15 января 2022 года мы отмечаем 400 лет со дня крещения Жана-Батиста Мольера (1622—1673), урожденного Поклена. Но точная дата его рождения неизвестна. От него не осталось ни писем, ни черновиков, ни мемуаров. Дома, в которых он жил, снесены. Единственные материальные свидетельства его существования — несколько нотариальных актов, подписанных его рукой, и кресло, в котором он сидел 17 февраля 1673 года, играя Аргана в своем последнем спектакле «Мнимый больной».

За всю жизнь у него было немало споров, разбирательств и тяжб. Но самое серьезное и, возможно, фатальное противостояние он так и не смог пережить... Противостояние с бывшим другом и лучшим врагом — Жаном-Батистом Люлли (1632—1687).

В известном фильме «Король танцует» (2000) вам рассказали только половину истории. Мы восстановим весь ход событий.

Лулли во Франции

На самом деле при рождения Люлли звали Джованни Баттиста Лулли (с ударением на первый слог). Вундеркинд из Флоренции, виртуозно игравший во время карнавала на скрипке в костюме Арлекина, привлек внимание Роже де Лоррена, шевалье де Гиза. Он привез Лулли во Францию, отдал ко двору юной герцогини де Монпансье, которая желала попрактиковаться в итальянском. Но мальчик был нехорош собой, поэтому в пажи не годился даже из любви к звучному тосканскому наречию, и его сослали на кухню.

Хорошо, что у герцогини был придворный оркестр, где пригодился талант скрипача, но, возможно, Люлли так бы и окончил свои дни где-то между кастрюль и ухватов, если бы не поражение Фронды (1648—1653) и временное поражение в правах герцогини де Монпансье как одной из ее предводительниц. И тут Джованни Баттиста решил попасться на глаза королю, прежде чем Великую Мадемуазель с ее двором отправят в ссылку.

Еще до разгона Фронды он продолжал совершенствовать свое музыкальное мастерство, брал уроки у лучших композиторов, клавесинистов и органистов. Его таланты, наконец, признали, он собрал для герцогини лучшую скрипичную труппу Compagnie des violons de Mademoiselle... Но чтобы заинтересовать короля, нужно было другое — танцы!

И Люлли, который был готов снова надеть арлекинский наряд, лишь бы угодить монарху, стал учиться танцам, благо, природа наделила его и этими способностями. Уроки он брал у Мишеля Ламбера, певца, композитора, танцора и... будущего тестя.

В 1651 году Ламбер дебютировал в королевском балете, понравился Людовику и быстро стал важной фигурой в придворной музыкальной жизни. В 1652 году час настал и для его протеже: Люлли успел подать в отставку до того как герцогиню сослали в замок Сен-Фаржо и присоединился к королевской балетной труппе.

Под покровом «Королевского балета Ночи»

Кардинал Мазарини торжествовал: фрондеры разбиты, государство в безопасности. Нужно было поистине грандиозное победное действо. Мазарини всегда поддерживал короля в его увлечении танцами и решил извлечь из этого пользу, подготовив 12-часовой спектакль «Королевский балет Ночи» (Ballet Royal de la Nuit).

Ночь, по мысли Мазарини, символизировала 8 лет Фронды, а Аполлон-Солнце, который появлялся в финале балета — в этой роли был сам король — торжество монархии. Либретто написал Исаак де Бенсерад, среди композиторов был Мишель Ламбер, а среди танцоров — Люлли, который исполнил несколько ролей: пастуха, солдата, нищего и грацию (тогда все партии танцевали только мужчины).

Юный король был в неописуемом восторге и от самого балета, и от своей партии. К тому же ему понравился новый танцор, который был всего несколькими годами его старше. Но танцы — занятие ненадежное, особенно если ты амбициозный скрипач и композитор. Люлли приложил усилия, в том числе и с помощью Ламбера и знакомых в Les Vingt-quatre Violons du Roy (струнном оркестре «Двадцать четыре скрипки короля»), чтобы Людовик как можно быстрее узнал о том, какое сокровище прибило к его двору.

