Командировка в Киев

……Вскоре руководитель производства Петров понял, что остальные замы директора не хотят ему дать возможность вырваться в заместители директора по научной части. Раньше Петров мог, сославшись на негодность поставляемого сырья, на его отсутствие, задержать или снять с производства сложные в изготовлении виды продукции, заменить их более простой продукцией, всунуть забракованную продукцию заказчику. Теперь союз зама по качеству продукции с замом по снабжению сырьём прикрывал эти лазейки. Замы не подписывали рекламаций на сырье и этим лишали его оправдательных документов.

- Зажали, совсем зажали, - жаловался Петров мне. Положение такое, что готовь три пакета.

- Какие пакеты? -недоумённо спросил я Петрова.

- Есть такая невесёлая рекомендация. Уходил директор со своего поста и оставил своему приемнику три пакета с советом: вскроешь, когда будет тяжело. Стало новому директору тяжело, и он вспомнил о пакетах. Вскрыл первый пакет, а там рекомендация: вали все неудачи на меня. Стало снова тяжело, вскрыл второй пакет. В нём новый совет: готовь реорганизацию. Прошло ещё время, и стало совсем тяжело, и пришлось вскрыть последний пакет, а там совет: -готовь три пакета для своего приемника.

Этот негодяй, что работает у нас замом по снабжению, завалил все склады материалами, будто мне как в том анекдоте про осла - снабженца не поперечный, а продольный мост через речку строить. И всё это делается, чтобы лишить меня отговорок перед заказчиком в отсутствии сырья. Как будто, дело только во мне. Оборудование еле дышит, рабочие пьют, прогулы. Бежать мне надо с этого места! Где выход? Надо поехать в Киев и ковать железо, пока оно горячо. За крупным успехом простят остальное.

 И  Петров начал названивать в Киев.

- Когда к Вам можно приехать? Готова ли установка? Не готова. Ничего.

Наступает весна, не видел я весеннего Киева. Когда цветут каштаны, райские птицы поют. А Днепр! Чуден Днепр при тихой погоде...

И киевляне пригласили Петрова приехать.

- Собирайся, в дорогу, нас ждут в Киеве. Оформляй на себя и меня командировочное  удостоверение.

   На Киевский вокзал я прибыл слишком рано. Был уже вечер. Люди всех возрастов наполняли зал ожидания. Они занимали скамьи, которые были необыкновенно массивны. В проходе между скамьями, рыча и громыхая, двигалось чудо техники: машина для мытья полов.

Старушка, управляющая этим моющим агрегатом, двинула его прямо на  меня: -"Шляются тут всякие!"

Я решил выйти на свежий воздух, не мешать уборке помещения. Я пересёк шоссе и очутился на набережной Москвы-реки. У её парапета склонились к воде несколько рыболовов. Это были люди разного возраста. Ожидание, застывшее на лицах, делало их похожими друг на друга. Я стал наблюдать за поплавками. Они были совершенно неподвижны. Вода была мутная, темнело и естественно, что рыбка не ловилась, не было ей видно приманки.

- Чего-то я не понимаю в этом деле, - решил я, - возможно, рыбная ловля только предлог, чтобы уйти из дома, отдохнуть от семьи, обыденщины, от самого себя. А может, в людях живёт инстинкт добытчика, заглушённый временем?  О психология людей! Какая это сложная комбинация эмоций, желаний, расчётов, порой неосознанных. И всё-таки есть закономерность. Если человека поощрять, то у него появляется желание работать, тогда не надо ловить рыбу там, где её нет. Но пора идти к поезду: время.

Петров и двое мужчин сидели уже в купе. Я поздоровался с Петровым, который незаметно скосил глаза мне на соседей по купе.

- Воры? -тихо понимающе спросил я.

- Лопух! Видишь, какие на них хорошие костюмы, сытый вид, одинаковые кейсы!

- Ясно! –ответил я, так и не поняв ничего.

Соседи по купе оказались словоохотливыми. Они рассказывали новые московские анекдоты.

- На дверях органов висит объявление: звонок сломан, стучите по телефону.

 Входит посетитель в отдел кадров и спрашивает кадровика: - На “ко” берёте? Кадровик, имея ввиду типичное окончание украинской фамилии,  сказал ему : "да". Тогда посетитель пригласил: "Коган, войдите".

