ПОСЛЕСЛОВИЕ К ЖИЗНИ ЕВГЕНИЙ ИХЛОВ

Не стало Евгения Ихлова, писателя, историка, правозащитника, страстной и яркой личности, одного из авторов журнала Новых Концепций, которого можно было узнать по стилю. Что, если задуматься, само по себе очень высокая похвала. 

Редакция журнала Новых Концепций скорбит вместе со всеми, кто знал и любил Женю. Сегодня мы публикуем послесловия к жизни этого замечательного человека, написанные профессорами Игорем Григорьевичем Яковенко и Игорем Моисевичем Клямкиным, а также правозащитником Львом Александровичем Пономаревым. 

В дополнение к этому журнал Новых Концепций имеет честь обнародовать последнюю из присланных в редакцию статью Ихлова

 

 

 

 

Игорь Моисеевич Клямкин

О ЕВГЕНИИ ИХЛОВЕ

Его не с кем сравнивать, и ему невозможно подражать. Никто не писал и не сможет писать так, чтобы в одном небольшом тексте соседствовали века и тысячелетия разных стран с политической злобой дня. Он смотрел на то, что сейчас, через то, что было, на современность через историю. Мировая история, которую хорошо знал и оригинально концептуализировал, позволяла ему удерживать убежденность в том, что его страна может быть и будет иной, чем была и есть, и служила опорой для критики не только власти, в которой был редкостно бесстрашен, но и оппозиции – никто не писал о ней больше и детальнее, чем он, никто так жестко не полемизировал с ее политическими и интеллектуальными лидерами. И еще придумал и проводил опросы своих сетевых друзей о предпочитаемых ими вариантах будущей государственности и маршрутах, к ней ведущих, в которых соглашались участвовать сотни людей. Хотел понять, к чему готов и к чему не готов интеллектуально продвинутый сегмент общества, и чего можно ждать от него в пору перемен, в пришествии которой не сомневался. Он писал много, по несколько текстов в день, и я ему как-то признался, что это больше, чем могу прочитать. А сейчас, когда его не стало, испытываю, как и многие, желание видеть наиболее интересные его сочинения собранными и изданными. Во времена глубокого кризиса политической мысли очень важен опыт его преодоления хотя бы в качестве сознательной установки. У Ихлова эта редкая в наши дни установка представлена уникально выразительно.

 

 

 

Игорь Григорьевич Яковенко

Евгений Ихлов

   Ушедший из жизни Евгений Витальевич Ихлов, (а для всех близких ему людей просто Евгений) –удивительный человек. Правозащитник, публицист, человек фантастической эрудиции, политолог, автор пишущий о проблемах природы пространство-временного континуума. Исследователь циклов исторических событий и, опираясь на закономерность цикличности, высказывавший прогнозные суждения. Автор, постоянно реагировавший на сиюминутные события и параллельно этому осмысливавший большие процессы качественных изменений. Человек беспощадного ума, зоркий к слабостям как врагов, так и друзей. Я отказываюсь хотя бы в перечислительном порядке описать все стороны его дарований.

Последние годы Евгений сильно болел. По долгу не выходил из дому, но, тем не менее писал, писал и писал по пять- семь текстов ежедневно. А так как часто это были не простые тексты, то их не всегда удавалось осилить. Мы много лет плотно общались,последние годы по телефону. Поскольку наши познавательные интересы во многом совпадали, нам всегда было,  что обсудить. Я годами убеждал Евгения, что надо собрать сборник его работ и издать его. Он – отнекивался, говорил, что это никому не нужно. Теперь нам придется взять на себя эту не простую, но важную работу.

   И самое главное – это был замечательный человек. Добрый и отзывчивый.  Прекрасный собеседник. Наделенный юмором, въедливый. Высоко талантливые люди часто несут бремя тяжелого характера, с ними сложно общаться. Ничего подобного за Женей не числилось. Общение с Евгением Ихловым – чистая радость. А знакомство с ним – награда, о которой никто из  нас не забудет.

 

 

Лев Александрович Пономарев

Умер Женя. Я потерял часть себя

 

Человек, с которым мы были в одной связке 30 лет, еще со времен «Демократической России» – он был членом Координационного совета движения «ДемРоссия», а потом был почти всем в аппарате Движения «За права человека» — и руководителем экспертного совета, и руководителем пресс-центра, и юристом, но самое главное — моим основным советником в Движении.

Он был частью моего мозга. Это не значит, что я всегда соглашался с Женей. Мы часто спорили, и иногда мне приходилось с трудом преодолевать его сопротивление, чтобы принять какое-то решение. Но, согласившись со мной, он делал мои мысли более емкими. Его аргументы всегда были интересны.

Не так много гениев мне встречалось, но Женя, по-моему, был одним из них. Можно сказать – непризнанным гением, но ведь гений – это не всегда тот, кто добился признания.

Он поражал меня быстрым умом, моментальной реакцией, прекрасной памятью, обширными знаниями. Он с легкостью извлекал из памяти исторические аналогии, чтобы подкрепить свою позицию.

Сейчас в сетях многие пишут о вкладе Жени в публицистику. Действительно, у него был такой дар – в сочетании с неистовым темпераментом. Поэтому и его статьи носили нервный характер и заставляли людей эмоционально реагировать на его тексты. Он захлебывался идеями, даже мог противоречить самому себе. Но он всегда был в первых рядах среди либеральных оппозиционных публицистов.

