Концептуальная мода
Во время Великой Французской революции и после её стремительного угасания словесное равенство и имущественная несправедливость делали свое дело. Мода как была служанкой немногих, так ею и осталась. Она на время несколько изменила хозяев, но инициативу, дары и изобретения, как всегда, сложила к ногам власть имущих. С 9-го термидора, фактического дня конца революции, начинается новый этап развития буржуазной и аристократической моды. Аристократия получила амнистию, сразу после создания Директории ей были возвращены конфискованные богатства; разбогатевшая на поставках и спекуляциях армия банкиров, поставщиков, торговцев – всех этих нуворишей – завладела правом легально распоряжаться своими богатствами – вот кому будет отныне служить мода!
Мадам де Вернинак, сестра художника Эжена Делакруа
Живописец Жак Луи Давид, 1798–1799 годы
В начальный период Директории в одно мгновение были преданы забвению декреты Конвента, желавшего ввести строгость нравов, возобновились публичные балы, увеселения, зрелища, театры, переполненные до отказа, толпы гуляющих на улицах.
Античные одежды, приготовленные целомудренной революцией, стали предлогом фривольной и изысканной обнаженности. Во времена Директории единственным и неповторимым украшением признается само тело, которое просвечивает сквозь легкую, прозрачную греческую тунику. Чулок не носят, обнаженные ноги затянуты в кожаные котурны или сандалии; волосы собраны узлом наподобие античного образца или коротко подстрижены. Туники слегка скрепляются аграфами (пряжками, булавками), камеями и опоясываются тонкими шнурами. Платья постепенно сползают с груди книзу, руки обнажаются до самого плеча. Несмотря на то что в народной песенке добродушно поется, что благодаря моде можно обойтись одними рубашками, эти рубашки покрыты драгоценностями.
«Грекоманией» назвали этот период в истории костюма во времена Директории, ибо в ход пошли туники, белые хламиды, обшитые меандром (греческий орнамент), прозрачные белые газовые платья. Еще в конце последней четверти XVIII века пропорции женских платьев удлинились, приблизившись к классическим. Образцы художника Давида диктовали талию под грудью и ниспадающую тунику с разрезом на боку. Стройные женщины выигрывали от таких пропорций, но полным приходилось плохо, и они были мишенью, притом довольно удачной, для бесчисленных карикатур. Чепцы первых лет революции уступили место греческим диадемам, лентам, сеткам, покрывалам. Золотая молодежь – наследники казненных и осужденных Конвентом, – получив наследство, учредила в числе забав клуба (в который они объединились) «балы жертв». Они брили волосы на затылках, подражая головам казненных. Приглашая даму на танец, они, опять же памятуя о казни, делали дергающееся движение головой. Мода эта вызвала восторг в реакционных кругах, и женщины безжалостно обрезали свои волосы, подражая прическам жертв.
Портрет мадам Эмилии Серизиа
Художник Давид Жак Луи, 1795 год
В конце века входят в моду шали, ибо прозрачные легкие туалеты в любой сезон года требовали хоть какого-нибудь утепления. Недаром газеты этого времени пестрят сообщениями врачей о гибели их молодых пациенток. Шали, платки, шарфы – красные, голубые, бирюзовые, темно-коричневые – покрывают шею и плечи женщин. Ихширокое распространение началось после египетского похода Наполеона. Караваны кораблей, нагруженных восточными товарами, привезли в Европу турецкие платки, арабские полосатые ткани. Дамы украшали головы плотными полосатыми и легкими газовыми восточными тюрбанами. Догадливые фабриканты начали выпускать и в Европе шали и шарфы, производством которых на весь мир прославилась и Россия. Длинные шарфы с бордюром из восточных огурцов и прелестного растительного рисунка украшают женщин на портретах Боровиковского, Тропинина, Брюллова. Они стали обязательным атрибутом женских портретов конца XVIII и начала XIX веков.