Уже в 1653 году 21-летнего Люлли назначили придворным композитором камерной музыки, а в 1656 году... он задвинул все 24 скрипки с их тяжеловесной полифонией на второй план, добившись учреждения нового, более современного, оркестра Les Petits Violons de Lully (буквально — «Маленькие скрипки Люлли») с меньшим количеством музыкантов.

«Маленькие скрипки» находились при короле неотлучно: от его пробуждения до отхода ко сну, не считая балетов, балов и маскарадов. Люлли постоянно был в тесном ежедневном контакте с королем, и его влияние как придворного музыканта и композитора стремительно росло. Но огромный талант ничего бы не стоил без вкуса к интригам.

Появляется Мольер

Большой театральный опыт Мольера, который 13 лет скитался с бродячими комедиантами по французским провинциям, практикуясь в исполнении трагедий, пасторалей и фарсов, позволил ему в 1653 году добиться расположения принца Конти, еще одного фрондера в ссылке, а в 1658 году — и покровительства Месье, младшего брата короля. Герцог Орлеанский порекомендовал королю посетить представление труппы Мольера в зале Кариатид в Лувре.

Для презентации Мольер выбрал трагедию «Никомед» Корнеля и одноактный фарс «Влюбленный доктор» собственного сочинения. Корнель чуть не усыпил Людовика, зато над фарсом он хохотал до слез. Судьба еще одного Жана-Батиста была решена: постоянный театр Пти-Бурбон (а с 1660-го — Пале-Рояль) и ежегодный пенсион в 1 500 ливров.

Череда комедий с серьезным для того времени сатирическим подтекстом: «Смешные жеманницы», «Сганарель, или Мнимый рогоносец», «Школа мужей» — и вот уже имя Мольера на устах не только у придворных, его творчество вызвало серьезную обеспокоенность у конкурентов из театра «Бургундский отель», которые решили сравнять Пале-Рояль с землей в прямом смысле слова. Но тучи пронеслись мимо благодаря покровительству Месье.

Летом 1661 года суперинтендант финансов Николя Фуке заказал Мольеру комедию «Докучные» для праздника в Во-ле-Виконт в честь Людовика XIV. Но чтобы угодить королю, требовался не фарс, а настоящее шоу. Значит, нужен балет, костюмы, пышность и блеск — «украшения сюжета», как позже назвал их Мольер.

Важен и утилитарный момент: за время балетных номеров актеры как раз успевали освежиться и переодеться. За музыку и хореографию отвечал Пьер Бошан.

Текст и танец объединились в комедию-балет, чтобы рассказать историю Эраста, которому мешает встретиться с Орфисой целая череда чудаков и зануд; интересно, что почти всех этих «докучных» сыграл один человек — Мольер.

Люлли, уже завязавший приятельские отношения с Мольером, написал для балета куранту, но ее так и не исполнили и за нее не заплатили. Это не повлияло на их дружбу. Пока что.

Зато в том же, 1661-м, году Люлли получил должность суперинтенданта королевской музыки и — главное — стал натурализованным французом, официально сменив фамилию с Лулли на Люлли (Lulli и Lully). В 1662 году он получил высшую из возможных должностей — суперинтендант королевской инструментальной музыки. Чтобы упрочить свое положение и пресечь некоторые слухи, он по приказу короля женился на Мадлене Ламбер, дочери бывшего учителя и покровителя.

В 1662 году женился и Мольер. Его супругой стала Арманда Бежар, дочь (формально — сестра) его многолетней спутницы, актрисы Мадлены Бежар. Арманда была на 20 лет моложе драматурга, и это послужило причиной для насмешек и пересудов, которыми до конца жизни терзали Мольера.

Король выжидает

Хотя Фуке был заключен в тюрьму через 19 дней после премьеры «Докучных», труппа Мольера была немедленно приглашена для двух представлений во дворце Людовика XIV в Фонтенбло. Печатное издание комедии (1662) Мольер сопроводил посвящением, в котором утверждал, что король вдохновил его больше, чем Аполлон и все музы, и вежливо предложил Людовику XIV продолжить поддерживать его работу в будущем. Что наиболее важно, Мольер обосновал политическую значимость театра, написав: «Я полагаю, что принесу некоторую пользу Франции, если сумею развлечь ее короля».

