Ю. Культ доноса // www.druzhnikov.com/text/besed/6.html
11. Оригинальную Девушку с веслом наказали за излишнюю сексапильность // korrespondent.net/world/3417609-korrespondent-zhenskaia-ystoryia-oryhynalnuui-devushku-s-veslom-nakazaly-za-yzlyshnuiui-seksapylnost
12. «Девушка с веслом»: вопреки идеологии, войне и времени // ria.ru/weekend_art/20110903/429315200.html
13. Еремеева С. Памятники стали знаками власти. Интервью // www.kommersant.ru/doc/3701425
14. Семенова А. Раборчий и колхозница вышли на пенсию // www.gazeta.ru/social/2017/05/24/10689653.shtml
15. Руденко Б. «Рабочий и колхозница». Возвращение // www.nkj.ru/archive/articles/16680/
16. «Рабочий и колхозница». Сложная судьба эталона соцреализма // ria.ru/spravka/20070411/63472592.html
17. Data Mining Reveals the Six Basic Emotional Arcs of Storytelling // www.technologyreview.com/s/601848/data-mining-reveals-the-six-basic-emotional-arcs-of-storytelling/

http://hvylya.net/analytics/society/virtualnyie-kons...

 

3. Фейки в операциях влияния: от СССР до сегодняшнего дня

26 августа 2018

    Фейки, как и конспирология, отражают ментальную карту обычного человека. Они заполняют в ней те пробелы, которые не могут или не хотят заполнять медиа. Это как бы альтернативные медиа, которые иногда поднимаются до вершин своей славы, как это было с информационными войнами, которые вел в США А. Джоунс, которого по единогласному решению убрали из своих инфопространств американские технические платформы, не взирая на возникшие в ответ дискуссии о свободе слова и первой поправки к конституции, защищающей свободу слова граждан от притеснений со стороны государства.

   Мы имеем две шкалы — правда и ложь, а также свобода и запрет. В результате имеем четыре сочетания:

— свобода правды,

— свобода лжи,

— запрет правды,

— запрет лжи.

   Здесь хорошими являются только свобода правды и запрет лжи. Но сложность составляет определение лжи, на котором «сыграли» технические гиганты, которые не захотели запрещать фейки, главным из которых оказался Фейсбук. Цукерберг акцентирует, что человек может искренне заблуждаться, а не сознательно врать. То есть реально он вводит фейки 1 и фейки 2. В результате фейки 1 получили право на распространение, а Фейсбук — на свои прибыли. При этом Фейсбук снова как бы ушел от ответственности, свойственной традиционным медиа, которые боролись за достоверность своих сообщений.

    В  мире все взаимосвязано, приход фейков пришелся не только на время интернета, но и на еще один тренд: мы живем сегодня в мире уничтожения любых авторитетов, а это говорит о том, что существовавшие раньше «эвересты», откуда истекли потоки мудрых истин не столько иссякли, как оказались никому не нужны. Это как университет, где исчезло деление на профессоров и студентов, но все сразу стали не студентами, а профессорами.

   Равноценные потоки и являются средой порождения и обитания фейков. В целом это очередной этап разрушения системы асимметричных коммуникаций. Сначала резко асимметричные коммуникации создала религия, где непререкаемым авторитетом были не только боги, но и жрецы-священники. Ни одно слова, ни одна мысль не могли им  перечить. Сегодня в мире идет рост атеизма. США имеют сегодня 26% населения, признающих себя атеистами [1—2]. Частично этот рост объясним тем, что аналитическая (рефлексивная) система обработки информации связана с неверием, в то время как интуитивная — с верой [3].

   Есть еще один аспект — представители разных религий агрессивно относятся друг к другу. Но одновременно все они трактуют моральные отклонения как реализацию атеизма [4]. Предубеждение против атеистов распространено по всему миру. У статьи на эту тему качественное название: «Атеистические рога и религиозные нимбы: ментальные представления атеистов и теистов» [5].

   Двадцатый век породил идеологические государства, которые строились на отрицании базовых идей других. Если фашистская Германия вела войну физическую, то либеральный и коммунистический проекты впоследствии вели между собой войну холодную, то есть войну информационных потоков, где каждая из сторон обвиняла другую в ереси и лжи, используя почти те же слова, которые использовались до этого в религиозных войнах.

    Двадцать первый век трансформировал всю систему информирования за счет порождения информации с помощью социальных медиа, задав потенциальную возможность говорения для всех. Он убрал печать авторитетности с любого потока, что привело к появлению фейков, которые, как и конспирологию, мы можем определить как неумные мысли от неумных людей.

   Остальные варианты таковы:

— умные мысли от умных людей — традиционные СМИ, вспомним, как мы раньше искали газеты с любыми журналистами,

— умные мысли от неумных людей — анекдоты и слухи, особенно советского времени, поскольку они только пересказывают чужое «творчество»,

— неумные мысли от умных людей — пропаганда, поскольку она создается теми, кто хочет обмануть других,

— неумные мысли от неумных людей — фейки и конспирология, поскольку люди транслируют то, чему нет соответствия в действительности.

     Мы не вкладываем ничего отрицательного в понятие «неумных людей». Просто речь идет о только о том, требуют ли эти мысли тиражирования и распространения. Ведь человечество все время разговаривает, порождая информационные потоки. Если мы начнем все это тиражировать, то в результате получим такой информационный ком, который будет пострашнее Интернета. Хотя приведенная классификация носит, конечно, условный характер.

      В прошлом в случае асимметричных коммуникаций, когда говорил Лев Толстой, все его слушали. В случае сверх-симметричных коммуникаций все кричат, никто никого не слушает. В случае сверх-асимметричных — над всеми летает одна громкая коммуникация, и любой другой голос будет не слышен, поскольку будет подавлен либо громкостью и тиражированием, либо авторитетностью.

   Включенность нового поколения в электронные коммуникации, а именно по нему, а не по старшему поколению видны все тренды, превосходит все ожидания. В США 95% тинейджеров имеют смартфоны, 45% — почти все время находятся в онлайне [6].

   Уходит приверженность Фейсбуку. Его место занимают другие платформы. Если в 2015 г. 71% тинейджеров были пользователями Фейсбука, сегодня — это уже  51%. Причем те, кто живут в семьях, зарабатывающих мало, являются приверженцами Фейсбука: до 30 тысяч в год — 70%, от 30 до 75 тысяч — 56%, выше 75 тысяч — 36%.

    Социальные платформы несут свои собственные искажения в мир.     Инстаграм отражает тренд значимости внешнего над реальностью. Как пишет один из молодых людей: «Наше поколение выросло с пониманием того, что имидж, который мы производили, значил больше, чем то, каковы мы на самом деле. Мы верили, что это не из-за злого, внешне введенного положения вещей, а потому, что это было действительно правдой. В результате ничего из того, что мы делали, не ощущалось органичным» [7].

  Возникло давление со стороны изображений — люди идут к пластическим хирургам, чтобы подправить свою внешность после селфи [8].  И, как мы и предсказывали, появились новые типы фейков на основе визуальности [9]. И эти фейки имеют гораздо большую достоверность в глазах потребителя информации.

   Свобода слова, по сути, защищает свободу высказывания, ничего не говоря о правде и лжи. Это разграничение стоит на порядок дальше. И именно там может быть включено судебное разбирательство. В том числе и по этой причине современный мир вдруг утонул в новых  терминах, которые раньше даже не могли прийти в голову.

  Еще в 2005 г. зафиксировали новое слово «truthiness», в 2016 оксфордские словари номинировали на слово года «post-truth», а в  2017 «fake news», увеличив свое употребление на 365 процентов, возглавили список претендентов на слово года [10]. Постепенно проблема правды стала проблемой доверия [11].  И это действительно так, поскольку фейки распространяют естественным образом те, кто в них верит. То есть фейки идет по информационной цепочке людей, которые в него верят. Более того, они рады тому, что наконец нашли своих единомышленников.

   Твиттер из всех платформ дольше всех сопротивлялся введению запрета на конспирологию А. Джоунса, в том числе выдерживая шквал критики. Состояние дел сегодняшнее можно увидеть по следующим словам: «Первая поправка является принципом, который существует, чтобы защищать от потенциального притеснения со стороны государства, гарантируя, что нас не бросят в тюрьму за слова, которые не понравятся государству. Это важная проверка очень мощного института, ограничивающего вред, который он может принести. У Твиттера нет власти бросать людей в тюрьму, в действительности, большая потенциальная угроза Твитера для общества лежит не в его возможности  закрыть чей-то аккаунт, если там используют расистские ругательства, но вред, который он нанес и продолжает наносить, подпитывая кислородом  угрожающим и самым деструктивным элементам, таким, которые лучшие и более цивилизованные сообщества и платформы запретят не только ради своих наиболее уязвимым членам, но ради нормального дискурса в целом» ([12], см. также [13]).

   Возникают новые правила того, что можно обозначить, вероятно, коммуникативным правом в отличие от традиционного информационного [14]. Здесь трактуется онлайновая коммуникация с точки зрения первой поправки, что «частные платформы реально делают для модерирования контента, создаваемого пользователями и почему они делают это». И в чем состоит саморегуляция этих платформ.

  Есть еще одно понимание всей этой ситуации соотношения/несоотношения с правдой, если несколько поменять точку отсчета. Все вокруг говорят об информационных операциях, описывая российское вмешательство, но, вероятно, их следует считать операциями влияния.

   Как мы видим отличие информационных операций от операций влияния? Основное отличие, из которого вытекают все остальные, состоит из разных объектов воздействия. Информационные — направлены на индивидуальное сознание, а операции влияния — на массовое. Отсюда вытекает, что главным заказчиком информационных операций будут военные, а операций влияния — пропагандисты. Хотя есть ситуации совмещения этих ролей, в результате чего мы получим военных пропагандистов, которые работают с населением чужой страны.

   Однако — и тут появляются фейки — воздействие на массовое сознание совершенно иное, оно требует использования социального давления, а не только информации. Именно по этой причине российские информационные операции были, например, направлены на создание хаоса, то есть активировались группы противоположных интересов, каждую из которых также «поднимали», опираясь на индивидуальное (микротаргетинг) и массовое воздействие.

   Это было сделано в президентских выборах (США, Франция) и во влиянии на референдумы (Брекзит и Каталония), а также уже после выборов в 2017 году в Шарлотсвилле [15—20]. Там в результате произошла гибель одного человека, но это был марш против снятия статуи генерала-конфедерата уже во время правления президента Трампа.

    Швеция выпустила инструкцию, как бороться с операциями влияния, где они определяются следующим образом, причем они заданы как «операции информационного влияния»:  «Деятельность в сфере информационного влияния состоит в нацеленности на формирование общественного мнения нелегитимным, хотя не всегда незаконными путями, иностранными акторами или их представителями. Эта направленность служить для поддержания и усиления дипломатического, экономического и военного давления, поскольку информация рассматривается как важный мультипликатор в сфере гибридного влияния» [21].

   Возникает и такой феномен как работа в рамках дискуссии, который также можно отнести к операциям влияния [22]. Его особенно и нет в информационных операциях, где ставится более простая задача размещения нужного сообщения в нужном месте и в нужное время.

   Весь мир столкнулся с тем, что система получения информации населением «сломалась». Произошел сдвиг в сторону от объективного информирования к оценочному, интерпретирующему.  В принципе это заложено в систематике работы традиционных медиа, которые никогда не рассказывали обо всем, хотя бы потому, что это невозможно. Они повествовали об «отобранных» ими кусочках действительности и молчали о других. Они могли быть даже правдивы в своих рассказах об этих кусочках, но их неправда состоит в нерассказе о других.

   При этом медиа сегодня оцениваются по количеству активного реагирования потребителями (лайки, репосты, комменты) [23]. Эта активность практически отсутствовала в прошлом. Эта ситуация моделируется и традиционным телевидением. Например, российские политические ток-шоу используют квази-политологов из Украины, Польши и Америки. Например, об украинском представителе В. Ковтуне так пишет оппозиционная российская пресса:  «Убежденность российской аудитории в том, что на телевидении у нас есть «дискуссии», — главная заслуга Ковтуна, не считая растущих рейтингов ток-шоу с ритуальными избиениями «украинского политолога»» [24].

