Сексреволюция – и контреволюция

Одна моя читательница под тридцать спросила меня, о чем я сейчас пишу. «На мою любимую тему», - ответил я. «Опять о евреях?» - предположила она. «Нет, опять о сексе», - уж не знаю, разочаровал я ее или заинтриговал. На всякий случай уточнил: «О сексуальной революции». «И контрреволюции», добавил я. Знает ли читатель, к примеру, когда эта революция началась, сколько продлилась и чем закончилась? Закончилась? Представьте себе. Не просто выдохлась и сошла на нет, а оборвалась раз и навсегда. Забегая вперед: бесславный конец такой славной и прославленной революции. Самый раз поговорить об этой сексреволюции, полувековой юбилей которой мы отпразднуем, написав ей прощальный некролог.

Хотя сам этот термин «сексуальная революция» возник, как это ни парадоксально, задолго до нее самой, еще в первой половине прошлого века и пущен в научный оборот учеником Фрейда Вильгельмом Райхом, сначала немецким, а потом американским социальным психоаналитиком. Он умер 60-ти лет от сердечного приступа в нью-йоркской тюремной больнице в 1957 году (его судьба - отдельный разговор), не дожив до предсказанной им сексуальной революции всего несколько лет.

Вот как описывает ее начало Филип Ларкин, лучший британский лирик послевоенного поколения:

•  

  Сексуальная революция началась в 1963-ом  

        (Хотя для меня слишком поздно)

        С «Любовника Леди Чаттерли» уже сняли запрет

        А долгоиграющих дисков с «битлами» еще не было

(Мой вольный перевод, знаков препинания в оригинале нет.)

А вот определение сексуальной революции ее страстным апологетом другим Филипом - американским писателем Филипом Ротом, который относит ее начало годом позже: «Эта революция принимала форму сугубо гормонального бунта, внезапного и одновременного полового созревания целого поколения, самого многочисленного и физически крепкого за всю историю США».

Здесь самый раз внести две существенные коррективы. Речь идет о сексуальной революции на Западе – в широком, а не только и не столько географическом смысле. В Бразилии, Индии или Японии нужды в подобной революции не было, поскольку там сексуальные нравы всегда были более-менее раскрепощенными. Хотя и там условности и запреты – как в нравах, так и в эстетике. К примеру, в тоталитарном Китае в литературе и искусстве разрешены откровенные сексуальные сцены: недаром «Девушка из Шанхая» и «Замужем за Буддой» молодой китаянки Вэй Хой стали мировыми бестселлерами. Однако вплоть до фильма «Похоть, осторожно» с обнаженными любовниками в бесчисленных позах, и все крупным планом, существовало табу на показ в кино женского лобка, хотя в мировой синема «венерин бугорок» давно уже был легализован.   

        Это первое. А второе – и на Западе это была не первая сексуальная революция. Таковая случилась, к примеру, в древнем Риме, когда на смену патриархальным нравам, с культом весталок-девственниц и идеалом Лукреции, которая покончила с собой после изнасилования, пришла сексуальная вседозволенность, когда даже почтенные матроны, жены сенаторов, занимались проституцией.

        Потом, как реакция, - сексуальная контрреволюция. Наступило почти тысячелетнее средневековье с его моральным мракобесием, когда секс рассматривался как нечто постыдное и допускался отцами церкви – по крайней мере, теоретически – токмо в браке и токмо для продолжения рода, пока не грянул Ренессанс, эпоха Возрождения, с культом человека и реабилитацией плоти и ее потребностей, прежде всего сексуальных. А спустя несколько столетий Викторианская эпоха - уже не католики, а пуритане диктовали обществу суровые нравы, пока Зигмунд Фрейд не вскрыл все лицемерие и фальшь викторианской морали. И показал, к каким комплексам и синдромам она приводит. Общество было в плену сплошных предрассудков: табу на добрачный и внебрачный секс, вред мастурбации, которая совершенно естественна как у мальчиков, так и у девочек в переходный период. Одно понятие нимфомании чего стоит – повышенная сексуальная активность у женщин, которых принудительно от нее лечили.

        Куда дальше, если до сих пор словари определяют нимфоманию, как

«болезненное повышение полового влечения у женщины, обусловленное эндокринным, нервным или психическим расстройством». А как тогда назвать болезненное повышение полового влечения у мужчины? Скажем, у Казановы? Или у юного Пушкина? Подобного медицинского термина для мужчины вроде бы нет. Сатириазм? Приапизм? И кто решает, повышенная у женщины сексуальная активность или нормальная? Ну, конечно, мужчины! Мужчинам можно быть гиперактивными в сексе, а для женщин это преступление, хотя сексуальная природа человека едина, независимо от гендерных отличий. Хотите – верьте, хотите - нет, но, судя по опросам, современные мужчины предпочитают иметь в женах лучше фригидку, чем нимфоманку - две крайности женского темперамента. Запомните, дамы и девицы, и если что – притворяйтесь.

