"У аварии Миши Ефремова был режиссер"

интервью брала Балуева Анна

12.07.2020

 

Интервью, может, получилось не слишком радостным, но все равно пропитано любовью - к жизни.

 

 

Одна из самых ярких российских актрис Лия Ахеджакова дала интервью "Собеседнику".

 

1938 - родилась 9 июля в Днепропетровске

1977 - поступила в труппу театра "Современник"

1991 - получила "Нику" за роль в фильме "Небеса обетованные"

2013 - приняла участие в митинге на Болотной площади 2014 - выступила против политики Путина в отношении Украины

 

- Лия Меджидовна, новости у нас так себе, если честно.  Поправочный триумф, с которым нам теперь жить до следующего раза, приговоры на ровном месте, театры на паузе, полный разгул по телевизору:  Макаревича, например, хотят пустить на абажуры...

 

- А меня на что хотят, не упомянули?

 

- Пока нет.  Но ругают.  Говорят, своих защищаете.  Серебренникова, Ефремова.

 

- Ну если за это ругают, то все в порядке.  А по поводу происходящего у меня тяжелые ощущения.  Все как-то навалилось кучей.  И то, что с Мишей случилось... Аллочка Покровская, его мама и очень дорогой мне человек, незадолго до смерти говорила мне:  я так нервничаю - Мишу или посадят, или убьют.  Вот что такое материнское сердце.  И то, что с Кириллом... Я-то знаю наше правосудие, они запросто могли посадить невиновных.  А сейчас, во время этого коронавируса, попасть в тюрьму - это верная гибель.  Ужасно я перенервничала.  Плюс в театре у нас не очень хорошо, не очень просто складываются отношения у замечательного совершенно человека и прекрасного режиссера Виктора Анатольевича Рыжакова.  Я, Марина Неелова, Чулпаша, Люся Крылова, Алена Бабенко - мы все, женщины, ужасно рады, что его назначили худруком "Современника", я уж не знаю, как остальные.  Но ему очень тяжело сейчас, потому что были и другие претенденты.  В общем, и атмосфера в театре, и то, что театры закрылись из-за вируса и незнамо когда откроются - все это нерадостно, конечно.  Я уж не говорю о том, как сложно в нашей стране сделать спектакль по всем этим регламентам, чтобы тебя при этом не объявили вором.  Потому что если ты съел яблоко на сцене, то как ты его в отчете запишешь?  Было яблоко - и нет яблока.  Более того, его по безналичке не купишь.  Об этом недавно писал Владимир Урин (директор Большого театра. - Авт.), это знают все крупные и мощные руководители театров, и они вынуждены с этим считаться.  

 

Я ходила на суды по "театральному делу" - страшно и невозможно видеть, как Кирилла, Лешу Малобродского, Юру Итина и Соню Апфельбаум судили люди, которые сроду не были в театре!  Как следователь говорил, что не было спектакля "Сон в летнюю ночь" и "все ваши рецензии - фейки".  "И где отчисления автору?" - интересовался следователь.  "Так помер Шекспир", - ему говорят.  Это же как дико все!  Это всем было очевидно, но судили те, кто и понятия не имеет, что ставит "этот Серебренников".  Какая, к черту, "Платформа", какие эксперименты, какие независимые экспертизы!  Посадить их, и всех делов!

 

- Непонятно, что страшнее:  некомпетентный суд или крики "почему такой мягкий приговор".  Толпа ждала реального срока, а не условного.  Почему?

 

- Я думаю, что пропаганда развратила людей, у которых недостаточно образования, человеческого опыта, знакомства с литературой, тех, кто никогда не был в настоящем театре и довольствуется какой-то белибердой и полной профанацией.  Помои вместо вкусной еды.  И еще одна вещь:  сейчас очень модно плевать в интеллигенцию.  И, в этом смысле, наша история даже не по спирали идет, а по кругу.  Вот какая беда.  Казалось бы, все учились в школе, и у нас столько людей с высшим образованием, но слой оболваненных людей - огромнейший.  И это заслуга, между прочим, нашего телевидения, которое не гнушается пропагандой.

 

- Может, сами люди, без всякой пропаганды, отбросили сегодня стыд?

