Королева Виктория глядя из 21 века

VICTORIA – ЗНАЧИТ «ПОБЕДА»

   

170 лет назад 18-летняя девушка ровным аккуратным почерком записала в дневник: «Моего бедного дяди больше нет, и с двух часов этого дня я стала королевой». Она еще не знала, что ее правление станет самым долгим в истории Англии и войдет в историю как блестящая «викторианская эпоха».

 

Хозяйка морей

Викторианство было двуликим и двуличным. На поверхности – процветание и уют, веджвудские пастушки и полосатые пляжные костюмы, файф-о-клоки и витрины с колониальными товарами, Шерлок Холмс и доктор Ватсон. С изнанки – голодающие ирландцы и расстрелянные из пушек индусы, нищета и тяжелый труд, вызвавшие яростную критику Маркса. Все это, хорошее и плохое, связывали с именем королевы Виктории, хотя задолго до нее английским монархам было запрещено вмешиваться в политику. Тем не менее она вмешивалась с истинно немецкой рачительностью – ведь по крови ее величество Александрина-Виктория была чистокровной немкой. И по отцу Эдуарду Кентскому, отпрыску правящей в Англии Ганноверской династии, и по матери Виктории Саксен-Кобург-Заальфельдской.

Родившаяся 24 мая 1819 года девочка была крепкой и голубоглазой; принимавшей роды акушерке она напомнила «не Венеру, а малютку Геркулеса». В семь месяцев она едва не погибла – сын садовника стрелял галок в саду, и пуля, влетев в окно, задела головку маленькой Вики. Еще через два месяца умер от пневмонии ее отец, а вскоре сошел в могилу дед – сумасшедший король Георг III. Корона досталась одному дяде, потом другому, но оба ненавидели своих жен и не собирались обеспечивать династию потомством. В одиннадцать лет Виктория стала наследницей престола. Узнав об этом, она разрыдалась и произнесла фразу, вошедшую позже в учебники: «Обещаю, что буду хорошей!»

Жизнь у будущей королевы была нелегкой: уроки по восемь часов в день. Пять языков, танцы, фортепиано, рисование и Закон Божий, арифметика и география – все расписано по минутам. В семнадцать лет – первое серьезное испытание. Вики тяжело заболела тифом, и секретарь (а по слухам, и любовник) матери Джон Конрой попытался заставить ее отречься от трона в пользу герцогини Кентской. Горящая в жару Виктория наотрез отказалась подписать бумагу – у нее была железная воля. А через месяц умер ее дядя Вильгельм IV, и под сводами дворца прозвучала заветная фраза «Боже, храни королеву!» Мать с Конроем первыми поспешили поздравить Викторию. Она была с ними милостива, но уже знала, что ее советниками станут совсем другие люди.

Сознавая свою неопытность в политике, юная королева доверилась премьер-министру лорду Мельбурну. Они стали друзьями. Когда его отправили в отставку, она отказалась утвердить его преемника Пиля. В ответ на уговоры Мельбурна она сдвинула брови: «Я правлю Англией!» «Нет, не вы, - мягко поправил ее лорд. – Правит парламент». Таких уроков было еще много, и Виктория научилась смирять свое упрямство. За ее правление сменилось десять премьеров. Одних она любила, других терпеть не могла («ах, этот ужасный Гладстон, я убить его готова!»), но со всеми работала для блага Англии.

Британская империя при ней увеличилась вдвое. Ее солдаты маршировали по афганским горам, бирманским джунглям, желтым равнинам Китая. Под скипетром Виктории жило 400 миллионов человек всех цветов кожи. В 1876 году на пышной церемонии ее объявили императрицей Индии. После этого она взяла себе в секретари индийца Мунши, который обучал ее хинди – «я хочу понимать всех своих подданных». Посещавшие ее с визитами африканские князьки и дикие вожди маори с кольцами в носу увозили домой немудреные подарки и рассказы о «большой белой госпоже». Невысокая ростом (152 см), она умела выглядеть величественно – в том числе из-за своей чисто английской невозмутимости. Пережив шесть покушений, она ни разу не проявила на людях ни волнения, ни страха. Плачущей ее видели только однажды, когда умер ее любимый спаниель Дэш.