Король желал развлекаться, и потому Мольер развернул лихорадочную деятельность. В театре Пале-Рояль его труппа давала фарсы и сатирические комедии, а в Сен-Жермене, Фонтенбло и Шамборе участвовала в празднествах и увеселениях по очереди с «Бургундским отелем». Людовик не спешил забирать труппу Мольера у брата, а Мольер не спешил возвращаться к созданию комедий-балетов: слишком свежа была память о Николя Фуке, которую король хотел выжечь каленым железом.

Наконец, Людовик XIV решил, что прошло достаточно времени, его власть укрепилась, а постановки комедий-балетов, в которых он мог бы танцевать, только добавят ему славы, а двору — пышности.

Лучшего автора комедий, чем Жан-Батист Мольер, не было, как не было композитора, превосходящего Жана-Батиста Люлли. В 1663 году король заказал им пьесу с танцами, и уже в январе 1664 года на подмостках Пале-Рояля дали комедию-балет «Брак поневоле».

Два Батиста

Всего за 7 лет сотрудничества — с 1664-го по 1671-й — два «министра-устроителя торжеств», или «два Батиста», как их называли при дворе, создали 11 комедий-балетов. В 1665 году король взял труппу Мольера под свое покровительство с ежегодным содержанием в 7 000 ливров, не считая доходов от сборов, которые были значительными: от 1 000 и более ливров за одно представление.

В основе сюжетов комедий-балетов Мольера-Люлли — либо фарсы, либо пасторали. Фарсовые комедии вроде «Любви-целительницы» и «Господина де Пурсоньяка» забавляли короля и двор на различных празднествах, пасторальные ставились в честь очередной фаворитки или по случаю карнавала. После пьесы переходили в репертуар Пале-Рояля.

Особняком — «Мещанин во дворянстве» (1670), заказанный как музыкальный фарс в пику турецкому послу Сулейману-ага. Мольер желал высмеять не гордого турка, и не выскочек-буржуа, его мишенью были проходимцы-аристократы, а Люлли сделал акцент на зрелищную сторону пьесы, которая заканчивалась «бурлескным апофеозом».

Сам текст и сюжет в итоге потеряли значение. Эпоха вдохновенного сотрудничества двух Батистов подходила к концу...

Лодыжка короля

Мольер понял: его время тоже уходит, к тому же давала о себе знать застарелая болезнь легких (некоторые современные исследователи считают, что дело было в циррозе печени). Из-за разыгравшегося недуга он попросил Люлли, у которого был недурной талант актера и мима, заменить его на премьерном представлении «Господина де Пурсоньяка» (1669).

Отношения «придворных министров» становились натянутыми. Однажды во время обеда с королем в присутствии Мольера, когда веселье стало угасать, Людовик сказал, обращаясь к Люлли: «Батист, рассмеши нас». Смешить гримасами гостей было обычным занятием другого Батиста, но композитору пришлось повиноваться.

Следующий «звоночек» прозвучал, скорее, громом среди ясного неба. На репетиции комедии-балета Мольера-Люлли «Блистательные любовники» король вывихнул лодыжку. Неудивительно: в 32 года уже не та выворотность ног, и Людовику пришлось распрощаться с обожаемыми танцами.

В последний раз он вышел на подмостки в партиях Нептуна и Аполлона в тех же «Блистательных любовниках» на карнавальных празднествах 1670 года.

Но о лодыжке стало известно только узкому кругу приближенных. Все остальные судачили, что король оставил сцену из-за недавней (1669) трагедии Расина «Британник», в которой слишком сочно был изображен еще один актер-любитель — император Нерон.

Призрак оперы

Король больше не танцевал, но не утратил любовь к шоу, хотя придворный балет и потерял свою символическую и политическую функцию. Срочно требовалось заполнить эту лакуну. На повестке дня у Мольера и Люлли появилась опера.

Они были не первыми: привилегию на «представления опер во французской музыке и стихах» получил поэт и либреттист Пьер Перрен, который в 1669 году в сотрудничестве с композитором Робером Камбером представил королю «Помону».

Людовик XIV одобрил новый формат: «Такое искусство декламации под музыку даст городу Парижу новый досуг и потому может быть очень полезным для публики». «Парижу и публике» — значит, королю.