   Операции влияния опасны из-за своей неожиданности и необычности, поскольку их воспринимают как естественные, а не искусственно созданные коммуникации. ПРичем используются они достаточно широко. Например, сегодня обнаружены российские тролли, которые были нацелены на то, чтобы повлиять на отношения Израиля и США [25].  60% постов с фальшивых аккаунтов поддерживали отношения Нетаньяху и Трампа, часто критикуя Обаму. 25% — рассказывали о коррупционном расследовании  Нетаньяху, 15% — концентрировались на новостях. При этом российские аккаунты были нацелены не на израильтян, а на американцев, где Израиль является одной из тем поляризации. Тролли пытались влиять на правые силы, пытаясь привить им позитив к Нетаньяху.

   Российские операции влияния имеют четкий первоисточник — это время Шелепина как руководителя КГБ и исходный его план перестройки, который потом «по наследству» перешел к Андропову, а реализован Горбачевым

     С. Григорьянц пишет об этом плане достаточно детально, часто цитируя книгу Голицына, считая ее достоверным источником [26]. Григорьянц видит начало будущих псевдоперемен задолго до начала перестройки: «В 1958 г. Миронов и Шелепин (еще первый секретарь ЦК ВЛКСМ) обсуждают с Хрущевым и Брежневым идею трансформации КГБ в более гибкую, сложную структуру, способную, по образцу ОГПУ и Коминтерна, стать действенным орудием политики. Их инициатива была вознаграждена назначением на важнейшие партийные посты – Шелепин был назначен главой отдела партийных органов союзных республик ЦК КПСС, а через несколько месяцев — председателем КГБ. Миронов на еще более ключевую должность — главой отдела административных органов ЦК КПСС» [27].

   В 1959 г. Шелепин проводит совещание с высшими офицерами, основное содержание его доклада таково:

«- главные враги СССР — США, Великобритания, Франция, Западная Германия, Япония, все страны-члены НАТО и других военных союзов, поддерживаемых Западом;

— спецслужбы всех стран восточного блока должны быть мобилизованы на оказание влияния на западные страны с целью подрыва их единства;

— агентура КГБ среди интеллигенции должна быть переориентирована на внешние контакты;

-вновь созданный отдел дезинформации должен работать в тесном взаимодействии с партийно-государственным аппаратом. Все партийные руководители, начиная с первых секретарей республиканских компартий, должны оказывать органам КГБ всестороннее содействие;

— следует планировать совместные дезинформационные операции со спецслужбами коммунистических стран» [27].

   В 1959 г. создается Управление Д (дезинформация) под руководством полковника, а потом и генерала И. Агаянца. Среди примеров его работы упоминается даже такое: «в Советском Союзе «Управление «Д» осуществляло тренировочные операции по подготовке «общественных движений» не только в Западной Германии, но и во Франции. Очень характерным было также активное участие КГБ (и даже лично Шелепина) в совершенно безобидных чтениях своих стихов начинающими поэтами на площади Маяковского, почти сразу же после возведения там в 1958 году памятника «горлану и главарю». Естественно, на площади собиралось до сотни слушателей, сперва случайных, потом постоянных» [27].

   И в том же 1959 г. происходит очередной съезд партии, позволивший обновить базовые представления о текущем моменте, что также развязывало руки: «Основной темой XXI съезда КПСС в 1959 году и была выработка новых направлений внешней политики СССР в соответствии с «планом Шелепина», а на самом деле та зависимость, в которую попадает, не понимая этого Хрущев, который под влиянием Аджубея начинает возлагать на Шелепина все большие надежды.

   То есть «план Шелепина» по сути своей не был совершенно новым проектом, но это была гигантская крупномасштабная переориентация, глобальное изменение приоритетов во внешней, а во многом и внутренней политике СССР, утвержденная в 1959 году ЦК КПСС и в которой в равной степени были задействованы и КГБ СССР и ЦК ВЛКСМ и Совет Министров (в первую очередь — Министерство Культуры) и аппарат самого Центрального Комитета. Проблема, однако, была в том, что для реализации этого сложного, многоходового и хитроумного плана — попытки сделать Советский Союз более динамичным, привлекательным и тем самым способным, используя еще живые во всем мире и в особенности в Европе идеи всеобщего коммунистического благоденствия (маленький Париж по-прежнему был окружен «красным кольцом» коммунистических муниципалитетов), продолжить дело Ленина и Сталина и распространить коммунистическое влияние по меньшей мере до Атлантики, что — этот план было некому осуществлять в первую очередь в оцепеневшем от страха, насилия и лжи Советском Союзе. Шелепин, естественно, мобилизовал управляемый им комсомол, а через КГБ — остатки Коминтерна» [28].

    Кстати, когда Хрущев уходил с Пленума, на котором его сняли, прощаясь и пожимая руку Шелепину, он сказал: «С тобой они поступят еще хуже».

   К сожалению, мы можем констатировать, что уйти от телевизора на сегодня население не в состоянии. И оторвать его от Петросяна может только смакование развода Петросян со Степаненко. И самого Петросяна не страшит то, что его фамилия стала мемом шуток не очень хорошего качества.

   Почему именно рок-клубы заинтересовали КГБ? С одной стороны, как это писали о первом ленинградском рок-клубе, который КГБ само и создавало, это было попыткой собрать всех под одной крышей, а не бегать за ними по гаражам. С другой стороны, это активный элемент общества, который своей музыкой имеет выход на широкую аудиторию, это не, например, филателисты, которые общаются друг с другом. Так что «управляемая демократия» В. Суркова ведет свои корни оттуда.

   Советский тип управления скорее можно охарактеризовать как замедление некоторых процессов, например, демократизации, а не как собственно управление. По этой причине и создавались якобы независимые структуры со встроенной в них механизмом торможения.

   Новый тип игры с обществом спецслужб имеет свою еще более далекую историю. П. Судоплатов вскользь упоминает и Е. Евтушенко в этом же контексте: «Идеологическое управление и генерал-майор из разведки КГБ Агаянц заинтересовались опытом работы моей жены с творческой интеллигенцией в 30-х годах. Бывшие слушатели школы НКВД, которых она обучала основам привлечения агентуры, и подполковник Рябов проконсультировались с ней, как использовать популярность, связи и знакомства Евгения Евтушенко в оперативных целях и во внешнеполитической пропаганде. Жена предложила установить с ним дружеские конфиденциальные контакты, ни в коем случае не вербовать его в качестве осведомителя, а направить в сопровождении Рябова на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Финляндию. После поездки Евтушенко стал активным сторонником «новых коммунистических идей», которые проводил в жизнь Хрущев» [31].

   Мы можем искать такие отклонения от «классической» работы спецслужб до бесконечности. Во время Андропова их становится еще больше. Становится понятно, что государство, исчерпав методы жесткой силы, переходит если не к силе мягкой, то силе умной, которую Дж. Най определял как сочетание жесткой и мягкой силы для достижения целей.

   Вероятно, для таких более тонких целей было создано еще одно управление: «Кроме управления «Д», руководимого Иваном Агаянцем (начальником факультета политической разведки в Высшей школе КГБ), было создано и совсем уж загадочное управление по дезинформации, руководимое лично Шелепиным, близко сотрудничавшее не только с МИД’ом и Иностранным отделом ЦК под руководством Бориса Пономарева, как бы сменившим Коминтерн, но и такой любопытной структурой как ГКЭС (Госкомитет по науке и техники), который не просто формировал заявку внешней разведке для кражи необходимых научных и технологических секретов, но и посылая ученых на Запад (шесть раз, к примеру, по его собственному признанию, с помощью Джермена Гвишиани ездил в США Гавриил Попов) давал им наиболее профессиональные инструкции, какая именно информация интересна КГБ и какую дезинформацию необходимо внедрить в научные и военные круги западных стран. Позднее именно эта служба стала наиболее важной для Юрия Андропова — характерен его интерес к «Римскому клубу» и Бильдербергскому научному центру» [33].

   Андропов культивировал создание тайных каналов связи с Западной Германией и США [34]. Как до этого, были операции влияния, направленные на то, чтобы генерал Де Голль не находился в орбите США. В Западной Германии подогревался антисемитизм, создавались искусственные его проявления, чтобы также вывести страну из западного признания, введя в конфликт с другими. Кстати, последние примеры удивительно точно описывают модель российских интервенций в американские президентские выборы, направленные на резкое усиление поляризации общества вплоть до столкновений на улицах.

   С. Григорьянц с большой долей доверия относится к Голицыну, хотя, когда мы, например, ранее писали о нем, то рассматривали его частично как конспирологию. И вообще весь этот акцент на Шелепине представляется неким преувеличением, тем более, что многие в своих воспоминаниях его характеризуют его как просталински настроенного. Весь позитив связан только с тем, что Шелепин не добрался до кресла № 1, а если бы он реализовал свою мечту, то это было бы так, как с Андроповым, все усилия которого были потрачены на то, чтобы добраться до власти всеми доступными и недоступными способами. И на этом все завершилось.

   Достаточно прочесть хотя бы заметки об Андропове В. Легостаева, чтобы понять, как он далек от образа, созданного медиа [35]. Кстати, Легостаев вспомнил и Шелепина: «в те дни в памяти еще не стерся грубый инцидент, имевший место в 1975 г. во время визита в Англию делегации советских профсоюзов во главе с председателем ВЦСПС Шелепиным. В 1958-1961 гг. Шелепин работал председателем КГБ. Несмотря на то, что с той поры и до момента визита прошло без малого полтора десятка лет, в Англии были инициированы шумные протесты против приезда в страну «ищейки КГБ и душителя свободы». Получился большой скандал, положивший конец политической карьере Шелепина. И вот теперь не кто иной, как сама английский премьер Маргарет Тэтчер прибыла в Москву, чтобы лично воздать дань уважения и присутствовать на похоронах человека, который прослужил в роли председателя КГБ в пять раз дольше Шелепина. Разве не удивительно?».

   Получается, что сильные игроки того времени оставались на плаву, потому что были «своими» для всех режимов, плавно переходя от просталинской к анти-сталинской риторике, когда это требуется. Главным была способность удержаться в кресле.

   В. Семичастный, которого Брежнев убрал с поста председателя КГБ, хотя он «обеспечивал» снятие Хрущева, вспоминал: «На мое место поставили Андропова. Мало того, что он был, что называется, «из своих», из секретарей ЦК, но и еще в одном… в еще более важном отношении он был, так сказать, благонадежнее меня. Если я, как говорится, слишком много знал о Брежневе и из-за этого Брежнев предполагал какую-то зависимость от меня, то с Андроповым было как раз наоборот: в распоряжении Брежнева находились две «тяжелые карельские тетради» Куприянова об излишнем усердии Андропова в так называемом расстрельном «Ленинградском деле»…» [36]. Кстати, это объясняет стремительный приезд Андропова сразу после смерти Брежнева к нему домой, откуда он увез бронированный портфель с документами. Вряд ли Брежнев так оберегал государственные документы…

   А. Яковлев, которого, правда, обвиняли, что он если не американский шпион, то агент влияния, отрицательно относился к Андропову. Вот как он сыронизировал в ответ на вопрос об Андропове: «Я бы предложил выпустить роскошно изданную книгу, состоящую из двух частей. В первой части – донос второго секретаря Карельского обкома КПСС Андропова на первого секретаря того же обкома Куприянова. В своем доносе тов.   Андропов извещал вышестоящее партийное начальство о неправильной партийной линии, которую проводит тов. Куприянов, о его действиях и высказываниях, противоречащих партийным установкам… Куприянов был тогда арестован и провел в лагерях 10 лет. А первым секретарем обкома стал тов. Андропов. Много позже выяснилось, что его донос состоял из сплошного вранья. Куприянов был реабилитирован. А вторая часть этой книги – письмо председателя КГБ СССР Андропова в Политбюро ЦК КПСС «об антисоветской деятельности» Сахарова и Солженицына. И его регулярные докладные записки в то же Политбюро об инакомыслящих. О том, что они враги народа, что они занимаются подрывной деятельностью против социализма, подрывают доверие граждан СССР к коммунистической партии и к той правде, которую партия несет народу» [37].