 

Влюбленная ханжа

Современники Виктории твердо знали, в чем состоит призвание женщины, в том числе и коронованной – угождать мужу и рожать детей. Будущего супруга королевы долго подыскивали на семейном совете и в конце концов выбрали ее дальнего родственника – Альберта Саксен-Кобургского. Они были знакомы с детства, но теперь перед Викторией предстал настоящий прекрасный принц в белом кавалерийском мундире. Она всегда говорила, что ее избранник должен быть высоким, красивым и хорошо держаться в седле. Все сошлось, и в 1840-м сыграли пышную свадьбу. Накануне она записала в дневник: «Сегодня последняя ночь, когда я сплю одна!»

Ровно через девять месяцев родилась дочка, тоже Виктория, потом наследник Эдуард. Супруги души не чаяли друг в друге, но нередко ссорились из-за упрямства Виктории. Однажды после очередной ссоры принц заперся в своём кабинете, и Виктория пошла мириться. Она постучала в закрытую дверь, и на вопрос: «Кто там?» гордо ответила – «Королева Англии». Молчание. Удары по двери посыпались градом, вопрос и ответ повторялись бесконечно. На очередное «Кто там?» она тихо прошептала: «Твоя жена, Альберт…» Дверь немедленно распахнулась.

Дети рождались один за другим, и семья переехала в Виндзор, подальше от дымного Лондона. Там супруги вели идиллическую жизнь – гуляли, музицировали, играли с детьми. Их привычки быстро перенимали любящие подданные. Благодаря им вся Англия стала пить чай в пять часов, а весь мир – наряжать рождественскую елку. Из их тщательно распланированного семейного счастья выросла система строгих моральных ограничений – неотъемлемая часть викторианства. Ее идеалом были мудрый отец, любящая мать, почтительные сыновья и невинные дочери, которые выходят за молодых приятных людей и воспроизводят всю схему заново. Но патриархат в королевской семье продолжался только до 11.00 – в этот час к Виктории приезжали министры с бумагами, и она запиралась с ними в кабинете, куда Альберта не пускали.

Страдающему от безделья принцу нашлась работа в 1851 году, когда в Лондоне решили провести Всемирную выставку. Он занялся ее организацией, в том числе строительством громадного павильона – «Хрустального дворца», где должны были быть представлены величайшие чудеса, созданные природой и человеческим трудом. После открытия выставки Виктория писала дяде Леопольду: «Жаль, что вы не видели триумф моего дорогого Альберта. Это был день моего счастья и гордости, и я не могу думать ни о чем другом». Наступил самый счастливый период в жизни королевы, когда министрам пришлось решать дела без нее. Они с мужем уехали в шотландский замок Балморал, где могли отдохнуть от дворцовых формальностей. Альберт носил килт и сушил носки перед камином; они совершали прогулки по горам, устраивали пикники, Виктория рисовала пейзажи.

Потом пришлось вернуться – в США началась война Севера и Юга, в которую Англия едва не ввязалась. Пока Виктория улаживала ситуацию, Альберт заболел тифом. Болезнь развивалась быстро, и 14 декабря 1861 года принца не стало. Королева записала в дневник: «Я встала, поцеловала его милый, прекрасный лоб и упала на колени в глубоком отчаянии, не в силах не только говорить, но даже плакать». С тех пор она не снимала траур и запрещала что-либо менять в комнате мужа и даже убирать там пыль. Прошло полгода, прежде чем она вернулась к государственным делам.

У скорби Виктории было еще одно последствие – лишившись радостей любви, она невольно оставила без них всю страну. С ее легкой руки Англию опутали сети ханжества, лицемерия и моральных запретов. Викторианские леди и джентльмены исповедовали принцип: «Делай, что хочешь, только без огласки». Нашумело дело полковника Бейкера, который оказался в купе с симпатичной девушкой и дал волю рукам. Все было тихо, пока он не произнес вслух несколько нежных слов. Девушка сразу подняла шум, бедного офицера разжаловали и посадили в тюрьму. Возмущенные англичанки писали в газеты, что одно пребывание Бейкера в Англии наносит оскорбление всем женщинам Англии, что «уже произнесение его имени - грубая непристойность. Необходимо потому запретить говорить о нем». «Неназываемым» (unmentionable) стало не только нижнее белье, но и все, что так или иначе выходило за рамки викторианской морали.