Использование привилегий строго регламентировалось. Создание и постановка опер другими авторами наказывалась штрафом в 10 000 ливров, конфискацией оборудования, театра и костюмов. Что делать Мольеру и Люлли? Дальнейшие события развивались стремительно.

Страсти вокруг «Психеи»

Для карнавала 1671 года король заказал «Психею» — но не комедию, а масштабную трагедию-балет в 5 действиях. Люлли как раз нуждался в деньгах: в декабре 1670 года он занял у Мольера 11 000 ливров на строительство особняка в Париже и желал побыстрее с ним расплатиться. Драматургу же пришлось несладко: король долго откладывал заказ, а Пасха 1671 года была ранняя, поэтому сроки были минимальными.

Мольер успел создать план произведения, написать пролог и некоторые сцены, потому к экстренной работе над остальными стихами «Психеи» привлек мэтра трагедии — Пьера Корнеля. Сотрудничество было беспрецедентным, но великодушный Корнель позволил при публикации пьесы указать в титуле только имя Мольера, тем более что текст предваряло уведомление о коллаборации.

С музыкальным оформлением трудностей не возникло: у Люлли всегда были заготовки для интерлюдий по любому случаю, а слова для арий написал его постоянный либреттист Филипп Кино. Но эта музыка прозвучала только в Тюильри.

Во время Великого Поста Мольер пошел ва-банк и провел полную реконструкцию театра: в Пале-Рояль появилась оркестровая яма, новые сценические машины и гримерные. Каждый спектакль принес драматургу до 1 500 ливров, а всего при жизни Мольера «Психею» дали 82 раза с общей суммой сборов в 79 128 ливров.

Для Люлли удар следовал за ударом. В декабре 1671 года в Пале-Рояле к празднествам в Сен-Жермен по случаю обручения вдовствующего Месье с немецкой принцессой Мольер представил еще одну комедию-балет — «Графиня д'Эскарбанья». Музыку Люлли к пьесе полностью переписал другой композитор — Марк-Антуан Шарпантье.

Люлли был в ярости: его музыка не нужна даже бывшему... уже не другу, но соратнику. За «Психею» ему не заплатили, «Графиню» переделали, процентов со сборов он не получал. Мольер его обошел и в жизни, и на сцене. Великодушие не относилось к числу добродетелей Люлли, и он начал действовать.

Освобождение за выкуп

Тем временем поэт Пьер Перрен вместе с Робером Камбером основал королевский оперный театр («Королевская академия музыки», ныне Парижская национальная опера), где давали «Помону». Спектакль имел успех, но оказался настоящей финансовой дырой, хотя всего за 8 месяцев прошло 146 представлений.

Дело было не в высокой стоимости постановки. Деятели искусств попали на удочку мошенников. За аренду помещения для театра (бывшего зала для игры в мяч) и сценические машины отвечали маркиз де Сурдеак и его компаньон де Шамперон (Лоран Берсак).

Позже выяснилось, что это известные бретонские авантюристы (а Шамперон-Берсак — еще и беглый каторжник), которые жульничали с откупами на габель (налог на соль) и талью (налог на землю), но сумели затеряться в Париже. Доверчивый поэт не заключил с ними контракта, и проходимцы вовсю опустошали казну театра. Перрен оказался в долговой тюрьме.

13 марта 1672 года как «боги из машины» (любимый сценический прием Мольера) в тюрьме появились двое: суперинтендант королевской инструментальной музыки Жан-Батист Люлли и его нотариус. И сделали заключенному предложение, от которого он не смог отказаться: погашение долгов в размере 15 000 ливров в обмен на переуступку патента на «представления опер во французской музыке и стихах». Перрену была гарантирована и пожизненная рента, но после заключения он прожил всего 3 года.

Батист №3

В этой истории сыграл свою роль еще один Жан-Батист — министр финансов и негласный глава правительства Кольбер. У него был свой счет к Мольеру, начиная с Николя Фуке и заканчивая насмешками над парвеню в «Мещанине во дворянстве». Министр не забыл и слова Мольера в защиту художника Миньяра: «Великие люди, Кольбер, не могут быть хорошими царедворцами».