 

- Знаете, что, - вздыхает Лия Ахеджакова как-то тяжко, - я помню время, когда травили Пастернака.  И ведь травил-то его Союз писателей прежде всего. Понимаете?  А обыватель подтягивался, доверяя этим лауреатам, не разбираясь, не желая думать и отбрасывать пропаганду и ложь.  Вот и сейчас находятся люди, которые, повторяя за пропагандистами, начинают говорить: "эти актеришки - алкоголики и воры", возмущаться, почему так высоко оплачивается труд этих "дармоедов" и так низко - труд простых людей, которые работают на конвейере.  А так говорить может только тот, кто не включает свои собственные мозги.  Я играла в маленьких городах, где в театрике на полу весь линолеум отстал, где на сцене досточки проваливаются, а в зале сидят люди, которые понимают каждый смысл, вложенный в спектакль.  И этот залик на 500 мест заполнен людьми, которых я обожаю, и мы понимаем друг друга, у нас об одном душа болит.  В каждом маленьком городке есть такие люди.  Это и есть интеллигенты, нельзя их путать с обывателями, жертвами страшной пропаганды.

 

- Интеллигенция, она же в основном и оппозиция, сегодня ведет бесконечные споры "среди себя и своей мамы".  Хоть по делу Серебренникова, хоть по голосованию - ходить, не ходить... Нет взаимопонимания.  Нет и результата.

 

- Да.  Мой друг, достойнейший человек, говорил:  "Ты что, с ума сошла?  Пойди и напиши "нет".  Но мое мнение - не надо было в этом участвовать.  Ну бесполезно!  Все равно выигрывает тот, кто подсчитывает голоса.  Очевидно же, что все было решено заранее.  Но разные мнения - это не раскол.  Просто мы не знаем, какое брать оружие.  Я пару раз была на митингах уже после Болотной, там были такие замечательные люди!  Но власти все время придумывают новые устрашения.  Сначала арестовывали на 15 суток.  Следующий шаг:  мальчик вышел из метро не там, где надо, или бросил стаканчик в полицейского, а тот испытал жуткую боль - и мальчика на 4 года ухайдакают.  А дальше уже стали рублем бить - штрафами.  Ты пойдешь на митинг, а потом с тебя потребуют какой-то штраф - 700, 800 тысяч, а то и миллион.  А у человека зарплата 17 тысяч, и то сейчас он не может работать, потому что коронавирус.  Вот это подло - рублем бить за то, что человек имеет свое мнение и не считает нужным скрывать его.

 

- Лия Меджидовна, а как вы относитесь к агиткам от ваших коллег-актеров?

 

- Очень плохо.  Меня это жутко разочаровывает.  Но вы знаете, есть такая вещь:  если ты хочешь помочь больным детям, за которых не хочет платить государство, чтобы они жили, а не умирали в муках, то ты должен сотрудничать с властью.  Если ты хочешь помочь своему театру, чтобы актеры не поумирали с голоду, а получали зарплату, чтобы ты мог пригласить хорошего режиссера на постановку, чтобы не приходили полицейские или люди из Министерства культуры и не снимали спектакли, не говорили, что ты украл деньги, надо сотрудничать с властью.  Иногда ты вынужден стать "доверенным лицом" потому, что за тобой огромный коллектив, который надо кормить.  Но когда это по зову сердца, тогда это омерз... нехорошо.

 

- А по результату разве не одинаково - по зову сердца ты снимаешься в агитке или потому, что тебе нужно обеспечить хорошую жизнь театра?  Люди видят кумира и верят ему.

 

- Я бы не стала это делать.  Но теми, кто снимается, явно движет какая-то надобность.  Они эту Конституцию в гробу видали, они ее никогда не читали и не прочтут, пока их не обвинят, что они обокрали Министерство культуры.  Да, цена огромная - человек рискует своей репутацией.

 

- Ну вот Виктор Рыжаков, новый худрук "Современника", он же не участвовал в этом агитационном шабаше?

 

- Вот и получает.  Не буду говорить об этом, не хочу навлекать.  Да, Рыжаков порядочный и очень достойный человек.  И Костя Райкин, и Андрей Могучий, и Валерий Фокин, и Владимир Урин, и Женя Миронов - они порядочные люди.  Они как могут уворачиваются от участия во всем этом.