    И еще: «Как можно было относиться к вдохновителю кровавых венгерских событий? Тогда, в 1956 году, будучи послом СССР в Венгрии, Андропов телеграммами бомбардировал ЦК, подзуживал руководство, чтобы ввести в Будапешт войска, пугал: иначе, мол, коммунистический строй в Венгрии падет. Подзуживание закончилось большой кровью, о роли Андропова в тех событиях я знал. Знал и о том, что с его подачи в СССР началась карательная медицина. Именно Андропов разработал систему, по которой инакомыслящих объявляли сумасшедшими и отправляли на принудительное лечение, где подвергали нечеловеческим пыткам. После хрущевских разоблачений проводить открытые политические процессы было не слишком удобно. Вот Андропов и придумал: советский человек, будучи в здравом уме, не может выступать против коммунистической системы – такой замечательной и гуманной. А если все-таки выступает, значит, ненормальный. Андроповское руководство к действию было таким: инакомыслящих в СССР нет. Есть либо уголовники, либо душевнобольные. Однажды премьер-министр Канады Пьер Трюдо попросил меня уведомить Москву о его беспокойстве за судьбу одного из правозащитников. Я уведомил и получил ответ от Андропова: «Передайте Трюдо, что в нашем социалистическом обществе права человека защищены в такой степени, какая и не снилась людям в капиталистических странах». Услышав это, Трюдо с грустью сказал мне: «А мне говорили, будто Андропов – умный человек».».

   Как видим, наше восприятие зависит от того, какую линию в освещении принимают медиа. Если они поднимают Андропова, то и мы движемся вслед за ним. Это тот же фейк только государственного масштаба, поскольку образ человека насыщается теми характеристиками, которые хочет в нем видеть массовое сознание.

    Конечно, интриги на самом верху СССР были более сильны, чем внизу. И они тоже, конечно, отражались на эффективности работы и жизни страны. И первых лиц не столько беспокоили настроения внизу, поскольку система казалась незыблемой, как настроения рядом сидящих за столом членов политбюро, каждый из которых хотел сидеть в своем кресле как можно дольше.

     В. Гришин, например, более мягко излагает снятие Хрущева, говоря, что никакого заговора не было: «Теперь часто пишут и говорят о каком-то заговоре против Н.С. Хрущева. Как свидетель и в какой-то мере участник тех событий должен сказать, что никакого заговора (как пишут, «дворцового») не было. Просто созрели условия, возникла острая необходимость изменений в высшем руководстве партии и страны. В ЦК партии образовалась группа деятелей, взявших на себя непростую задачу — заменить Н.С. Хрущева на посту Первого секретаря ЦК и Председателя Совета Министров СССР. Это было рискованное дело, связанное с возможными тяжелыми последствиями в случае неудачи. Идейным (если можно так сказать) вдохновителем этого дела являлся Н.В. Подгорный — член Президиума и секретарь ЦК. Практическую работу по подготовке отставки Н.С. Хрущева вел Л.И. Брежнев, являвшийся, по существу, вторым секретарем в ЦК партии» [38].

    Кстати, точно так, то есть не как на переворот, смотрел на эту ситуацию и В. Семичастный. И еще одно замечание — при подключении такого большого числа людей, даже А. Яковлев тогда по поручению М. Суслова писал о будущем снятии статью для газеты «Правда», где и прозвучали эти известные слова о волюнтаризме Хрущева.

   После смерти Андропова и через четверть века после того, как это сочинил для себя Шелепин, именно Горбачев должен был стать тем «молодым харизматичным советским руководителем», который заговорит о демократии и правах человека, расширит советское влияние на Западе, будет активно использовать советскую интеллигенцию («в том числе православную») и таким образом не только решит экономические и политические проблемы Советского Союза, но и – теперь уже не только военными методами, но и с помощью «мирного» влияния – подчинит себе всю Европу» [40].

    То есть операции влияния, которыми давно пользовались в СССР, оказались вновь запущенными на Запад сегодня с помощью соцмедиа, которые оказались очень удобным инструментом. Он дает возможность быть анонимным на входе, говоря с какого-то фальшивого аккаунта, а на выходе принимать вид знакомых людей, друзей и родственников, которые начинают распространять твое сообщение дальше.

    Влияние — это мягкая операция, серьезным образом растянутая во времени. Это хорошо продуманная конструкция, в которой может быть задействовано большое число людей. Появление соцмедиа облегчило их проведение, поскольку возникла возможность одномоментной доставки нужных сообщений большому числу людей, которые даже не подозревают, что они «пешки» в чужой игре. Далее после такой их активации они сами вступают в игру, распространяя нужное сообщение. Поэтому здесь явно присутствует несколько этапов, где на каждой последующей стадии никто не думает, что предыдущая была создана искусственно. По этой причине мы хотим обозначить такую операцию влияния как провокацию, поскольку люди выводятся на действия, не зная того,что они простимулированы.

    В провокационных операциях влияния можно выделить такие этапы:

— активация, выстраиваемая индивидуально,

— разворачивание не одного, а нескольких сюжетов, создающих многогранную проблему,

— реагирование на нее массового сознания и медиа,

— реагирование политиков,

— результирующие изменения в реальном мире.

    На президентских выборах США использовалась модель активации противоположных групп, которые в результате выходили даже на физические столкновения друг против друга. Это создавало ощущения хаоса, наступающего в стране, что в свою очередь активировало республиканских избирателей выступить против этого хаоса и за  Трампа, который становился спасителем страны. В этом случае темами-«поляризаторами» были мигранты, мусульмане, афро-американцы. Этому соответствовала такая тема избирательной кампании, как ужесточение миграции, строительство стены на границе с  Мексикой и под.

  Сегодня корпорация РЭНД даже задумалась о списке таких поляризующих для промежуточных выборов уже этого года, которые могут быть использованы для влияния извне [41]. Правда, сегодня это делать сложнее, поскольку для распространения требуются внутренние аккаунты. Среди возможных направлений называются:

— проблемные “social welfare”-группы, которые по законодательству могут не раскрывать источник  своего функционирования,

— социальное напряжение в связи со стрельбой в школах в рамках дебатов по контролю над оружием,

— недостаточная защита в некоторых штатах компьютерной системы подсчета голосов,

— подстрекательство к насилию путем связывания расистских и анти-иммиграционных призывов с  разжиганием предполагаемых связей мигрантов с преступностью,

— определение и использование в сети тех, чьи взгляды совпадают с политикой Кремля для выступлений в онлайне.

    Это поле настолько обширно, что оно безошибочно будет использовано и в украинских президентских выборах. Причем и после выборов можно опираться на тех, чей кандидат проиграл, чтобы вести кампанию, что выборы в Украине были нечестными.

    Фейки, анекдоты и слухи являются инструментом операций влияния, поскольку совмещают в себе три составляющие:

— информацию, которую хочет услышать получатель,

— информацию, способную заставить его поделиться этим с другими,

— информацию, которая выполняет задачи коммуникатора, стоящие за всем этим.

    Именно это использовалось в период Андропова в борьбе его за власть, и это более тонкий инструментарий, чем статья в газете «Правда». Здесь можно увидеть, например, и использование слухов, которые распространялись против противников Андропова на его пути к посту генсека. Кстати, они не могли быть напечатаны в газете «Правда», поскольку были лживыми, поэтому это было типичной устной и индивидуальной коммуникацией. А советское общество при жестком контроле над информацией очень живо откликалась на любой негатив из жизни верхушки. Это были слухи о Г. Романове, что он использовал царский сервиз из Зимнего дворца на свадьбе своей дочери. Это были слухи о В. Гришине по поводу гигантских взяток, ходящих по Москве. Правда, сам В. Гришин, снятый Горбачевым со всех постов, скончался в очереди в собесе, куда он пришел по поводу пересчета пенсии. Так что члены политбюро оказались куда беднее постсоветских президентов.

    Слухи как инструментарий использовались и западной стороной. В условиях борьбы за власть слухи могут быть достаточно эффективными.

    Конструкторы слухов были задействованы и для того, чтобы облегчить приход Андропов на должность генсека. С. Григорьянц так высказался об этой информации: «Конечно, Андропов не знал никаких языков (пытался выучить английский, но по рассказу его преподавателя, писателя Минутко, не мог ничего запомнить). Точно так же ему совершенно были безразличны джаз и абстрактная живопись, «коллекционеров у власти» вроде Громыко, Щелокова и Семенова он глубоко презирал, а Высоцкий его интересовал лишь по мере его пользы для КГБ. Стихи его были примитивны и отвратительны (на уровне живописи Гитлера и стихов Сталина), демократическое движение и реформы — интересовали лишь в тех случаях, когда их можно было использовать» [46]. То есть любовь джазу, живописи, написание стихов, о последних есть множество свидетельств, являются отобранными специалистами «болевыми точками», на которые нажали рассказами, чтобы перевести на свою сторону массовое сознание. Григорьянц также говорит, что на эффект «горбомании» КГБ потратил очень много денег.

    Достоверно известно только то, что Андропов играл в бильярд и домино [47]. Но это вряд ли могло заинтересовать западную аудиторию, поскольку эти слухи распространялись скорее всего для нее. А вот в отношении английского языка репетитор рассказал следующее: «Вот суть сказанного его репетитором: «»ученик» совершенно не способен к овладению английским; во-первых, просто не тот возраст, когда можно было овладеть любым иностранным языком. Во-вторых, в ту пору Юрий Владимирович — увы! — уже тяжело страдал склерозом. Но что правда, то правда — учеником он оказался старательным, упорным. Мне даже было как-то неловко. Во время занятий у него от напряжения выступали капли пота на крупном носу… Да, он был упорен. Но к следующему занятию почти все надо было начинать сначала»».

    Но Андропов, как видим, считал, что для советского лидера весьма важно западное признание. Поэтому и Горбачева провели по всем возможным смотринам, завершившимся у Тэтчер. А смотреть на него стали очень рано: «По утверждению бывшего заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Владимира Севрука, с которым мне приходилось неоднократно общаться в Минске в 1994–1995 годах, пара Михаил и Раиса Горбачевы попала в поле зрения экспертов ЦРУ в период их пребывания по приглашению итальянских коммунистов в Италии в августе – сентябре 1971 года»  [48].  И еще: «Поездки Горбачева в Канаду и Англию западные спецслужбы постарались использовать для того, чтобы существенно обновить информацию о нем. Более того, каждое его слово, каждое движение было зафиксировано и впоследствии должным образом использовано для выработки соответствующих методик воздействия. Например, англичане выяснили, что Михаил Сергеевич расслабляется, если в комнате растоплен камин. Впоследствии, обратим внимание, горящий камин всегда оказывался в нужное время и в нужном месте во время большинства встреч Горбачева с президентами США. Не случайно известный американский специалист в области психологии профессор Владимир Лефевр (бывший наш соотечественник) впоследствии признался, что его привлекали для подготовки психологической стороны встречи Рейгана и Горбачева в Рейкьявике в октябре 1986 года».

   Кстати, сегодня есть методы допроса, где человеку сознательно создают возможность выговориться. Вот пример такой методики: «если человек сидит в просторной комнате с окнами и держит в руках кружку с горячим напитком, то он склонен выдавать больше информации, потому что такая обстановка его к этому подталкивает. А чем больше подозреваемый говорит, тем больше вероятность установить в его речи неточности, которые выведут его на чистую воду» [49]. Есть также мягкая методика допросов Люфтваффе, используемая в США: «непрямая тактика задавания вопросов заставляли добровольцев больше рассказывать о готовящихся «терактах», при этом считая, что они на самом деле выдавали меньше сведений, чем рассчитывали рассказать дознавателю» [50].

   Так что Горбачев сознательно ставился в контексты, когда волей-неволей ему приходилось говорить больше. А поговорить, как мы все помним, Михаил Сергеевич любил.

  Горбачев также прошел сквозь искусственное создание групп поддержки. Его популярность среди интеллигенции говорит также о том, что этим занимались специально. Создателей такого рода кампании можно понять, поскольку интеллигенция была самым «забытым» советским классом, который даже не имел права называться классом, а именовался прослойкой.