Но Кольбер — не царедворец, он был великолепен как человек на своем месте в системе абсолютизма Людовика XIV, где у каждого — своя функция. Двух мастеров французской оперы в этой системе быть не могло. И Кольбер, хоть и не желая монополии и творческих распрей, которые мешают работать, сделал ставку на Люлли, повинуясь королю.

29 марта 1672 года он подтвердил привилегию композитора на постановку опер. А что Мольер? Мольер велик, но тяжело болен и ненадежен. Королю же претили разговоры о болезнях и смерти. Механизм, который нельзя починить, следовало выбросить. Или заменить новым.

Невыносимые условия

Оперный патент дал и право на запрет любому, «даже нашим служителям» (это как раз для Мольера, потомственного королевского обойщика и камердинера) исполнять под музыку любое стихотворное произведение на французском или любом другом языке без письменного разрешения Люлли. Труппа Пале-Рояля против, и король дал им устное (!) позволение нанять 6 певцов и 12 музыкантов.

Уже в апреле 1672 года Люлли добился отзыва разрешения короля. Теперь труппе Мольера позволялось нанимать только 2 певцов и 6 инструменталистов. Отдельно запрещалось привлекать к постановкам танцоров, танцевать должны были сами актеры. В сентябре Люлли усилил патент разрешением на печать музыки, которую он сочинил или сочинит, а также «стихов, слов, сюжетов, тем и произведений, к которым сочинены указанные мелодии».

Ловушка захлопнулась: композитор без единого колебания задним числом опубликовал произведения, написанные в соавторстве с Мольером, под своим именем: от «Брака поневоле» до «Мещанина во дворянстве».

Дело приняло одиозный оборот: Люлли пришел за Мольером и только за ним. Прочие деятели «индустрии развлечений» могли спать спокойно. После смерти Мольера Люлли и пальцем не пошевелил даже при многократных нарушениях его привилегий, хотя привилегия была пожалована «с пожизненным пользованием этим правом и передачей его по наследству тому из сыновей, кто станет его преемником на посту суперинтенданта музыки короля».

Конец сезона

10 февраля 1673 года в театре Пале-Рояль Мольер представил последнюю комедию-балет — «Мнимый больной» на музыку Шарпантье. Чтобы не нарушать прав Люлли, партитуру дважды переписывали. Но это был финал: Мольер доживал последние дни, а король к нему так и не пришел... Страх смерти, который в полный голос высмеивали в «Мнимом больном», оказался для Людовика непреодолимым.

17 февраля 1673 года, через три месяца после учреждения Королевской академии музыки Люлли, Мольер скончался...

Два священника отказались его отпевать, а третий к нему не успел. Драматурга предали земле через 4 дня ночью и без церемоний на кладбище часовни Сен-Жозеф по специальному разрешению парижского архиепископа с санкции короля. Но проводить Мольера пришли сотни людей, а некоторые заказали мессы по умершему…

Его труппа кое-как доиграла до Пасхи и распалась, не в последнюю очередь «благодаря» Люлли: он получил от короля право занять под академию Пале-Рояль. Пригодилась и оркестровая яма: первой постановкой в бывшем театре Мольера стала первая опера Люлли «Кадм и Гермиона».

Эпилог

Драматические актеры еще долго прозябали без музыки: запрет нанимать более 2 певцов и 6 инструменталистов обновляли дважды — в 1675 и в 1682 году. Остаток долга за дом Люлли вернул еще в августе 1673 года вдове Мольера Арманде Бежар.

В 1681 году Люлли получил дворянство и должность королевского советника-секретаря. Но смерть почти на сцене настигла и его.

В 1683 году король заключил морганатический брак с Франсуазой де Ментенон, которая была крайней набожной и не жаловала светские развлечения. Празднеств не устраивали, хотя оперы продолжали ставить. Но звезда композитора моментально закатилась, когда его застали с пажом.

8 января 1687 года, дирижируя перед пустым креслом короля гимном Te Deum по случаю исцеления Людовика, Люлли поранил ногу наконечником дирижерской батутты. 22 марта 1687 года он скончался в возрасте 55 лет…

«Все эти милости вам в честь былых заслуг
Оказаны теперь, когда вы их не ждете, —
Пусть знают все, в каком у короля почете
Благое рвение. Душа его щедра.
И в правилах его — не забывать добра».
(Мольер «Тартюф, или Обманщик»)