Петров толкнул меня к дверям. Я  вышел из купе. Мы стали у вагонного окна в вагонном коридоре.

- Я вижу, что ты совсем не ориентируешься. Толкаю, толкаю тебя. Ведь это люди из органов, из КГБ.  С тобой хватишь неприятностей, я чувствую, что ты сейчас взорвешься на их провакационный анекдот, а у меня своих неприятностей хватает. Сидишь весь день в кабинете, как пень, и каждая собака с письмом из главка на тебя ногу поднимает.

В Киеве командировочных встретила тёплая погода, голубое небо, зелёная травка. Как красивы киевские каштаны с пирамидками цветов среди тёмнозелёной листвы!

Мы пошли пешком по улице Саксаганского, рассматривая город, прохожих. Дома были невысокие из какого-то пятнистого стекловидного кирпича, но добротные, пережившие бури двадцатого века, верхние стёкла больших прямоугольных домов поблескивали в лучах ещё малокровного утреннего солнца. Командировочные вышли на Червоноармейскую и вошли в кафе с непонятным названием “Видпочинок”. В этот утренний час посетителей в нём было мало и мы уютно расположились у окна с порциями шницелей.

- Гей! Москали! К нам прибыли на Украйну. Не сидится Вам дома, хочется наших галушек отведать, - приветствовал их двусмысленной речью толстый украинец с отвислыми усами.

- Колоритная фигура, похож на Тараса Бульбу. Наверное, дружок батьки Махно.

- Да, попил видать русскую кровушку, - согласился Петров.

- Надо бы в гостиницу устроиться, -заметил я.

- Так нас в гостинице и ждали. У меня здесь есть друзья. Сейчас позвоню, -сказал Петров и вошёл в телефонную будку.

- Привет сыну украинского народа от Великого и могучего русского брата! Мы здесь в Киеве, готовь хлеб-соль.

- Где Вы? На Червоноармейской? Бегу!

Действительно, вскоре пришел знакомый Петрова и повёл их в заводскую гостиницу, устроил их там, пожелал приятного отдыха и попросил быть вечером дома.

- Где я видел этого человека, -вспоминал я, - да это же снабженец, которого Петров безжалостно выставлял из своего кабинета. Значит, нашли подход друг к другу!

- Нечего тут засиживаться, идём в институт, нас там ждут, -торопил меня Петров.

В институте их встретил украинский академик, приезжавший в Москву. Завязалась беседа.

- Почему не приехал Ваш директор?

- Занят, потом его вытащим.

- С Вами легко работать, а с ним тяжело. Он как -то стремится уйти от прямого контакта.

- Его не трудно понять. Главное, для него как можно дольше усидеть в директорском кресле. А остальное его не волнует: Б-г послал выгодное дело - хорошо, не послал- тоже не плохо, спокойней!

- Я Вас обрадую. Мой шеф решил уделить Вам внимание, приём назначен на сегодня в 11 утра. В 12 часов он обычно уезжает в президиум Академии. Мобилизуйтесь для  разговора: от этого разговора зависит наша дальнейшая совместная работа.

Я с тоской посмотрел на свой измятый в дороге костюм и отправился хотя бы почистить ботинки в туалете. В 11,00 мы втроём подошли к высокой белой двери кабинета директора института.

Первый приоткрыл дверь в кабинет своего шефа украинский академик.

- Можно к Вам?

- Заходите. Я жду Вас!

Наши командированные робко переступили порог кабинета известного учёного. Я посмотрел на Петрова, который как-то съёжился. “Очевидно, он полагает, что с ним будут разговаривать тем же тоном, каким он говорит со снабженцем,”-подумал я.

Хозяин кабинета поздоровался с каждым посетителем за руку. Гости представились. Хозяин кабинета приветливо пригласил гостей занять место за столом совещаний. Гости уселись. Я осмотрелся.

    Кабинет был просторной угловой комнатой с высоким потолком, без украшений на стенах. Большие окна хорошо освещали его. Я вспомнил кабинет своего директора, который напоминал зал политехнического музея: стены кабинета были сплошь увешаны победными диаграммами и образцами продукции.

- Я знаю суть проблемы, над решением которой Вы трудитесь. Дело это весьма нужное стране.

- Шеф, учтите, если проблема нужная, то она плавает на поверхности, поэтому её легко утопить тем, кто не заинтересован в этой работе.