   Приведем некоторые факты из книги его пресс-секретаря А. Грачева [51]:

   — «В 1985-1991 годы через семейные зарубежные посиделки у Горбачевых прошли десятки разных людей из интеллектуальной элиты первых лет перестройки. Среди них такие серьезно расходившиеся уже в то время в идейных позициях, как Г.Бакланов и Ю.Белов, Д.Гранин и И.Друцэ, М.Захаров и М.Шатров, В.Быков и Б.Можаев. Были и журналисты – от Е.Яковлева и В.Коротича до В.Чикина и И.Лаптева, и священники. Как бы странно и даже неправдоподобно ни выглядел сегодня такой «интеллектуальный альянс», но в ту пору они охотно принимали предложение Горбачева играть в его грандиозном политическом спектакле, еще не ведая, что он скоро превратится в эпическую народную драму»,

   — «Кроме обеспеченного большинства в Политбюро (о политическом балансе сил на пленумах ЦК Горбачеву еще не пришло время беспокоиться) и группы единомышленников, составивших его рабочую команду, была еще одна интеллектуально-культурная часть его окружения – люди, чьим мнением он, а еще в большей степени Раиса Максимовна дорожили и чье расположение стремились завоевать. Это была пестрая смесь из «номенклатурной интеллигенции» – директоров научных институтов, главных редакторов газет и руководителей творческих союзов, обозревателей газет и телекомментаторов, пользовавшихся расположением ЦК, – и авторитетных ученых, писателей, режиссеров и актеров»;

   – «Горбачев впервые перешел от листания посылаемых в ЦК справок к работе вплотную с непосредственными носителями свежих мыслей и идей. Его, пусть и заочное, общение с академиками началось с первых лет секретарства. В сентябре 1982 года по инициативе Горбачева было созвано большое совещание, где с резкой критической оценкой состояния дел в сельском хозяйстве выступила приехавшая из Новосибирского Академгородка Татьяна Заславская. Как раз в это время группа социологов и экономистов, руководимая ею и Абелом Аганбегяном, работала над крамольным «Новосибирским докладом» о положении дел в советской экономике. Когда выступала Заславская, к ее большому разочарованию, Горбачев отлучился из зала, но, как ей потом рассказал вице-президент Академии наук Юрий Овчинников, после совещания затребовал текст ее речи и внимательно его прочитал»;

   — «Ученые Академии наук (Н.Моисеев, Б.Раушенбах, С.Шаталин, Г.Арбатов, Н.Шмелев, Н.Петраков) постепенно составили тот неофициальный «мозговой центр», который начал формировать вокруг себя генсек, стремившийся выйти за рамки справок, прилизанных референтами отделов ЦК, и опереться на независимые суждения компетентных и современно мыслящих людей. Из их числа был составлен передвижной интеллектуальный штаб политических и научных экспертов, сопровождавших Михаила Сергеевича в зарубежных поездках. Кроме его консультирования во время саммитов с Рейганом в Женеве и Рейкьявике, где из-за «звездных войн» переговоры не раз заходили в тупик, участники этих «десантов» выполняли и роль агитбригад. В свиту для зарубежных визитов помимо ученых-международников и военных приглашались тогдашние «прорабы перестройки» – писатели, журналисты, артисты, режиссеры, депутаты, прошедшие через стихию новых выборов. Днем, пока Михаил и Раиса отрабатывали официальную программу и протокольные мероприятия, они занимались «пиаром» перестройки: проводили диспуты в пресс-центрах, давали интервью, «шли в народ», подкрепляя своими выступлениями позиции нового советского лидера».

   Как видим, кем-то была придумана  и реализовалась иная модель вхождения генсека — не только партийно-юридически, но и с помощью «говорящих голов». Она полностью соответствует модели, которую предложил, например, Хайек для продвижения либерального капитализма, в результате чего и Рейган, и Тэтчер приняли его, отказавшись от своего варианта госкапитализма [52—53]. Тогда функцию продвижения положили на публичных интеллектуалов, которые, с одной стороны, могут разговаривать с населением, с другой, любят новые идеи.

   Одновременно, наверное, сыграло роль и то, что Горбачев с женой реально прибыли из провинции. Они, конечно, знали имена всех знаменитостей, но не знали этих людей лично, не имели опыта общения с ними, никогда не видели их в разных пикантных ситуациях, когда они просили квартиры, спектакли, постановки, издания книг и под., то есть выступали в роли просителей. Они знали их только как людей с гордо поднятой головой, но не знали с головой опущенной.

   «Говорящие головы» были запущены как публичные интеллектуалы, расчищающие путь Горбачеву не как просто партийному лидеру, а как лидеру страны. И на этой площадке огромная роль принадлежала не самому Горбачеву, а Раисе Максимовне, которая лучше подходила под мягкие операции влияния. Именно она занималась поиском таких людей, из которых в результате сложился круг медийной поддержки М. Горбачева людьми, чьи лица были знакомы всей стране.

   Следует признать также, что все было сложнее, чем люди описывают в своих мемуарах. Тот же А. Яковлев долгое время в ЦК в качестве куратора занимался иновещанием. В 1968 г. был откомандирован в Чехословакию, за работу там получил награду. О нем рассказывают: «Архитектор перестройки» Александр Яковлев не очень любил вспоминать свою работу в аппарате ЦК КПСС в 1950—1960-е годы, акцентируя внимание читателей своих многочисленных мемуаров в основном на эпизоде, повлекшем за собой его «почетную ссылку» послом СССР в Канаде. Вместе с тем, во второй половине 1960-х — начале 1970-х годов он и по формальному статусу, и по реальному весу был одной из ключевых фигур в пропагандистском аппарате СССР и, пожалуй, главным «антиамериканистом». 

    При этом, до 1970 года его трудно было заподозрить в либерализме, подтверждением чего является и его роль в чехословацких событиях, которую он до конца жизни не афишировал.   Достаточно сказать, что о его роли в чехословацких событиях (как и о близости к консервативной, «шелепинской», группировке) не упоминается ни в одном варианте его официальной биографии. […] «Героизм», проявленный Яковлевым в Чехословакии, несомненно, повлиял на его повышение по аппаратной лестнице и назначение и.о. завотделом пропаганды в 1970 году» [54].

   Как видим, Яковлев был главным «антиамериканистом» и одновременно его неоднократно обвиняли в том, что он был завербован во время своей учебы в Колумбийском университете, где он учился вместе с О. Калугиным [55]. Подчеркнем еще раз, два главных демократа, которых больше всего любили советские и постсоветские медиа, активно участвовали в подавлении демократии: один — в Венгрии, другой — в Чехословакии. То есть медийные биографии не совпадают с реальными.

И никто еще не отмечает, что эти события приводили к процессам «замораживания» в самом СССР. Например, всплеск политических репрессий в 1957 — 1958 гг., является следствием венгерского восстания 1956 г. И подавления его со стороны СССР [56]. А по Чехословакии формулируются такие сходные печальные последствия: «Вторжение в Чехословакию в августе 1968 года оказалось роковым не только для судьбы косыгинской экономической реформы. Эта авантюра крайне отрицательно сказалась на всей общественно-политической ситуации внутри Советского Союза, не говоря уже об изрядно потрепанном международном имидже страны. Как это часто бывает в нашей истории, на внешние вызовы власть ответила ужесточением внутренней политики. Надежды общества на продолжение оттепели, многие характерные черты которой еще сохранялись до 1968 года (вспомним фильмы «Иду на грозу», «Июльский дождь», «Три тополя на Плющихе» или хотя бы классические комедии Гайдая), были окончательно похоронены» [57 — 58].

    То есть на два десятилетия любые трансформации были заморожены. Правда, есть и другие точки зрения о пражской весне, например, Е. Спицына: «Это распиаренная акция. Когда-то Ключевский сказал, что декабризм — это незначительное историческое событие, обросшее литературой. Я бы применил эту характеристику и к Пражской весне. Она ведь послужила мощным информационным орудием в разрушении СССР» [59]. Однако это тоже можно рассматривать и как сознательный инструментарий разрушения, подобный вхождению в Афганистан (см., например, [60]).

    Сегодня мир готовится отражать новые грядущие операции влияния, и первыми в этом ряду стоят социальные платформы [61 — 63]. Все опираются на опыт атаки и защиты, накопленный за это время [64 — 65]. Однако особенностью операций влияния является их принципиально непредсказуемый и неожиданный характер, поскольку они всегда новые. Для потребителя — всегда, для специалиста — частично.

    На наших глазах информационный мир изменился быстрее, чем мир физический, который также трансформировался, но не настолько. По причине большей «консервативности» физического мира, а он перед нашими глазами, мы слабее ощущаем те большие изменения, которые произошли или грядут. Человек сегодня не просто теряется в океане информации, ему еще активно помогают это сделать операции влияния, нацеленные на программирование его поведения. И в ситуации хаоса такое программирование будет воспринято на ура. 

Литература:

1. Shermer M. Silent no more. The rise of the atheists // Scientific American. — 2018. — Vol. 318. — N 4
2. Gervais W.M. a.o. How Many Atheists Are There? // Social Psychological and Personality Science. — 2018. — I. 9. — N
3. Gervais W.M. Analytic Thinking Promotes Religious Disbelief Science. — 2012. — Vol. 336. — N 493
4. Gervais W.M. a.o. Global evidence of extreme intuitive moral prejudice against atheists // psyarxiv.com/csnp2/
5. Brown Iannuzzi J.L. Atheist horns and religious halos: Mental representations of atheists and theists // psyarxiv.com/3cjrj/
6. Anderson M. a.o. Teens, social media & technology 2018 // www.pewinternet.org/2018/05/31/teens-social-media-te...
7. Nethercut Z. The Instagram generation // medium.com/s/story/the-cosmetic-class-26d406b853a2
8. Willingham A.J. Social media filters mess with our perceptions so much, there’s now a name for it // www.cnn.com/2018/08/10/health/snapchat-dysmorphia-co...
9. Ashley O’Brien S. Deepfakes are coming. Is Big Techready? // money.cnn.com/2018/08/08/technology/deepfakes-countermeasures-facebook-twitter-youtube/index.html
10. Shermer M. Factiness. Are we living in a post-truth world? // Scientific American. — 2018. — Vol. 318. — N 3
11. Smolenski N. The evolution of trust // Scientific American. — 2018. — Vol. 318. — N 1
12. Hudson L. Twitter is wrong about Alex Jones: facts are not enough to combat conspiracy theories // www.theverge.com/2018/8/10/17675232/twitter-alex-jon...
13. Rajan A. Alex Jones, Infowars, and the new public sphere // www.bbc.com/news/entertainment-arts-45113362
14. Klonick K. The New Governors: The People, Rules, and Processes Governing Online Speech // harvardlawreview.org/wp-content/uploads/2018/04/1598-1670_Online.pdf
15. Linvill D.L. a.o. Troll Factories: The Internet Research Agency and State-Sponsored Agenda Building // pwarren.people.clemson.edu/Linvill_Warren_TrollFactory.pdf
16. Aldhous P. Russian Trolls Swarmed The Charlottesville March — Then Twitter Cracked Down // www.buzzfeednews.com/article/peteraldhous/russia-twi...
17. Roeder O. Why We’re Sharing 3 Million Russian Troll Tweets // www.buzzfeednews.com/article/peteraldhous/russia-twi...
18. Unite the Right rally // en.wikipedia.org/wiki/Unite_the_Right_rally
19. Astor M. a.o. A Guide to the Charlottesville Aftermath // www.nytimes.com/2017/08/13/us/charlottesville-virgin...
20. A timeline of the deadly weekend in Charlottesville, Virginia // abc7chicago.com/a-timeline-of-events-in-charlottesville-virginia/2305769/
21. Countering information influence activities. The state of the art // rib.msb.se/filer/pdf/28697.pdf
22. Fisher M. a.o. The tribalism of truth // Scientific American. — 2018. — Vol. 318. — N 2
23. Corcoran L. These were the most engaged publishers on Facebook in July 2018 // www.newswhip.com/2018/08/facebook-publishers-july-20...
24. Попков Р. Бьют, значит, любят. Зачем федеральным каналам нужны оппозиционеры и украинские политологи // openrussia.org/media/717238/
25. Fake Russian social media accounts sought to influence US-Israel ties — report // www.timesofisrael.com/fake-russian-social-media-acco...
26. Golitsyn A. The perestroika deception. Memoranda to the Central Intelligence Agency. — London — New York, 1998
27. Григорьянц С. Анатолий Голицын и План Шелепина — мирного «с человеческим лицом» захвата Европы. Из книги «Полвека советской перестройки» // grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/golicyn/
28. Григорьянц С. Роль Хрущева в истории России // ehorussia.com/new/node/13734/page/0/4
29. Жариков С. «Сектор Газа» — это наши «Битлз». Интервью // lenta.ru/articles/2015/11/17/zharikov/
30. ДК // lurkmore.to/%D0%94%D0%9A
31. Кормильцев И. Великое рок-не-ролльное надувательство // www.nautilus.ru/news/ilya-26-09-07-articles.htm
32. Судоплатов П. Патриотические игры вокруг борьбы за реабилитацию (отрывок из книги) // www.e-reading.club/chapter.php/55226/86/Sudoplatov_-...
33. Григорьянц С. Шелепин. Глава из книги «Полвека советской перестройки» // grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/shelepin-2/
34. Тайные каналы связи Юрия Андропова // www.famhist.ru/famhist/andropov/000b0db4.htm#0006490...
35. Легостаев В. Гебист магнетический. Заметки о Ю.В. Андропове // zavtra.ru/blogs/2004-01-2761
36. Добрюха Н. Последнее откровение Семичастного // www.kommersant.ru/doc/2288361
37. Яковлев А. Кумир из «органов» // media.alexanderyakovlev.org/personal-archive/packs/784/903
38. Гришин В. Катастрофа. От Хрущева до Горбачева. — М., 2010 // aleksandr-kommari.narod.ru/grishin.htm
39. Черняев А.С. Дневники 1972 — 1991. Часть 2 // www.fedy-diary.ru/html/032011/13032011-04b.html
40. Семичастный В.Е. Беспокойное сердце. Мой друг Александр Шелепин // biography.wikireading.ru/175884
41. Courtney W. Here’s how Russia will try to interfere in the 2018 elections // www.rand.org/blog/2018/08/heres-how-russia-will-try-...
42. Heller J. Rumors and realities: making sense of HIV/AIDS conspiracy narratives and contemporary legends // www.ncbi.nlm.nih.gov/pmc/articles/PMC4265931/
43. Norouzi E. All the Sham’s men // www.mohammadmossadegh.com/news/anti-communism-sham/
44. Grimes D.R. Russian fake news is not new: Soviet Aids propaganda cost countless lives // www.theguardian.com/science/blog/2017/jun/14/russian...
45. Weiss A.S. Vladimir Putin’s political meddling revives old KGB tactocs // carnegieendowment.org/2017/02/17/vladimir-putin-s-political-meddling-revives-old-kgb-tactics-pub-68043
46. Григорьянц С. Эпоха Андропова. Глава из книги «Полвека советской перестройки» // grigoryants.ru/sovremennaya-diskussiya/epoxa-andropova/#17
47. Кто вы, мистер Андропов? // www.famhist.ru/famhist/andropov/0000a424.htm
48. Швед В. Карта для премьера // old.redstar.ru/2010/08/25_08/5_05.html
49. Новая методика ведения допроса // zen.yandex.ru/media/murders/novaia-metodika-vedeniia-doprosa—5b5981ace2add000a8d6b27b
50. Ученые подтвердили эффективность тактики допросов Люфтваффе // ria.ru/science/20160225/1380335759.html
51. Грачев А. Горбачев. Человек, который хотел, как лучше. — М., 2001
52. Почепцов Г. Как строятся иллюзии: экономика // psyfactor.org/lib/ekonomika-illyuzii.htm
53. Blundell J. Waging the war of ideas. — London, 2003
54. На идеологическом посту: 60-е. Воспоминания сотрудников ЦК КПСС // magazines.russ.ru/nz/2008/4/pa15.html
55. Жирнов Е.Чисто сусловское византийство // www.kommersant.ru/doc/620319
56. Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 — начало 1980-х гг.). — М., 2009
57. Мозжухин А. Брежнев разгромил танками Чехословакию, но в итоге угробил Советский Союз // lenta.ru/articles/2018/08/21/1968/
58. Лукин В. Подавление «Пражской весны» и крах СССР тесно связаны. Интервью // www.dw.com/ru/Спицын Е. Мифы о Пражской весне используют против нас по сей день. Интервью // www.kp.ru/daily/26870/3913626/
59. Бовдунов А. «Был расчёт спровоцировать СССР»: почему «Пражская весна» закончилась провалом // russian.rt.com/science/article/467315-prazhskaya-vesna-50-let
60. Frenkel S. a.o. Facebook Identifies New Influence Operations Spanning Globe // www.nytimes.com/2018/08/21/technology/facebook-polit...;action=click&pgtype=Homepage&clickSource=story-heading&module=first-column-region&region=top-news&WT.nav=top-news
61. Solon O. Facebook removes 652 fake accounts and pages meant to influence world politics // www.theguardian.com/technology/2018/aug/21/facebook-...
62. Hern A. Kids at hacking conference show how easily US elections could be sabotaged // www.theguardian.com/technology/2018/aug/22/us-electi...
63. Confessore N. How Russia Harvested American Rage to Reshape U.S. Politics // www.nytimes.com/2017/10/09/technology/russia-electio...
64. Galeotti M. Controlling Chaos: How Russia manages its political war in Europe // www.ecfr.eu/publications/summary/controlling_chaos_how_russia_manages_its_poli