Между тем пошли слухи, что сама Виктория не очень-то блюдет моральные нормы. С ней повсюду ездил лакей-шотландец Джон Браун, который вел себя весьма фамильярно. Однажды королева, выходя к гостям из своей комнаты, спокойно перешагнула через валявшегося на пороге пьяного Брауна. Бульварная пресса распространяла слухи об их романе, величая королеву «миссис Браун». Правды в этом было мало, но лакей давал ей мужское внимание и дружбу, в которых она так нуждалась. К тому же он был предан ей, как пес, и однажды грудью заслонил ее от пули очередного террориста. Перед смертью Виктория велела положить фотографию Брауна ей в гроб. Зато ее дети терпеть его не могли, и принц Уэльский, став королем, лично расколотил палкой несколько статуй верного шотландца, расставленных в саду Виндзора.

 

Бабушка Европы

У Виктории и Альберта было девять детей, и все они вступили в брак с представителями европейских династий. Старшая, Виктория, стала женой германского императора, ее сыном был главный враг Англии – Вильгельм II. Следующая дочь Алиса вышла за герцога Гессенского и родила дочь с тем же именем, будущую русскую царицу, сгинувшую вместе с Николаем II в подвале Ипатьевского дома. Другие принцы и принцессы породнились с правителями Дании, Швеции, Болгарии. Потомки Виктории связали монархическую элиту континента в одну семью, поэтому ее называли «бабушкой всей Европы». Раз в несколько лет многочисленная родня съезжалась в Лондон на очередной юбилей матери семейства, и она уже с трудом узнавала, кто есть кто среди подросших внуков и правнуков.

«Паршивой овцой» в королевской семье долго считали наследного принца Эдуарда. Этот толстяк с юности полюбил шампанское, мюзик-холл и веселых девиц. Узнав о его интрижке с актрисой, родители отчитали его и пригрозили лишить наследства. Для вида принц женился на датской принцессе Александре, но потом продолжил свои похождения, всем поведением попирая викторианскую мораль. Отчасти в этом была виновата сама Виктория, которая ничего не сделала, чтобы подготовить сына к роли монарха. «Ей кажется, что она будет царствовать вечно», - жаловался Эдуард друзьям. Впрочем, так казалось не только ей – на континенте бушевали войны, вспыхивали революции, сменялись монархи, а Виктория все так же сидела на троне.

Обожая традиции, англичане сделали королеву одной из них. При ней выросло три поколения, для которых Виктория была символом привычного мира. Они вполне могли подхватить сказанные с грубоватым обожанием строки Редьярда Киплинга:

 

«Просторно Вдове из Виндзора,
Полмира считают за ней.
И весь мир целиком добывая штыком,
Мы мостим ей ковёр из костей

Не зарься на Вдовьи лабазы,
Перечить Вдове не берись.
По углам, по щелям впору лезть королям,
Если только Вдова скажет: "Брысь!"»

 

Конечно, были и недовольные – обойденные милостями, обиженные ханжеской моралью и просто ворчуны. Один из них, известный поэт Уилфрид Блант писал в дневнике: «В последние годы жизни королева была довольно банальной старой дамой и напоминала многих наших вдов с ограниченными взглядами, без всякого понимания искусства и литературы, любила деньги, обладала умением разбираться в делах и некоторыми политическими способностями, но легко поддавалась лести и любила ее. Впрочем, публика в конце концов стала видеть в этой старухе нечто вроде идола».

Конечно, Виктория не была светочем мудрости и временами сильно зависела от своих советников. Особенно от премьера Дизраэли, который безбожно льстил ей – когда она издала свои путевые заметки о Шотландии, он всякий раз обращался к ней: «Мы с вами, как писатели…» К счастью, все эти советники были людьми способными и болеющими за национальные интересы – но ведь таких надо было еще и подобрать… Велика заслуга Виктории и в создании «домашнего» образа монархии. Она всерьез предлагала заменить девиз «Бог и мое право», запечатленный на королевском гербе, другим: «Все англичане – моя семья». Парламент это предложение не утвердил.

В 1899 году Виктории исполнилось восемьдесят лет. Она стала часто болеть, плохо видела и двигалась с большим трудом. В январе 1901 года она рассталась с дневником, которому все жизнь доверяла то, что скрывала от людей. Это словно лишило ее остатков жизненной энергии. 21-го числа стало ясно, что королева Англии, казавшаяся бессмертной, умирает. Принц Уэльский поспешил к матери, но ее последние слова были обращены не к нему, а к Альберту. Ее провожали в последний путь тысячи людей – больше, чем любую другую англичанку, за исключением принцессы Дианы. Страна, которую она оставила, мало напоминала страну, где она начала править - но изменился и весь мир, в котором королям оставалось все меньше места. Благодаря Виктории английская монархия смогла приспособиться к новому веку, зарю которого старая королева успела встретить.