- Я был недавно в  Москве, обсуждал эту проблему на высоком уровне. Поддержка  Вам обеспечена.

- Экономический эффект  грандиозен, особенно в настоящее время, когда сырьё дорожает,- заметил Петров.

Капризно кривя губы, слегка скрипучим голосом известный учёный ответил Петрову, что всё дорожает, мой милый, кроме устаревших телевизоров, которыми забиты в стране все склады.

Я поразился такому знанию жизни: таким людям дают только положительную информацию, а с народом они не соприкасаются.

- Техническая сторона вопроса мне кажется простой, легко решаемой. Можете уже помечтать о лаврах. Конечно, предстоит ещё большая работа. Как это у нас бывает: семь стадий научной работы: спячка, раскачка, горячка, шумиха, неразбериха, награждение непричастных, наказание невиновных.

- Шеф, мы быстро закончим эту работу,- пообещал украинский академик.

- Ну куда мы всегда спешим? Подумайте: кофе, сахар стали быстрорастворимыми, даже чай стало лень помешивать ложечкой. Действуйте осмотрительно, одобряю!

Гости поняли, что разговор окончен. Петров поблагодарил учёного. Хозяин кабинета встал и, пожав всем руки, попрощался с посетителями. Грозная секретарша посмотрела на посетителей кабинета удивлённо:-“Из-за Вас Шеф опоздал на заседание  Президиума Академии Наук. С ним ещё такого не случалось!”.

  Украинский академик был счастлив. Это была радость удачливого игрока. Довольная улыбка блуждала по его лицу.

Командированные попрощались с ним и поспешили в гостиницу.

- Наконец-то пришли домой,- я облегчённо вздохнул.

- Да, денёк был напряжённый,- согласился с ним Петров.

Мы быстро переоделись в тренировочные костюмы и плюхнулись на застеленные постели. Ноги приятно гудели, подкрадывалась дремота, губы склеила тяжесть, говорить не хотелось. Только бы уснуть!

Вдруг раздался бесцеремонный стук в дверь. Чувство досады, бессилия перед вторжением непрошенных гостей, прогнало сон. На лице Петрова появилась давно отрепетированная улыбка.

- Открой,- попросил он меня, махнув с сожалением рукой. В дверь пролез брюнет лет пятидесяти.

- Анатолий Тимофеевич,- представился он, протянув волосатую руку с толстыми пальцами. Один палец был украшен широким золотым кольцом.

- Это мой шеф, почему-то хохотнув, сказал стоявший за ним долговязый седой старик-снабженец, устроивший их в гостиницу. Пиджаки у вошедших были странно оттопыренны. Гости подошли к столу и вытащили из внутренних карманов пиджаков бутылки. Из боковых карманов они достали полкило любительской колбасы и, примерно, столько же сыру.

- Ну, как, будем дружбу водить, а?- спросил Анатолий Тимофеевич.

- Лады,- ответил довольный Петров, сообразив, что к нему залетела важная птица.

- Леня, сбегай за коньяком и прихвати ещё закуски.У нас не принято быть в долгу у братьев- украинцев.

  Я тревожно посмотрел на стол. Количество горячительных напитков его ошеломительным. Вечер отдыха пропал, предстоял спектакль демонстрации взаимной дружбы, на которой я случайное, лишнее действующее лицо.

Я отправился за покупками. У подъезда гостиницы я заметил две чёрные “Волги”; в них мирно спали шофера. Коньяк и колбасу он купил скоро, но возвращаться в гостинницу не торопился: может, пройдутся по одной без меня? Я представил себе, как горячая лава прозрачной жидкости обжигает пищевод, туманит мозг. Потом предстоит сидеть с распухшей головой в душной прокуренной комнате, слушать всякий вздор и мечтать о том, чтобы этот кошмар быстрее кончился, и гости убрались во-свояси.

Домой-то к себе никто не приглашает. Жёны выгонят с таким количеством вина. Если напились в стельку, значит закадычные друзья. Возникает какое-то чувство взаимного доверия, нечто объединяющее: вместе переступили через что-то недозволенное, постыдное,- думал я, медленно поднимаясь по лестнице с чувством мрачной безнадёжности.

Войдя в комнату, я увидел, что меня ждут. Стаканы были наполнены водкой. Ему пододвинули самый полный стакан. Молодой хлопец, выдержит.