http://hvylya.net/analytics/society/feyki-v-operatsi...

 

4. Фейки и дезинформация как манипулятивный инструментарий

26 августа 2018

 

   Мир управляется картиной мира, поскольку она предопределяет наши действия. Советская картина мира, например, особенно та, которая удерживалась с помощью образования и науки, СМИ, литературой и кино, отличалась от сегодняшней. В свою очередь советская картина мира пришла на смену дореволюционной, принадлежащей царской России, которая также была другой.

   Как трансформируется картина мира при таких переходах? С одной стороны, принципиально  меняется героика и ключевые события, с другой — возникают иные типы карьеры, другие социальные лифты. Кстати, мы застали переход от одной такой глобальной картины мира к другой, в рамках чего пропали не только герои, но и биографии каждого. Условно говоря, позитивные социальные накопления прошлого были уничтожены, как и отрицательные, поскольку звание, например, диссидента из ситуации отверженного стало почетным.

    Картина мира четко расставляет причинно-следственные связи. Мы четко видим новые полюса позитива и полюса негатива, пришедшие на смену старым. Государство пытается приватизировать позитив, связав его с собой, а негатив пытается отдать иным, своим противникам или врагам.

   Обычно часть вины перекладывается на злонамеренные внешние силы. Так поступает и индивид, и целые государства. Внешнее всегда легче признать виновным, чем самого себя. Есть такой психологический феномен, который легко перенести на целые государства.

   В этой же сфере лежит и конспирология. Так, например, по данным ВЦИОМ, 67 % россиян верят, что есть организация или группа лиц, которые контролируют действия властей многих государств: «67 % — очень высокая доля, она дает основания говорить о конспирологии как о важном компоненте картины мира российского гражданина. Примечательно, что в 2014 году тех, кто верил в существование мирового правительства, было 45 %. Стоит сказать, что и это очень высокий показатель. При этом его рост на 22 % за четыре года едва ли случаен. Нарастание паранойи в общественном сознании с 2014 года совпало с упрощением политического дискурса в России. Он фактически был сведен к следующим схемам: Россия в кольце врагов, Запад боится нашей мощи и ищет повод нас наказать. Это было вызвано резким охлаждением отношений с западным миром после присоединения к РФ Крыма. Тема антироссийского заговора, в которую вплетались и допинговый скандал, и дело Скрипалей, позволила власти мобилизовать широкую электоральную поддержку перед президентскими выборами — 2018».

    Чужая картина мира всегда выглядела как враждебная своей, поскольку религия и идеология конкурировали с другими религиями и идеологиями. Причем они боролись друг с другом не только в информационном или виртуальном пространствах, часто это были настоящие войны в физическом пространстве.

    Сегодня произошло смещение к более универсальной картине мира для всех. Но она создана на базе западных представлений, поэтому сохраняет свою конфликтность, например, с исламом. Вхождение западных кукол и анимации останавливается в Иране с помощью создания своей анимации и своих кукол. Китай также настороженно относится к входу западной массовой культуры. Россия заявляет о своей готовности отгородиться от всемирной паутины, что по сути уже сделано Китаем.

   Смену картины мира изучают и военные. Для них вмешательство в чужую картину мира является даже частью профессии, поскольку такое изменение может привести к победе. Это и цикл Бойда в США, состоящий из таких шагов, как Наблюдение — Ориентация — Решение — Действие, и рефлексивное управление противником в российских информационных операциях. Здесь картина мира меняется временно и на узком участке действительности, чтобы получить преимущество в конкретной боевой ситуации.

   Религия и идеология удерживают долговременные картины мира, защищая их огнем и мечом. Большие социальные группы нуждаются в таких картинах мира, поскольку они служат их выживанию. Кстати, сегодня возникло несколько научных школ, которые изучают религию вполне объективно. Одна из них называется проект моделирования религии (см. тут, тут, а также работу: Shults F. L. a.o. Modelling terror management theory: computer simulations of the impact of mortality salience on religiosity // Religion,faith and behavior. — 2018. Vol. 8. — I. 1). Речь идет о компьютерном моделировании религии и атеизма (см. подробнее тут, тут, тут и тут).

   Три типа силы Дж. Ная (мягкая, жесткая и умная) также являются ключом к смене картины мира с помощью разного типа инструментария: принуждающего и привлекающего. Применение жесткой силы оказывается менее эффективным, чем применение мягкой силы. Мир стал более чувствителен к применению силы, поэтому и ищутся мягкие пути воздействия.

   Смена восприятия создает новую картину мира за счет того, что мы теперь видим в том же реальном мире другие ключевые точки. Физически мир остается таким же, однако значимость тех или иных ценностей меняется. Если Запад, например, ориентирован на индивидуальные ценности, то Восток — на коллективные.

    Полюс неправильного поведения возглавляет Враг. Он хитер и коварен, поэтому его происки можно увидеть везде. Очень чувствительны к проникновению «чужого» и религии. Люди могут приветствовать чужую массовую культуру, но религия, например ислам, пытается ее остановить, как это имеет место в Иране.

   Военные уделяют большое внимание управлению восприятием противника, поскольку это ведет к неадекватному пониманию им ситуации. Самым ярким примером такого рода являются «зеленые человечки» в Крыму, существование которых повлияло на принятие решений как в Украине, так и за рубежом, поскольку они давали возможность сомневающимся не реагировать.

    Э.Тоффлер предложил шесть вариантов управления восприятием, используемых со времен первой мировой войны:

• обвинения в зверствах, как правило, в случае войны это касается мирного населения (стариков, женщин и детей),
• гиперболизация,
• демонизация и дегуманизация, например, их следует сравнивать с Гитлером или Пол Потом,
• поляризация, когда мы действуем как герои, а они как злодеи,
• опора на высшие силы,
• метапропаганда, то есть демонстрация того, что их месседжи лживы, а наши правдивы.

   Как видим, надо не просто иметь своего собственного Врага, но необходимо еще сделать из него исчадие ада. Для социосистем наличие врага означает как единение между людьми, так и подчинение своему лидеру. А это означает, что хоть система теряет свои демократические механизмы, она становится более сильной по отношению к внешнему врагу. Теорема неполноты Геделя интерпретируется как невозможность понимания системы изнутри нее. Враг как раз и дает внешний взгляд на систему.

    Г. Халл акцентирует определенную опасность для демократии и со стороны социальных сетей. Он пишет: «Они не только создают свои собственные информационные пузыри, они предлагают выгодную среду для тех, кто хочет увеличить поляризацию. Сообщества разделяют и создают социальные реальности, социальные медиа рискуют породить социальные реальности, по которым различающиеся группы могут не соглашаться не только в том, что делать, но и в том, какова сама реальность».

    Как видим, нынче мы оказались в ситуации не описания, а создания реальности, то есть это снова смена картины мира. Есть ситуации (типа выборов), когда конфликт между разными картинами мира усиливается. Кстати, это же мы видели во время двух Майданов, когда поляризация общества принимала достаточно серьезный вид, что даже привело во втором Майдане к применению оружия.

   При этом военные расставляют для противника определенные сети, чтобы «помочь» ему сделать ошибку. Основными из них являются такие (см. тут и тут):

•   наживка, приманка: противник видит выгодное для него положение, которое на самом деле окажется выгодным для атакующих,
•   повтор: неопасные действия повторяются, чтобы отвлечь противника от опасных действий, разница с первым вариантом состоит в том, что в первом случае противник делал какой-то шаг, а в этом он должен удержаться от шагов,
•   неумышленная ошибка: противник должен поверить, что ценная информация попала к нему по ошибке,
•   очевидное решение: предоставляется обманная информация в поддержку очевидного решения, чтобы скрыть реальное решение,
•   неудача: как и в случае неумышленной ошибки, противник не может приписать неудачу чужим действиям.

    Интересно предлагается посмотреть и на информацию: в контексте информационной войны информация может быть или оружием, или целью. И еще: соперник, получив информацию, должен сделать в результате выбор, который будет выгоден для атакующего. То есть ему подсовывают модель мира, выгодную для одной стороны и невыгодную для другой.