Именно с феминизмом – в большей мере, чем многие думают – была связана сексуальная революция. Женщины боролись за свои права – за равенство с мужчинами. Это относилось не только к политической и социальной сфере, но и к половой. В результате с секса было снято табу, он перестал быть запретной темой, отброшены былые предрассудки, легализованы добрачные и внебрачные половые отношения – вплоть до адюльтера, промискуитета, открытого брака, беспорядочных связей, групповухи и свингера (перекрестный секс по договоренности внутри двух супружеских пар). Не просто сексуальная революция, а супер-пупер сексреволюция.  Сексуальная свобода или сексуальный беспредел?

Стало привольнее и тем, кто придерживался – от природы или в результате сознательного выбора – нетрадиционного секса. Вспомним, как приходилось скрывать и предаваться этому «пороку» тайно, таким великим людям, как Уолт Уитмен, Марсель Пруст или наш Петр Ильич Чайковский. Или как пострадал Оскар Уайльд, униженный, уничтоженный обществом, приговоренный судом за содомию к двухлетнему тюремному заключению, сразу после освобождения бежавший из Великобритании и умерший через пару лет в Париже под чужим именем. Какой далекой историей кажется эта трагедия сейчас, когда гомосексуалисты добились признания своих гражданских прав, но борьба продолжается по сю пору: скажем, за официальную фиксацию брачных уз, и кое-где – в других странах или в отдельных наших штатах – голубые и розовые (лесбиянки) уже имеют юридическое право создавать свою семью. Хотя в самом обществе остаются предрассудки и предубеждения против гомосексуалистов – этот сюжетный драйв лежит в основе трагического фильма «Филадельфия» с Томом Хэнксом в роли умирающего от СПИДа героя. Вот здесь я и подхожу к концу сексуальной революции. Недолго музыка играла. Могу сказать точно, я подсчитал: меньше 20 лет. В контексте мировой истории – капля в море. 

Если сексуальная революция началась в первой половине 60-х, и сейчас ей – плюс-минус – полтинник, то началом ее конца можно считать  5 июня 1981 года, когда  появилось сообщение Центра по контролю и профилактике болезней США о 5-ти первых случаях пневмоцистной пневмонии и 28 случаях саркомы Капоши. Все заболевшие — мужчины-гомосексуалисты. Поначалу болезнь и называли гей-связанным иммунодефицитом. Спустя еще год с небольшим, в сентябре 1982-го были точно определены главные симптомы и характеристики заболевания и появился грозный термин: СПИД!

Само собой, сексуальные перегибы вели к распространению венерических заболеваний, но медицина с ними более-менее справлялась. По-настоящему, сексуальная революция захлебнулась в СПИДе, болезни смертельной. Помните выражение - революция пожирает своих детей? То же можно сказать о сексуальной революции: среди первых сожранных ею детей – легализованные гомосексуалисты, начальные жертвы СПИДа. Как наши недостатки являются продолжением наших достоинств, так и отрицательные явления связаны с положительными - как следствия с причинами.

        Смертельный риск, связанный с сексом, коренным образом перевернул человеческое сознание как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Даже в Африке, где эта болезнь широко распространена, стоят огромные очереди на обрезание, хотя оно полностью не гарантирует от заражения СПИДом, но вполовину уменьшает риск, а в сочетании с кондомами – еще больше.  В цивилизованных странах откат сексуальной революции выражается по-разному - от защищенного, безопасного секса до отказа от адюльтера и промискуитета с их случайными и опасными связями. Статистически число супружеских измен на порядок снизилось. Вплоть до культа предматримониальной, добрачной девственности. Такие общества современных весталок, ждущих своего суженого, появляются у нас в разных штатах. «Только после венца», - называется одно из них.  

Но это опять-таки крайности. Как и реакционные заявления неоклерикалов по этому вопросу. Устаканится. Секс - базовый инстинкт животного мира, как бы его не кошмарил страх смерти. Ну да, Эрос и Танатос под ручку. Вот что пишет мой домашний философ Монтень: «Всякое побуждение в нашем мире направлено к спариванию и только в нем находит себе оправдание: этим влечением пронизано решительно всё, это средоточие, вокруг которого всё вращается». Однако человек перехитрил здесь своего Создателя. Или как говорит помянутый Филип Рот: «Секс не только толчки и фрикции. Секс – наша месть самой смерти».  Благодаря противозачаточным средствам, человек отменил по своему усмотрению главный замысел Творца: совокупление для продления рода человеческого. Поэтому, кстати, так падает рождаемость среди цивилизованных народов, такие демографические сдвиги сейчас и в будущем – обозримом, недалеком! Как нет худа без добра, так и нет добра без худа.

Секс был и остается мощным импульсом искусства. Категорически не согласен с хрестоматийной формулой великого британского лексикографа и поэта 18-го века доктора Сэмюэла Джонсона: поза смехотворная, удовольствие мимолетное, расплата суровая. А, по-моему, поза – прекрасная, и не одна, а все. См. «Камасутру». Касаемо мимолетности удовольствия, так его же можно повторять и повторять. Расплата? А на что контрацептивы, которых в таком разнообразии не было во времена д-ра Джонсона? Да и дети – плановые или нечаянные - радость нашей жизни. Дети – наше будущее, да? Даже для тех, для кого они в прошлом.

Есть возражения?

                                                 Владимир СОЛОВЬЕВ.