- Кем он у Вас?- поинтересовался Анатолий Тимофеевич и, получив ответ, уже не обращал внимания на меня: не его поля ягода!

Седой старик-снабженец, наоборот, подсел ко мне.

- Ну, что вздрогнем?- спросил он и, зажмурившись, выдохнул воздух, выпил в один приём стакан водки. Я, подражая ему, выдохнул воздух, но выпить сразу весь стакан не решился, а стал его пить большими глотками.

  После третьего глотка, поперхнувшись, поставил стакан на место. Из глаз потекли слёзы. Я протянул руку за куском колбасы, схватил его и поспешно запихнул его в рот.

- Лучше запивать водой. Сразу смывает горечь во рту,- посоветовал старик, после первого стакана не закусывай, тогда сразу же заберёт душу.

- Бедная моя душа,- подумал я, - для чего ей такое испытание!  Ладно, если была бы девчонка рядом, а не этот гриб - мухомор. Водка - средство сближения, она прибавляет смелости. Тогда цель оправдывает средства.

- У меня язва желудка, - пожаловался старик,- мне вообще пить нельзя, а приходится. Как едешь в командировку, так пузырёк с водкой берёшь, иначе не договориться! Вашего хозяина водкой не возьмёшь, ему побольше надо преподнести. Я опыт имею, кто сколько берёт.

Я стал прислушиваться к разговору, который вёл Петров. Он ораторствовал:

- План завода сорву, но для Вас, Анатолий Тимофеевич, всё сделаю. Ваш звонок, и всё бросаю, работаю только для Вашей фирмы. Поймите: заказов много, все крайне срочные, а материалов нет, людей не дают, план такой, что хоть плачь. А подгонялы из министерства всё жмут и жмут, а работать некому, кругом одни инженеры и начальники. Из зоопарка выпустили льва. Он забежал в один институт и слопал всех учёных, и никто этого не заметил, а когда он съел уборщицу, то сразу стало ясно, что пропал самый нужный человек.

- Дорогой мой, у нас те же болячки. Но я к людям завсегда с душой. Намеднись я в родную деревню приехал. Отец попросил купить рукомойник. Ведь сам в магазин ходил покупать, жену не упросишь для моих стариков что-то сделать. Меня все уважают! Вот проси у меня, что хочешь. Я для друга всё сделаю!

- Анатолий Тимофеевич! Нельзя ли разжиться у Вас магнитофончиком Юпитер-стерио?

- Да их в магазине навалом!

- Там дороговато, мне бы подешевле!

- Я понял, сделаю, спишем пару новёхоньких, и через нашу гарантийную мастерскую Вы их получите. Но чтоб ни-ни, лады!

- А нельзя ли путёвочку на лето в Вашу “Кончу Заспу”. Рай там да и только!

- Посмотрим, посмотрим, -уже раздражённо пообещал Анатолий Тимофеевич.

Разговор шел вперемежку с возлияниями. Незаметно стемнело. Попытались зажечь люстру, но оказалось, что лампочки перегорели. Достали настольную лампу у дежурной по гостинице.

-З-з-завтра напомнишь мне,-обратился Анатолий Тимофеевич к старику,- сделаю Игнатичу выговор, совсем не смотрит за гостиницей.

Глаза его, видимо, не различали собеседников. Он бесмысленно улыбался и всё повторял:- сделаю выговор, сделаю выговор, а с Вами едем завтра в заповедник стрелять лосей.У меня есть ордер на отстрел  лося. Во! И он чмокнул жирными от колбасы губами. Неожиданно он привлёк к себе меня, поцеловал его в щёку и заявил: - Ты мне нравишься! Но пора домой. А нето попадёт мне от Василисы Никитичны!

- Сбегай за шофёрами,- попросил меня старик.

Пришли два дюжих парня. Они привычно взяли Анатолия Тимофеевича за руки и ноги и потащили, как куль муки. По их напряжённым лицам видно было, что им нелегко, и делали они эту работу не в первый раз. Теперь я понял, почему потребовались две автомашины. Просто одному шофёру дотащить директорскую тушу до автомашины было бы невозможно.