   Давайте также не забывать, что в случае выборов, особенно президентских, идет столкновение картин мира, предлагаемых каждым из кандидатов. Эти картины мира описывают ситуацию в стране каждая со своих позиций, которые часто противоречат друг другу. Мы принимаем ту картину мира, которая больше соответствует нашей.

   Дж. Бойд говорил о ментальной изоляции противника путем предъявления ему неоднозначных, обманных и новых ситуаций. Сюда же относится и фактор увеличения скорости появления ситуаций. Все это направлено на то, чтобы помешать противнику принять правильное решение.

   Достаточно четкую классификацию манипуляций предложили двое американских ученых (см. работу: Bell J.D. a.o. Cheating and Deception. — New Brunswick etc., 2009). Они выделяют две категории обмана: показ неправды и сокрытие правды. При этом они ссылаются на Хэрриса, предложившего в своей работе еще 1973 года понятие «контробмана». Сама его работа была посвящена использованию стратегического обмана в XX столетии. При этом он подчеркивает важность личности того, кто принимает решения, ведь он может быть способен или не способен к стратегированию. О последнем мы часто вообще не думаем.

    В принципе, военные, как видим из данной цитаты, пришли к достаточно разработанному пониманию, что такое обман противника и как этого добиться. И это результат работы уже не первого поколения специалистов.

    Мы можем подтвердить наличие такой сложной системы, например, такими наблюдениями: «Целью может быть вовсе не "враг". Враги, противники, нейтральные участники, даже дружеские участники могут быть важными целями обмана, хотя вычисление рисков против преимуществ при рассмотрении введения в заблуждение нейтральных или дружеских участников должно быть проведено очень серьезно. Практик должен также знать каналы для реальных и обманных индикаторов, достигающих цель; как и то, какие имеются каналы для обратной связи, чтобы оценить эффективность обманных операций. Практик должен предпринимать любые усилия, соответствующие ограничениям во времени и в ресурсах, чтобы получить всеобъемлющее понимание цели».

   Как видим, здесь использование манипуляций распространяется уже не только на врага, но и на дружеские и нейтральные элементы, что делает процесс влияния более сложным и многослойным.

  Все в мире реально выстроено на влиянии. В прошлой истории человечество чаще обращалось к оружию, чтобы доказать свою правоту. Сегодня в его руках есть будто бы абсолютно нейтральное информационное и виртуальное оружие. Под последним мы понимаем массовую культуру, в первую очередь телесериалы, которые сегодня вместо книг формируют модели мира целых поколений.

Институт интернета Оксфордского университета обобщил использование соцсетей для введения в заблуждение. В исследовании они ввели дополнительное понятие валентности, под которым понималась привлекательность или отрицательность сообщения или события. Они пишут: «Известной техникой манипуляции в соцмедиа является использование онлайновых комментаторов, которые активно вступают в разговоры и дебаты с настоящими пользователями соцмедиа. Их активность охватывает множество онлайновых платформ, включая традиционные веб-форумы, блоги, новостные сайты и платформы соцмедиа, где они используют разнообразные стратегии валентности, разговаривая с реальными пользователями. Мы нашли доказательства того, что правительственные и партийные организации, используя онлайновых коммуникаторов, формируют дискуссии в интернете и на социальных платформах тремя путями: 1) распространением проправительственной и пропартийной пропаганды, 2) атаками оппозиции и ведением дискредитирующих кампаний, 3) нейтральными стратегиями, включающими увод обсуждения или критики от важных проблем или проверки фактажа информации. Еще одной стратегией, обнаруженной нами, было использование троллей, которые нацеливались на конкретных индивидов, сообщества и организации с помощью языка ненависти и разных форм онлайнового преследования».

Как видим, эта форма влияния достаточно распространена и относится не только к выборам. Просто в случае российского информационного вмешательства в американские президентские выборы сошлись как бы иные факторы, которые привлекли особое внимание. К ним можно отнести следующее:

• это было иностранное вмешательство извне,
• это стало частью внутриполитической борьбы в США,
• это было как бы «невидимым» использованием соцмедиа, которое превратило вдруг Фейсбук из домашнего животного в дикого зверя.

Парламентский комитет в Великобритании по скандалу с Фейсбуком и Cambridge Analytica приходит к следующим выводам:

• сайты соцмедиа должны нести ответственность за «вредный» контент,
• правила политических кампаний должны соответствовать дигитальной эпохе,
• технологические компании должны платить налог на образование и регуляцию,
• социальные сети должны подвергаться аудиту, в том числе применяемые ими алгоритмы.

   То есть законодатели «проснулись» и увидели серьезные последствия технологического развития на весьма чувствительную для любой страны сферу: выборы и референдумы.

   Комиссия также требуетраскрывать спонсоров онлайновой политической рекламы или платных коммуникаций. Этого же потребовал и Конгресс США.

   После резкого падения стоимости акций Твиттера и Фейсбука, вызванного скандалами и штрафами, также меняется представление о бизнесе соцплатформ. Вот мнение финансового аналитика: «Твиттер и Фейсбук должны до некоторой степени изменить свои бизнес-модели. [...] Они должны привести в порядок свои платформы, а не просто заниматься сбором рекламных денег».

   Анализ британской парламентской комиссии заслуживает самого пристального внимания и уважения. Он очень детален (см. тут, тут, тут, тут и тут). И это всего лишь предварительные итоги, где удалось расставить правильные акценты.

   Приведем одну фразу из одного экспертного заключения этой комиссии, принадлежащего доктору П. Берналу: «Часть проблемы состоит в том, что фейковые новости "работают" — им часто верят, и они могут усиливать имеющиеся взгляды. Это, вероятно, единственная реальная причина того, почему политики их используют, мейнстримные медиа преследуют, а интернет распространяет. Есть возрастающий объем эмпирических доказательств из исследований, проведенных в США и Великобритании. Фейковая новостная история может быть сделана с меньшим числом "дыр в сюжете". Она будет соответствовать ожиданиям, созданным существующими фейковыми нарративами. Если вы уже верите, что иммигранты диспропорционально задействованы в преступности, вы готовы поверить в новость, что конкретный иммигрант совершил преступление, даже если это полностью выдуманная история».

    В мир пришли новые методы манипуляции, которые связаны с новыми технологиями. Но скрытых процессов влияния гораздо больше, чем нам кажется. И они достаточны сильны. Это в первую очередь бизнес, который всеми силами защищает выпускаемые им продукты, представляющие угрозу для жизни людей. Это и политика, которая акцентирует нужные ей аспекты, уводя от насущных проблем. Это и военные со своим кибероружием, тоже готовым к применению.

   Правда, с ним тоже существует множество сложностей. Как пишет в своей книге «Идеальное оружие» Д. Зенгер: «Оружие остается невидимым, атаки отрицаются, результаты точно не известны. Естественно,  руководители разведки и их военные коллеги отказываются обсуждать силу американских кибер-возможностей, боясь уменьшить небольшое преимущество, которое страна имеет перед своими противниками. В результате Соединенные Штаты используют это невероятно сильное новое оружие в основном тайно, от случая к случаю, пока мы полностью не поймем его последствия». А М. Белем вообще считает , что мы уже живем в первой мировой кибервойне, просто не замечая этого.

  Пропаганда также активно реализуется с помощью кибератак. Как считают специалисты по кибервойне: «Пропаганда, не являясь явной кибератакой, может включать кибер элементы, чтобы усилить распространение и влияние месседжа. На раннем этапе конфликта в Украине социальные медиа стали основным каналом коммуникации для протестующих и международных наблюдателей, а Россия использовала раздел "коммментариев" на новостных сайтах, чтобы продвигать пророссийский диалог на внутренних и иностранных вебсайтах. В более прямом подходе [...], имевшим место во время американских президентских выборов — 2016, Россия соединяла интенсивную пропагандистскую кампанию с кибератаками на Демократический национальный комитет с последующим обнародованием дискредитирующих эмейлов с помощью Викиликс, пытаясь повлиять на результаты» (см. работу: Kostyuk N. a.o. Determinants of the Cyber Escalation Ladder // The Cyber Defense Review.- 2018. — Vol. 3. — N 1).

Интернет дал миру новый мощный инструментарий воздействия. Причем воздействия скрытого, которое становится известным не сразу. По крайней мере пользователь его вообще не ощущает и движется по следу расставленных для него указателей движения. Профессионал всегда побеждает любителя, которым является пользователь.

http://ms.detector.media/monitoring/advocacy_and_inf...

dezinformatsiya_kak_manipulyativnyy_instrumentariy/

 

5. Механизмы функционирования и разрушения массового сознания в СССР: от использования информационно-виртуальных потоков до психологии приматов

30 августа 2018

   СССР в довоенное время обладал сильной системой информационной и виртуальной защитой. Лишь частично она строилась на монополизме и запрете всего чужого и чуждого. Конечно, наличие института репрессий как механизма государственного управления тоже облегчало для государство задачу работы с массовым сознанием.

   Литература, искусство, кино, образование и наука создавали «башни», излучавшие оптимизм, поднимавший людей на подвиги. Мобилизационные экономика и политика снимали потребность нормальной бытовой жизни в дне сегодняшнем, поскольку переносили его на завтра. Усиленное использование идеи врагов внутренних и внешних объединяло население вокруг лидера, что является известным феноменом массовой психологии, примеры чего мы видим и сегодня.

    Подчеркнем еще один фактор, который можно обозначить как энергетику нового строя, нерастраченную еще в довоенное время. Да и в послевоенное время всплески этой энергии пробуждались, когда происходили значимые события типа полета Гагарина. Такие моменты, объединения людей в одно целое, пытались симулировать парадами и демонстрациями, но они тоже скоро превратились в ритуал.

   Г. Шахназаров пишет: «Сталинский тоталитаризм был двойного свойства, имел двоякую опору массовый террор и не остывший, не растраченный еще после революции энтузиазм народа, его готовность к самодисциплине и самоотдаче ради обещанного коммунистического рая. Это — устойчивая, молодая, полная сил система, уверенная в своей правоте и вдобавок неплохо управляемая, способная, пусть на примитивном уровне, удовлетворять основные человеческие потребности. Причем потребности, не сводимые к первозначным — хлебу и зрелищам. Иные ревнители демократии никак не могут понять, в чем секрет популярности Сталина у немалой части наших людей, в том числе молодых. Ставят диагноз: низкая политическая культура. Иронизируют или печалятся по поводу рабских склонностей, заложенных в гены многими веками абсолютизма. И того не хотят видеть, что в этом обыкновенная человеческая натура, проявляющаяся повсюду. Та самая, в силу которой монголы боготворят Чингисхана, французы — Наполеона, а многие немцы Гитлера. Все прощает тиранам обыденное народное сознание, если с ними связан хотя бы краткий миг национального величия. В шкале же оценок, которыми оно измеряется, все еще с огромным отрывом лидируют не экономическое преуспевание и не творческий гений, а военная победа и политическое господство. Может быть, со временем приоритеты поменяются местами. Может быть, именно сейчас происходит глубочайший поворот к пониманию истинных ценностей. Но пока над человечеством довлеет его воинственная история»  [1].

   СССР удерживал реальность и интерпретацию ее в определенной симметрии. Другие интерпретации отсутствовали. В послевоенное время постепенно ушло поколение, имевшее свои собственные воспоминания о жизни до 17 года, как сегодня выросло поколение, не имеющее своей памяти о жизни в советское время.

   Советский Союз начинает разрушаться, когда человек начал попадать в раздвоение действительности. На работе он советский, а дома уже не советский. Или телом он советский, а разумом — уже нет. Он должен читать одни тексты, а читает другие. Должен слушать одну музыку, а ему нравится другая.

   Соответственно это раздвоение было по-разному реализовано в поколениях. Молодежь любила не то, что любило старшее поколение. Битлз, например, как и любая другая западная музыка, были таким условным выстрелом в спину. Интересно при этом то, что ничего антисоветского в Битлз не было. Они  просто были другими и соответствовали духу времени. А дух времени на тот момент шел с Запада.  Но он шел не с идеями, а с джинсами, шариковыми ручками, плащами болонья. Ключевский справедливо писал, что, когда мы берем в руки чужую вещь, мы перенимаем мышление ее создателя. Он же подчеркивал,что первые немецкие куклы оказались в  руках у детей высших особ.