 

- А все-таки как бы вы сформулировали, какой месседж заключается в деле Серебренникова?

 

- Если будете брать у нас деньги - будете делать то, что мы вам прикажем.  Будете работать на ту идею, которую вам спустили сверху.  И вы будете доносить до зрителей те смыслы, что позволены и нужны власти.  Вы живете на наши деньги - так что будьте любезны.

 

- "Театральное дело" началось при Мединском и с его одобрения.  А при Ольге Любимовой оно как раз завершилось.  Может быть, она будет вести другую культурную политику?

 

- Я не знаю, каким она будет министром.  Она дочь очень хороших родителей, но родители не отвечают за своих детей.  Если она пошла в эту власть, то у нее два пути:  или уйти из нее, или разговаривать на ее языке.  Других вариантов нет, я думаю.  Я никогда не была никаким начальником и не знаю, можно ли быть во власти и при этом служить истине и быть порядочным, честным человеком, который защищает какие-то демократические идеи.  Хотя я знаю один пример такого министра культуры нашего времени - это Авдеев.  А сейчас я смотрю, что в Московской думе обнаружилась женщина Елена Шувалова, которая вдруг все разнесла нафиг, пошла вразнос, чтобы добиться правды и честности в отношениях с жителями города.  Да, такое бывает все же в наших городах, не только в Москве.  Потом, когда придут другие люди, появится такая сатира на нынешнее время!  Такие появятся замечательные спектакли, фильмы и книги!  Но жить в эту пору прекрасную уж не придется мне.  Я не доживу.

 

- Лия Меджидовна, я хочу вас спросить про Михаила Ефремова.  Недавно от его имени было распространено заявление о том, что он просто клоун, который читает оппозиционные стишки за деньги и вообще не может быть против Путина, потому что Путин "кормит всех людей культуры".  Многие думают, что это было сделано его адвокатом Пашаевым.  Но как вообще такой адвокат мог оказаться у Ефремова?

 

- Во-первых, это не лично Мишины слова.  Это интерпретация.  А цель заявления в том, что Миша хотел себя этим как-то отделить от оппозиции, чтобы прекратить эти подлые пропагандистские обобщения:  мол, "эти богемные пьяные оппозиционеры на машинах сбивают людей, а их отмазывают".  Мишино дело настолько страшное, что там нужно крайне тщательно разбираться.  А уже наделана масса ошибок!  Например, эксперты в первую же минуту должны были осмотреть машину и немедленно все запротоколировать, но этого не было сделано.  Я знаю, что и Орлуша (поэт Андрей Орлов) предлагал адвоката, и Виктор Ануфриев, адвокат Юрия Дмитриева, мне сразу позвонил и предложил защищать Мишу.

 

- По всей видимости, нынешнего адвоката нашла семья.

 

- Ничего об этом не знаю, - вздыхает Ахеджакова. - Я с Соней не созванивалась, потому что боюсь вникать в это дело.  Я все время звоню Орлуше.  Этих ребят - Андрея Орлова, Андрея Васильева и Мишу Ефремова - я узнала, когда им было от 10 до 13 лет.  Я с ними снималась в Ялте, и так они в моей жизни и остались.  Благодаря маленькому Мише я познакомилась с Аллочкой, его мамой, и она стала моей самой любимой подругой, и с Олегом Николаевичем, которого я тоже очень любила.  Но мне кажется, и тут я прислушиваюсь к порядочным и умным людям, которые независимо расследуют и вникают в это происшествие... Там есть какие-то очень важные детали - и сейчас я склоняюсь к тому, что у этого дела есть режиссер.

 

- Вы думаете?  А кто и почему?

 

- Потому что были эти проекты "Господин хороший", "Гражданин поэт", "Господин заразный", которые Миша делал блистательно.  Это блистательные тексты Быкова и Орлуши, но их читает потрясающий артист с изумительным чувством юмора - Миша.  И от этого они стреляют еще сильней.  Никакая речь на митинге не может сравниться с силой этих текстов, которые с таким талантом произносит Миша.  И это тянет на то, чтобы им заинтересовались определенные люди, которые обслуживают идеологию.  И Дмитрию Быкову, который пишет и о победобесии, и об этом обнулении, теперь за руль нельзя садиться.  Ни в коем случае.  Ни трезвому, ни пьяному.  А его "Жигули" ему надо поменять на какую-нибудь более мощную машину, чтоб там были система безопасности и черный ящик.  Это я, конечно, шучу, но во всякой шутке есть доля некоторого страха, который на меня нападает в последнее время.  Я и сама боюсь за руль садиться теперь.