- Лосей, завтра же стрелять лосей! - бормотал Анатолий Тимофеевич, когда его тащили по лестнице. Я сбоку почтительно поддерживал директорский зад, помогая шофёрам. Наконец, двери за гостями закрылись! Петров предложил мне зайти с ним в туалет. Мы зашли в туалет, и Петров предложил мне засунуть два пальца в рот. Как только я сделал это, то получил сильный удар по спине. Меня стошнило горячей струёй отвратительного мессива. Ту же процедуру я проделал над Петровым.

- Терпеть не могу водку, -признался Петров, - но у нас иначе дел не сделаешь. Ничего, вытряхну я из этих негодяев что-нибудь для себя.

- Но ведь придётся им дать то, что они просят?

- Не своё, не жалко! Хорошо, когда есть дефицит. Заказчик тогда добрый. Если бы не дефицит, они бы меня в упор не видели!

  Петров и я разделись и, наконец, легли в постели. Голова моя кружилась, перед глазами мерещились какие-то лесные звери: сгорбленный лось с головой старика - снабженца, медведь - Анатолий Тимофеевич. Лось стонал: - язва у меня, не стреляйте в меня. А вот появилась на опушке леса рыжеватая лисья мордочка Петрова с вороватым взглядом. Я постепенно заснул.

Утром меня разбудили лучи утреннего солнца. В комнате было душно, пахло сивухой. Хотелось на свежий воздух, прочь от этого назойливого запаха. В голове вертелись стихи Саши Чёрного:

                                          ...В перехваченную глотку,

                                             Содрагаясь и давясь,

                                             Льют безрадостную водку

                                             И надежды топчут в грязь.

                                                                Сатанеют равнодушно,

                                                                Разговаривают с псом.

                                                                А в душе пестро и мутно

                                                                Черти ходят колесом.

                                             Цель одна: скорей напиться,

                                             Чтоб смотреть угрюмо в пол

                                              И, качаясь, колотиться

                                              Головой о мокрый стол....

Видимо, такие же мысли блуждали в голове Петрова потому, что он заявил:

- Не можем мы общаться с друг другом без пьянки. Спилась вся страна, а потому три лица у каждого из нас. Одно в семье, дома, другое на работе и только, когда наклюкаешься, наступает откровенность - коллективное прозрение, проходит на минуту страх, и люди начинают понимать, что участвуют в гигантском, никому не нужном строительстве каких-то египетских пирамид, никому никогда не принёсших пользы. Кажется, что мир вещей отделился от мира идей и существует сам по себе. По газетной идее мы живём в мире изобилия и счастья, а на деле стоит зайти в магазин, и становится грустно при виде ужасных продуктов и пустых полок.

 Леня: душно, тошно, муторно, противно! Вечно что-то клянчишь сам или у тебя клянчат.

Неужели никогда не кончится эпоха средневековых привилегий: кому-то положено по чину, а кому-то не положено. Вот и приходится выторговывать, выклянчить, выпросить, тащить. Когда, наконец, можно будет просто купить, - злился Петров.

 Наши командированные освежились холодной водой и вышли на улицу. Они подошли к троллейбусной остановке. Троллейбуса долго не было. Наконец, подкатил серозелёный ящик на колёсах, битком набитый потными, раздражёнными теснотой людьми.

- Лучше пойдём пешком, -предложил я. Мы поднялись вверх по Червоноармейской до Крещатника и вошли на крытый рынок. Там топталось множество покупателей, в нерешительности они поглядывали на цены, переходя от одного продавца к другому. Цены испугали даже видавших виды москвичей. Командированные вышли снова на Крещатник и дошли до его конца. Вправо от Крещатника взбирался по кручам  Первомайский парк, слева шла дорога на Владимирскую горку к Аскольдовой могиле. Мы решили пойти в парк.  Красивая аллея ввела к фонтану, из-за деревьев открывался вид на розоватое здание Мариинского дворца. Дворец был приземист, масивен. Он распластался на земле, спрятавшись в буйной зелени кустов. Рядом с парадным входом во дворец росла старая черешня. Теперь она цвела  нежным белорозовым  убранством. Казалось, что невеста приготовилась войти в этот чудесный храм.

- Великолепно, дворец как-будто привезли из Петергофа, - заметил я.

Мы сели на скамейку возле фонтана. Рядом с нами сидела женщина с отрешённым лицом. В её непричёсанных волосах застряли травинки. Видимо, она ночевала в парке.