   Кстати, на Западе мы имеем те же проблемы потери себя, только  без существования сверх-Запада, на который можно ориентироваться, как мы на Запад. Так, Британия перестает гордиться «британкостью», что приходит вместе с молодыми поколениями [2]. «Британскость» была сконструированной идентичностью в восемнадцатом и начале девятнадцатого столетия в конфликте с «другим» — католической Францией. Но она оказалась уязвимой в процессах модернизации. Это конец империи, падение роли религии,  после Второй мировой войны — отсутствие чуткого «другого». То, что отличало Британию в первой половине двадцатого столетия (парламентская демократия, свободы, государство welfare) перестало выделять ее в западном мире.

   Постсоветские страны тоже потеряли свои отличия советского времени, точнее сказать, они потеряли позитивные отличия, но получили негативные (коррупция, бедность и под.), на которых сложно выстраивать гордость.

   СССР активно боролся с «маркерами» западности в среде своих граждан. Цензурировалось западное кино, которое все равно приходилось разрешать для получения прибыли кинотеатрами.

   Любые отклонения, временами это могли быть джинсы или прическа, расценивались очень жестко, они становились первым шагом к «продаже родины». Комсомольские собрания, дружинники бросались на внешнее, в то время как происходила важная трансформация внутреннего.

   Слушание западных голосов пресекалось не только выпуском приемников без коротких диапазонов, но даже карикатурами в «Крокодиле», где в одной из карикатур был изображен зверек с огромным ухом, похожий на обезьянку, с подписью Ушастик  коротковолновый.

А С. Михалков клеймил таких людей стихами:

Я знаю: есть еще семейки,

Где наше хают и бранят,

Где с умилением глядят

На заграничные наклейки…

А сало… русское едят!

   «Заграничное» побеждало свое уже в стихах В. Маяковского. Так что эта тенденция была постоянной. Но это даже не собственно Запад побеждал, это была ориентация на будущее, а не на прошлое, просто Запад первым «сел» на будущее. По сути СССР имел неизменный образ будущего в виде неконкретизированного коммунизма еще с довоенных времен. Сначала СССР хотел строить это будущее для всех, придумав для этого Коминтерн с его умением влиять на Запад. Потом он стал строить это будущее только для себя. А затем и вовсе перестал им заниматься.

   Для советского человека именно Запад стал конкретным и осязаемым будущим, о своем будущем СССР ничего не мог рассказать, кроме реализованного в израильских кибуцах лозунга «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

   Запад был эстетически интереснее, «вкуснее». В выборе между западным фильмом и советским предпочтение почти всегда отдавалось Западу. Интересно, что сегодня в России телезрители предпочитают советское, а не российское кино [3]. Правда, режиссер Т. Бекмамбетов объясняет популярность, например» Иронии судьбы» следующим образом: «Мне кажется, что фильм «Ирония судьбы» – не советский, а антисоветский. И в современной России, по идее, симпатии к нему должны падать. Хотя бы потому, что герой Яковлева сегодня гораздо симпатичнее героя Мягкова» [4].

   Все в головах моделируют свою победу. Но если как тогда, так и сегодня победой становится эмиграция, то стране следует задуматься, что она делает не так. Какие ошибки советского времени заложены сегодня?

   Советская идеологизация всего и вся стала одним из тех грузов, который потянул СССР на дно. Во всем искалась либо идеологическая цель, либо идеологическая подоплека. Это сужало возможности как для развития новых идей, так  даже и для заимствования чужих интересных идей. В период перестройки все потом стало создаваться по западным лекалам, как, например, политология, которой почему-то не было в самом идеологизированном государстве в мире.

   Реально Запад проходит те же процессы, что и мы. Только там речь идет не об уничтожении оппозиционных голосов, а об ослаблении их роли и влияния. Например, одним из таких методов является управление информационной повесткой дня, в результате чего «неправильная» информация уходит из мейнстрима.

   СССР больше боролся не с информацией, а с людьми, поскольку «неправильная» информация просто не допускалась к тиражированию. Например, серьезным образом боролся с организацией протестных голосов и мозгов в одно целое. Отдельного человека СССР не так боялся, как группы. По этой причине в обществе были запущены процессы атомизации, когда человек должен сам бороться с гигантом-государством, чего многие не будут делать. Отсюда советская мания контроля всех общественных организаций: от филателистов до рокеров.

   Вот мнение одного из рокеров. А. Чернин вспоминает: «Но даже в начале восьмидесятых до массовых преследований дело не доходило. Пик кампании против рокеров — не Брежнев, а Андропов, Черненко и ранний Горбачев. В 1984-м появились знаменитые черные списки, которые разослали по райкомам и обкомам, а Черненко прямо сказал в одном из докладов: наша задача снизить количество рок-групп до нуля».  И еще: «Мрак сгустился к 1985-му, когда пришел к власти молодой, энергичный ставленник Андропова Горбачев. Его фамилию расшифровывали так: «Граждане, Обождите Радоваться, Брежнева, Андропова, Черненко Еще Вспомните»» [5].

   Сюда же можно отнести и отсутствие реальных профсоюзов на постсоветском пространстве. Во времена М. Тэтчер, например, профсоюзы были реальной силой, которая мешала ей ущемлять права и рабочих. Ее домашний кабинет разрабатывал разные законы, которые бы мешали профсоюзам эффективно работать.

   Сегодня это и феномен исчезновение классового голосования на выборах на Западе, поскольку партии не дают четких предложений для конкретных классов [6]. Тем самым происходит атомизация населения как более общий процесс. Кстати, против такой атомизации как облегчающей управление массами выступили, придя к власти уже в наше время, новые консерваторы.

   И Н. Хомский в своем Твиттере написал: «Базовая идея, идущая по современной истории и либерализму состоит в том, что население следует маргинализировать. Оно рассматривается как невежественные и мешающие посторонние, сбитое с толку стадо».

   Г. Павловский на эту проблему также с позиции того, что элиты сознательно затрудняют процессы принятия решений массами, когда они идут против элит, утверждает следующее: «Это эпоха весьма рациональных элит, и они рационально решали вопрос, каким образом помешать массам оказывать давление на истеблишмент. Они разрабатывали технологии помех, добросовестного обмана масс. Все-таки нельзя было взять и выиграть выборы в США, просто разработав эмоциональный образ, а потом поставив кого-нибудь на это место. Да и партии не пустили бы. А, вообще-то говоря, вопрос-то к Республиканской партии. И давайте вспомним (сейчас демократы не любят об этом вспоминать), как именно биг даты были использованы на выборах Барака Обамы. Всюду, где ставки велики, применяются все технологии, до каких можно дотянуться в данный момент. И так будет впредь» [7].

   Получается, что советский репрессивный метод борьбы с инакомыслием не самый эффективный, поскольку такое давление очень заметно. Самыми действенными являются невидимые способы управления, поскольку они не вызывают сопротивления у управляемого.

   Поздний СССР сохранял репрессивность, но только в плане знаковой, позволявшей удерживать остальных от неправильного поведения. Правда, тут примешивались и субъективные факторы, например, личность самого Ю. Андропова, о котором Ф. Бобков сказал, что, пережив Венгрию, он «испытывал панический страх перед диссидентами и считал их главной опасностью для государства» ([8], см. также на эту тему [9 — 10]). И это можно рассматривать как причину и возросшего статуса КГБ в стране, и рост числа численности его сотрудников, и силу самого Андропова.  Получается, что главный демократ, как его описывает сегодня пресса, был и главным создателем новых механизмов борьбы, точнее неполитической борьбы с политиками. Именно при нем психиатрия стала играть особую роль в борьбе с инакомыслием. Правда, сам Андропов говорил, что они борются не с инакомыслием, а с инакоделанием, то есть наказывают за дела.

   Если сфера идеологии все более ритуализировалась, становилась пустой, чего не замечал главный идеолог М. Суслов. Он, кстати, начертал на докладной В. Фалина об опыте ФРГ в сфере пропаганды и возможности переноса его на советские реалии, что тогда получается, что он всю жизнь работал неправильно, тем самым похоронив любые нововведения в этой сфере. Интересно, как личность становится решающим фактором и тормозом развития. Андропов и Суслов каждый в своей сфере поднимали свою область на пьедестал почета, но одновременно уничтожали страну, поскольку и тот, и другой затрудняли ее развитие своим отсутствием гибкости.

   С. Глузман подчеркивает достаточную эффективность «некарающих» методов КГБ: «Собрав более или менее полную информацию о человеке, его семье, круге общения, оперативники Пятого управления приглашали отклоняющегося на беседу. Чаще всего – в профсоюзный комитет, комитет комсомола, военный комиссариат. В КГБ – никогда. Людей пугали аргументами, а не сталинскими лагерями… » [11].

   Советская система не строилась в основном на контроле информации, как это часто представляется. Она действовала методом кнута и пряника, разрешая определенные отклонения. Некоторые книги, спектакли, фильмы выполняли роль «выпускания пара». Такое промежуточное состояние между полюсами свободы и репрессий было эффективнее чисто жесткого подхода.

   Вот и сегодняшние системы хоть Украины, хоть России, контролируя телевидение, они все же дают свободу интернету. Правда, сегодня Китай и Россия принялись за «воспитание» интернет-пользователей в попытке «приручить» интернет [12—18].

   Но более важен и другой факт — свободное перемещение информации, даже критической, не рушит систему, как это боялись в советское время. Когда западные голоса перестали глушить, пришлось придумать новое телевидение («Взгляд», «До и после полуночи» и другие), чтобы отвлечь молодежь от «тлетворного» западного информационного потока. Л. Кравченко вспоминал, что политбюро решило отказаться от глушения в 1987 г.: «Об этом решении нам объявил Александр Николаевич Яковлев. На встрече присутствовали главный редактор «Правды» Афанасьев, Филипп Денисович Бобков из КГБ и я. Яковлев сказал, что есть такое мнение, и нужно предпринять некоторые шаги, чтобы удержать аудиторию, особенно молодежь, у телеэкранов рано утром и поздно вечером — у «голосов» это был самый прайм-тайм.» [19 — 20].

   В советское время такого нельзя было себе даже представить, что «контр-голоса» свободно звучали в стране. Значит, дело не в контроле информации или не столько в контроле информации, как нам это кажется. Ведь мы думали, что уйдет цензура и сразу настанет демократия. Но оказалось, что контроль над информационными потоками не является самым главным.

   Что еще важно, кроме контроля информации? Мы можем увидеть эти  правила в жизни животного мира, коммуникации в котором не настолько сильны, чтобы быть доминирующими в управлении.

   Дж. Тилли, например, попытался сравнить политику современной власти с политикой в стаде шимпанзе, выводя ряд близких закономерностей с политикой у людей. Например, Тилли и приматолог де Вааль заговорили о таких закономерностях:

— держи друзей близко к себе, а врагов еще ближе,

— выстраивая альянсы, отдавай предпочтение слабым, а не сильным,

— хорошо, когда тебя боятся, но еще лучше — когда любят,

— хорошо, когда тебя любят, но еще лучше — когда можешь поделиться угощением,

— внешняя угроза может сулить поддержку (если она реальна) [21].

   Некоторые правил тут могут быть прояснены примерами. Так, альянс с сильным игроком переводит на положение вторых ролей, поэтому такие альянсы не интересны. Когда же два слабых игрока объединяются против сильного, они, наоборот, поднимаются по иерархии. Это наблюдение принадлежит профессору де Ваалю.

   Внешняя угроза как инструмент объединения вообще имеет множество примеров. Это и Крым, сделанный с аргументами, что НАТО приближается. Это и вторые выборы Буша, ради которых его советник К. Роув «создал» войну с Ираком, хотя впоследствии никаких средств массового поражения там не было найдено. Однотипно не очень популярный Буш получил 90-процентную поддержку после 11 сентября.

   Датский профессор М.Б. Петерсен, являющийся специалистом по эволюционной политической психологии, говорит, что люди действуют так, как будто они живут в небольшом сообществе, которые характеризуют еще шимпанзе. Дословно его слова таковы: «Наш мозг предполагает среду малого масштаба, и решения, которые мы считаем интуитивно правильными, являются решениями, которые хорошо работают в обществе малого масштаба» (цит. по [22]). То есть мы принимаем решения для миллионов, пользуясь аппаратом, который разработан для принятия решений в стаде обезьян из 50 особей.

    Он выделяет следующие ключевые принципы эволюционного подхода:

— политическая психология развития направлена на адаптивное оперирование внутри и между группами малых масштабов, при этом массовые общества возникли только последние 500 лет,

— политическая психология развития предоставляет базовую структуру для массовой политики,

— политика представляет собой информационную гонку вооружений, поэтому политическая психология  развития занимается коэволюцией информационных стратегий и конт-стратегий,

— в массовой политике политическая психология развития, не имея опыта прямого реагирования, действует на базе ментального моделирования, поскольку информация играет большую роль в обществах больших масштабов.