Это только часть его вклада в общественную жизнь. Все 30 лет, что Женя был перед моими глазами, я видел его напряженную работу. Про него можно сказать даже не «два в одном», а «три, четыре в одном»: он был автором и моим соавтором большинства заявлений «ЗПЧ», проектов Конгресса интеллигенции, защитником в судах по гражданским делам. У него не было специального юридического образования, но это не мешало ему добиваться успеха в судах и в общественно значимых кампаниях, которые проводило движение «За права человека». Он делал все это с таким же энтузиазмом, как и писал статьи.

Деятельность Евгения Ихлова высоко ценилась правозащитным сообществом. В 2017 году он стал лауреатом премии Московской Хельсинкской группы «За экспертную и научную деятельность в области прав человека».

Я любил Женю Ихлова, мы были большими друзьями. Для меня его смерть – потеря не только друга, но и части себя. Это огромная потеря и для всего Движения «За права человека». Как будто от нас отсекли часть.

 

 

Евгений Ихлов

Сакральный мясник.

советско-российский милитарный культ стоит на двух сакральных генералах-мясниках

- Брусилове и Жукове

 

 

Как-то иногда всё замечательно совпадает. 
"Время возвращаться с Майданов" - заявил один из лидеров создаваемой "партии мэров" <русскоязычных городов>Кернес и анонсировал вынос переименования проспекта в честь маршала Жукова (с 2016 года - проспект имени генерала Петра Григоренко) на ближайшую сессию Харьковского горсовета.

И как раз исполняется 103 года началу знаменитого "Брусиловского прорыва" июнь-июля 1916 года.

Для себя я отметил, что попытки деконструкции мифа о маршале Жукове - это всегда пик духовного освобождения России, её стремления выпутаться из "бондажа" имперско-миллитаритского культа (всё жду, когда очередь "деконструкции" дойдёт до палача Измаила и Варшавы, точнее, её еврейского пригорода - Праги, генералиссимуса Суворова [конечно, солдаты обожали - ни один европейский полководец в последней четверти 18 века - "Века Просвещения" - не разрешал своим солдатам такое "чингисхановское" мародёрство {пресловутые "даю город на три дня"} и право на резню {возможность казакам походить с головами на пиках}, как этот любимец российско-советских учебников]). 
Жуков - это квинтэссенция идеологии советского милитаризма, его "замкОвый камень". 
Его даже удачно использовали и используют для замещения Сталина (нужен же массам высший имперский символ), когда власти или отдельные ведомства, вроде минобороны, считают, что народный культ Сталина становится формой латентной фронды... 
Можно сказать, что у русского коммуно-имперства два полюса - Сталин и Жуков, и наивные десталинизаторы считали возможным потеснить сакрализацию генсека сакрализацией его военной аватары (это как солдафонская голова шварцевского Дракона).

Скажу проще: степень "жуковизации" - это и степень советизации. 
Поэтому там, где люди ещё считают себя "бывшими советскими", но там, где "сталинолатрия" (эта подлинная стигма "Русского мира") уже невозможна, эксплуатация "тени Жукова" является очень удачной пропагандистской находкой: мы ведь любим не правителя-душегуба, но полководца-победителя.

Дело в том, что генерал Григоренко не только герой последовательной диссидентской борьбы (и герой борьбы за права крымскотатарского народа), но и как военный теоретик - жестокий критик методов Жукова. Честно писал о его провальной тактике, ведущей к неимоверным потерям, но немыслимой жестокости, в том числе массовых приговоров собственных офицеров к расстрелу (начал эту практику с Халкин-гола, но тогда обречённых им успели помиловать), о том, что в армии куда больше ценили Конева и Рокоссовского, солдат берёгших куда больше...

Надо ещё вспомнить, что печально известные испытания на Тоцком полигоне в сентябре 1954 - это не просто варварство, это очень важный этап к подготовке наступательной Третьей мировой войны (танковый бросок к Рейну и Ла-Маншу - через полосу очищенную от солдат НАТО атомными ударами [в Риме, Париже и Бордо танкисты могли все по-умирать вповалку, как пожарные в сериале "Чернобыль", уже прислали бы новоотмобилизованных]) и козырь для скорого - в феврале 1955 года - смещения с должности главы правительства соперника Хрущёва Маленкова, твердящего о невозможности победы в ядерной войне...

Поэтому выбор между именами Григоренко и Жуков для названия проспекта в Харькове - это выбор между человечностью и бесчеловечностью на войне.

И теперь об ещё одном генеральском культе, я имею ввиду Брусилова. Действительно, в июне 1916 австрийский фронт рухнул под Луцком. Целью российского наступления была помощь итальянцам, чем фронт на реке Изонцо уже трещал под австрийским давлением.

Теперь результаты: якобы фатально подломленная Брусиловским прорывом Австро-Венгрия в своей "агонии" сумела - осенью того 1916 года (правда, вместе с кайзеровскими частями) занять Румынию, обеспечив центральные державы зерном и нефтью, осенью 1917 прорвать итальянский фронт и почти дойти до Венеции (см. "Прощай, оружие" Хэмингуэя) - положение спасло только формирования заградотрядов из жандармов и повальные расстрелы - каждого 7-го! - в бегущих итальянских частях... Потом - зимой 1918 - австрийские части ещё займут юг Украины и реальной угрозой для них станут лишь партизанские отряды Махно...

А Брусилов потом провёл ещё одно наступление - в июле 1917, завершившиеся уже полным развалом армии и потерей 60 тыс. солдат и офицеров за несколько дней боёв.
Зато было обласкан большевиками и привлёчен ими к стратегическому планированию...

Так что советско-российский милитарный культ стоит на двух сакральных генералах-мясниках - Брусилове и Жукове...