 

- Пару лет назад Андрей Орлов мне говорил, что действенность этих стихотворных проектов преувеличена.  Концерты "Гражданина поэта" проходят в залах максимум на тысячу человек, посмотреть это можно только в ютубе.  Никакой реальной угрозы для власти они не несут.  Так какой смысл губить Ефремова из-за этого?

 

- Я думаю по-другому.  И когда Гребенщиков поет "Уходи, Вавилон", и когда поют свои последние вещи Макаревич и Юрий Шевчук - им тоже надо быть очень осторожными за рулем.  И Васе Обломову, и Слепакову.  А еще есть этот чудный мальчик из Подмосковья, группа у которого называется... "Порнофильмы".  Вот!  Фамилию посмотрите (Владимир Котляров. - Авт.).  Мы с Чуриковой его поклонники жуткие!  Я теперь люблю блогеров, с которыми совпадает мое мировоззрение.  А таких людей достаточно.  Они проявляют огромное мужество, потому что мы знаем, что и блогеров сажают теперь.

 

- С другой стороны, вы же знаете, есть тяжелый фактор против Михаила:  нельзя ездить пьяным.

 

- Вы понимаете, это очень просто делается.  Можно посидеть за столом с хорошими новыми знакомыми, они тебе и нальют, а потом немножко туда и подсыплют, и проводят тебя до машины, и приспособление какое-нибудь тебе туда поставят.  Это все возможно.  А у нас это традиция особенно мощная. Я не знаю, что было с Мишей, но есть, например, полковник полиции на пенсии из Смоленска, который всю жизнь занимался этими дорожными авариями, он подробно разбирает эту аварию и настаивает, что видео аварии смонтировано.  И нет никаких оснований думать, что это конспирология.  Нет.  Там много странного.

 

- Говорили, что в тот вечер у Михаила было особенно плохое настроение и раздавленные чувства, потому что он узнал об увольнении из "Современника".

 

- Нет, не думаю.  Наш Рыжаков абсолютно порядочный человек, его поддерживают такие же замечательные люди - Римас Туминас, Андрей Могучий, Фокин, Миронов, Дима Быков... и я точно знаю, что он не мог Мише такое сказать.  Не мог.  Хотя пьяные люди иногда собой не владеют, и мало ли что там было.  Я не знаю, кто Мише подливал и с кем он выпивал.  Но я вижу, что на федеральном телевидении в отношении Ефремова творится просто шабаш.

 

- Лия Меджидовна, знакомо ли вам чувство гражданского сиротства?

 

- Я не могу назвать свои ощущения сиротством, потому что есть очень большое количество замечательных людей, с которыми мы говорим на одном языке.  Они живут в разных городах России и в разных странах.  А я много езжу со спектаклями.  Мы объездили всю нашу страну и весь мир, например с пьесой Коли Коляды "Старосветская любовь".  Даже в Австралии играли.  А еще я очень дружу с Люсей Улицкой.  И мне очень хотелось, чтобы моя фамилия была рядом с ее именем, и вот Марфа Горвиц сделала спектакль "Мой внук Вениамин" по пьесе Люси Улицкой, в котором я играю.  Мы ездим с ним по всей России, большим и маленьким городам, были в Нью-Йорке, в Торонто и в Иерусалиме.  Я очень люблю эту жизнь - я же из актерской семьи, папа режиссер, мама актриса, и как только начинался месяц май, мы всей семьей и даже с собакой ехали туда, куда ехал наш театр, чтоб не сдохнуть с голоду.  И вы знаете, сколько в России потрясающих людей!  Любви у нас гораздо больше, чем сиротства!  Я помню, как однажды в Австралии нас повели в ресторан на ужин.  Там была музыка, и какой-то грузинский эмигрант пригласил меня танцевать.  Я говорю: "Что вы так волнуетесь, у вас руки дрожат".  А он:  "Волнуюсь, у меня ощущение, что я танцую с Родиной".