  Дж. Тилли формулирует ряд правил, которые ведут к выживанию диктаторов [25]:

— контроль населения, в современно мире это включает и контроль интернета,

— контроль соперников, например, с помощью коррупции, поскольку став богатыми, они будут лояльными, а если не будут, их можно судить за коррупцию,

— контроль выборов, например, путем недопуска к участию с помощью механизма регистрации,

— контроль неухода из власти, поскольку после долгого сидения диктаторов ожидают суды, поэтому власть стараются передать жене, детям, лояльным сподвижникам.

Кстати, все эти правила очень хорошо описывают время правления Сталина. Только контроль соперников был построен у него на институте репрессий.

   Ф. Де Вааль в своем исследовании приматов подчеркивает, что они очень чувствительны к несправедливости. Когда один получает в качестве вознаграждения виноград, а другой — огурец, то он кидает его на пол и не хочет участвовать в экспериментах. Или получивший виноград не ест его, пока другой тоже не получит свой виноград.

   Его общий вывод из этих экспериментов таков: «Создание неравенства является частью нашей экономики, но я думаю, что, как и у приматов, у нас есть сильная реакция отвращения к этому. Создание неравенства также порождает стресс в нашей социальной системе. Мы видим это же у приматов. Сейчас эта проблема изучается у детей, и появилось общее мнение, что мы не особенно счастливы из-за неравного распределения.    Это не означает, что некая степень неравенства не нужна экономике. Думаю, что определенный уровень неравенства всегда нужен, чтобы иметь стимулы для некоторых людей делать некоторые вещи. Но когда оно становится очень большим, мне кажется, что оно разрушает социальные отношения» ([26], см. также [27]).

    Сюда следует добавить то, что появление языка вносит существенные различия между людьми и другими приматами: «Язык вместе с большими когнитивными возможностями, Язык позволяет нам создавать группы национального, а не локального порядка, включать людей, с которыми мы никогда не встретимся» [22]. Кстати, Ю. Харари, высказывая близкие мысли, подчеркивает в качестве отличия людей способность работы с вымыслом, который и позволяет осуществлять большие объединения людей.

   Товарищ Сталин серьезно опирался на психологию наших предков — древних приматов. Не зря он терпел академика И. Павлова и запускал время от времени психологические эксперименты над биологической основой человека, типа скрещивания человека и обезьяны. Все это делалось ради создания нового человека.

   Но, наверное, главным его изобретением по управлению страной можно считать определенный возврат всех к стаду приматов. Сталин дал право на язык только избранным, которые тоже могли это делать под чутким руководством цензуры. Все остальные должны были довольствоваться произнесением услышанного по радио, прочитанным в газете. Тиражировалось в межличностном общении только то, что уже было произнесено. То есть он вернул людей к безъязыкому стаду. И еще Маяковский писал, как улица корчится безъязыкая. И пропаганда дает язык такой улице. Мы каждый раз попадаем в такую ситуацию, когда разгорается сильный конфликт, и люди снова тиражируют только то, что услышали.

   Де Вааль считает, что отсутствие языка не говорит об отсутствии мышления у животных: «Ранее отсутствие языка являлось аргументом против существование мыслей у других видов. Сегодня я придерживаюсь позиции, что проявление реальности мышления нелингвистическими существами свидетельствует против важности языка» [28].

   Доказательством роли психологии приматов прошлого у современных людей стал эксперимент по поддержке/неподдержке  перераспределения экономического состояния разными типами людей [29]. Как оказалось те из них, кто обладал физически сильной верхней части тела были против условного передела собственности, а те, кто были слабы, выступали «за».   Эксперимент проводился в трех странах: Аргентине, США и Дании. Поскольку физическая сила не должна иметь корреляции  с подобными решениями у современного человека, авторы приходят к выводу, что это решение приходит к нам из прошлого сообщества малых масштабов. То есть физическая сила на самом деле является значимым фактором и в современной жизни.

   Еще одной характеристикой возврата как бы первобытной психологии является то, что в сталинское время, особенно в период пика репрессий, все вернулось к проблеме выживания, каждый человек находился между полюсами жизни и смерти. Один неверный шаг или слово и ты, и твои близкие могли попасть под маховик репрессий. Это поведение, которое становилось на один шаг ближе к животному, чем человеческому.

   Атмосфера страха была выгодной для первого лица. Это как бы создание коллективного стокгольмского синдрома, когда зависимость человека от людей и институтов государства многократно увеличивалась, из чего следовала необходимость правильного с точки зрения выживания реагирования на все, что происходило вокруг. Индивидуальный мир все время сужался, а государственный расширялся. А в государственном мире правила устанавливает государство.

   Все эти методы вели к тому, что Сталин воссоздал первобытный коллективный разум. Контролируя коллективное мышление, он тем самым контролирует и индивидуальное. Ведь даже родители боялись сказать своим детям что-то не то, чтобы не испортить им жизнь, если они ненароком расскажут это в школе.

   Но когда вся эта примитивизация человеческого сознания стала притормаживать, и люди возвращались в человеческое состояние, Сталину приходилось придумывать все новые и новые кампании по созданию врагов. Много их было после войны, когда с фронта вернулось большое число людей, побывавших за рубежом, хотя и танке, а не туристами. Борьба с космополитизмом позволила вновь восстановить «железный занавес».

     После Сталина система управления «путем создания стада» стала давать сбои. Приходилось время от времени уходить с мобилизационной тропы. Правда, каждая оттепель продолжалась «примораживанием». Но система не смогла экономически удовлетворять людей, К тому же, они постоянно стали видеть другой мир, поскольку пришла эпоха телевидения. И даже рассказ об ужасах западной жизни смотрелся с большим интересом.

   При этом система рухнула в самое благоприятное для себя время, когда наверху и внизу сиделил люди, прошедшие и советскую среднюю школу, и советские вузы, то есть имевшие в голове правильную картину страны и мира. Как пишет Н.Митрохин, детально анализировавший ЦК КПСС в работе с 1966 до 1985 года: «советский идеологический механизм в 1960?первой половине 1980?х годов работал в культурно комфортной ему среде. Не только в ЦК КПСС, но и во всех идеологических, научных, культурных и образовательных учреждениях, во всяком случае на командных позициях, работали « советские люди». Люди, выросшие в СССР, проникнутые советской идеологией, люди схожего социального происхождения, окончившие те же вузы, что и работники аппарата ЦК КПСС, учившиеся примерно в то же, послевоенное, время, говорящие с ними на одном языке и разделяющие одну систему если не ценностей, то культурных образов.

   Управлять такой средой можно было уже без террора и чисток, оперируя лишь угрозой увольнения, зачисления в список « невыездных» или запретa на публикацию. Другой вопрос, что подобная культурная гомогенность оказалась возможна только у поколений, выросших в условиях террора и чисток. Будучи детьми и подростками, они получали общественно?важную, мировоззренческую информацию только из школьных учебников и радиопередач. Никто, даже родители, не предлагали им иной точки зрения и у массовой пропаганды не было никакой позитивной (т.е. не криминальной) альтернативы. У всех последующих поколений было существенно больше информации и потому слишком много вопросов, на которые советская культурная модель не могла дать убедительных ответов» [30].

   Говорить о смерти государства можно только условно. В СССР было и плохое, и хорошее. И умерло тоже что-то плохое и что-то хорошее, что можно было бы сохранить. Главное хорошее было в отсутствии неравенства того уровня, которое сегодня является главным раздражающим фактором, как его ни пытаются заретушировать. 

Литература:

 

1. Шахназаров Г. С вождями и без них. — М., 2001
2. Tilley J. a.o. The decline of British national pride // The British Journal of Sociology. — 2007. — Vol. 58. — I. 4
3. Болецкая К. Телезрителям все еще больше нравятся советские фильмы, а не новое отечественное кино // www.vedomosti.ru/technology/articles/2017/06/21/6953...
4. Смородинова Е. «Голливудское кино – это не американское кино». Интервью с Т. Бекмамбетовым // www.vedomosti.ru/lifestyle/characters/2018/08/24/778...
5. Шенкман Я. Русский рок на рандеву с властью. Почему наши музыканты дружат с Кремлем чаще, чем ссорятся? Круглый стол // www.novayagazeta.ru/articles/2017/08/16/73491-russki...
6. Evans G. a.o. The Depoliticization of Inequality and Redistribution: Explaining the Decline of Class Voting // www.researchgate.net/profile/James_Tilley/publicatio...
7. of_Inequality_and_Redistribution_Explaining_the_Decline_of_Class_Voting/links/54f5d6990
8. cf2ca5efefd3692/The-Depoliticization-of-Inequality-and-Redistribution-Explaining-the-Decline-of-Class-Voting.pdf
9. Медведев С. «Все лгут» // www.svoboda.org/a/29419788.html
10. Жирнов Е. Одна жизнь Филиппа Денисовича // Коммерсант — Власть. — 2000. — № 48
11. Стыкалин А.С. С ним могли расправиться прямо на улице. Раскрыты неизвестные подробности из жизни председателя КГБ Ю. Андропова // lenta.ru/articles/2017/01/28/andr/
12. Швед В. Андропов. «Английский агент» // www.specnaz.ru/articles/235/8/2425.htm
13. Глузман С. В помощь тем, кто заинтересовался историей // lb.ua/society/2018/08/27/405961_pomoshch_tem_zainteresovalsya.html
14. Ковачич Л. Как устроен великий китайский фаервол // www.vedomosti.ru/opinion/articles/2018/04/25/767754-...
15. Панеях Э. Первые результаты блокировки сайтов с нежелательной информацией // www.vedomosti.ru/opinion/articles/2012/11/15/profana...
16. В России стали чаще сажать за репосты // lenta.ru/news/2018/02/28/extreme/
17. Кочетов Н. Репостнул, лайкнул — в тюрьму // www.rosbalt.ru/russia/2017/07/24/1633123.html
18. Носик А. Семь причин, по которым принимаются законы против интернета // www.rosbalt.ru/blogs/2017/05/29/1618781.html
19. Зотова Н. Сел за мемасик, Как в России наказывают за «экстремизм» в соцсетях // www.bbc.com/russian/news-45062731
20. В Китае запущена онлайн-платформа для борьбы со слухами СМИ опасаются ужесточения интернет-цензуры // www.kommersant.ru/doc/3726897
21.  Кравченко Л. Лебединая песня ГКЧП. — М., 2010
22. Кашин О. Медиаменеджер перестройки. Леонид Кравченко, освободитель и душитель // rulife.ru/mode/article/830/
23.  Пять вещей в политике, которым нас могут научить шимпанзе // www.bbc.com/russian/features-45257376
24. Tilley J. What politicians can learn from chimps // www.bbc.co.uk/news/uk-politics-41612352
25. Petersen M.B. Evolutionary Political Psychology // pure.au.dk/portal/files/81248401/Evolutionary_Political_Psychology_Petersen_EP_Handbook.pdf
26. Laustsen L. a.o. Perceived Conflict and Leader Dominance: Individual and Contextual Factors Behind Preferences for Dominant Leaders // pure.au.dk/portal/en/persons/michael-bang-petersen(7998cc16-75d5-4065-8b6e-395d73e22151).html
27. How dictators survive // www.bbc.co.uk/programmes/articles/5rsMGP3kjdLjXMxd1C...
28. Waal de F. The Ultimatum Game: What Primates Can Teach Us About Inequality // bigthink.com/in-their-own-words/the-ultimatum-game-what-primates-can-teach-us-about-inequality
29. Waal de F. Monkeys Join Wall Street Protest // www.huffingtonpost.com/entry/monkeys-join-wall-stree...
30. Waal de F. The link between language and cognition is a red herring // aeon.co/ideas/the-link-between-language-and-cognition-is-a-red-herring
31. Petersen M.B. a.o. The Ancestral Logic of Politics: Upper-Body Strength Regulates Men’s Assertion of Self Interest Over Economic Redistribution //Psychological Science. — 2013. — Vol. 34. — I. 7
32. Митрохин Н. Back?Office Михаила Суслова или кем и как производилась идеология брежневского времени // journals.openedition.org/monderusse/7955

http://hvylya.net/analytics/society/mehanizmyi-funkt...

_____________________

© Почепцов Георгий Георгиевич