- Очевидно, у неё вчера тоже был бурный день, - заметил я, рассматривая соседку по скамейке.

- Обычная пьянь, - отрезал интерес к  ней трезвенник Петров.  В этот час парк ещё был пустынен. Что было делать в парке двум взрослым серьёзным людям? Кроме возможности посмотреть два-три кинофильма, да поесть в дорогом ресторане, других развлечений в городе не было.  В гости к себе никто не приглашал, спектакль гостеприимства кончился, зрители разошлись, театр опустел, артисты не нужны режиссёру.

- Что смотришь невесело? Скучища, брат! Думаешь, что в нашем зоопарке лучше? Где там! Я собираю совещание начальников цехов, а они смотрят на меня, как звери. Зависть так и светится в глазах, зависть - наше национальное чувство, в народной зависти и утонула буржуазия в Октябре 1917 года.

    Знаю, многие жалуются на меня за то, что я резок, груб. Особенно заказчики. А что остаётся делать? Каждый день разыгрываю клоунаду. Помнишь, как я выгнал старика - снабженца из кабинета?  Думаешь со злости? Нет! Мне нужно было выиграть время. Пока он вернётся в Киев с пустыми руками, пока пробъётся к директору, я, глядишь, успею извернуться, выполнить заказ да и кое-что выпросить у них. А разве не фокус сделать сносную продукцию из дерьма, что нам поставляют? А уметь всучить заказчику своё дерьмо? А эквилибристика с планом? Я любого жонглёра за пояс заткну, я такие антраша выкидываю, что акробаты, увидев их, зажмурились бы от страха. Цирк, зоопарк, джунгли с людоедами - всё сразу! Лапа мне нужна – связи с верхушкой. Надо плести паутинку из нашего дела, авось, заманим кого-нибудь из главка. Скользкие они, черти. К дележу прибегут, а раньше не затянешь. Вчера крупный осётр клюнул, но не торопись: у них своя карусель. Заметил, что наш академик не пригласил к шефу своего зама, а он очень рвался в этот кабинет.

 - А нельзя ли повысить мне зарплату, - поспешил я изменить тему разговора.

- Не сразу, не сразу. Ведь у меня лимит по фонду зарплаты: надо содержать каких-то девочек для посылки в колхоз, чтоб не трогали основных, квалифицированных рабочих, надо пасти стариков - пенсионеров на случай приказа о сокращении кадров. Наука управлять- это хитрость. Ну, побродим ещё по берегу Днепра и домой. А мутный Днепр равнодушно катил свои воды мимо двух москвичей, мимо человеческих судеб, их интриг и страстей.

Когда из Киева последовало новое приглашение, то мне пришлось ехать в командировку одному. По приезде в Киев сразу встал вопрос устройства в гостиницу. Мне дали направление в гостиницу “Феофания”, которая располагалась в лесопарке на окраине Киева. Но когда я выяснил то, что доехать до этой гостинице надо 61-м номером автобуса и когда я понял, что расписание движения этого  автобуса составлено так ,что вечером в гостиницу не попадешь, то я попросил подобрать мне гостиницу в городе. Киевляне решили устроить меня в школу ВПШа, поскольку сейчас лето и студенты ВПШа разъехались по домам. С пропуском в общежитие ВПШа я помчался в райком партии, где мне поставили печать на направление и далее я нашел само общежитие на улице Обсерваторной в доме 4. Я радостно открыл высокую дубовую дверь общежития, нашел комендантшу общежития и вручил ей пропуск.

- Я не могу Вас здесь разместить!

- Почему?

- У Вас нет справки от венеролога о том, что Вы не больны!

- Где я могу получить такую справку?

- В венерологическом диспансере, быстро бегите туда пока он еще не закрылся!

Я бросил свой чемодан, не обращая внимание на протест комендантши и побежал по указанному адресу. В регистратуре молодая девушка строго спросила меня:

- Чем болеете: сифилис, гонорея?

- Ничем слава Богу!

- Тогда не мешайте работать. Уходите!

- Сифилис!- в отчаянии закричал я.

- Так бы сразу и сказали! Тогда на второй этаж, к доктору Эткину!

Я поднялся на второй этаж, а там очередь сифилитиков. Пришлось мне проявить находчивость: распугать очередь посетителей этого кабинета. Очевидно очередь состояла из больных гонореей, поскольку очередь беспрепятственно пропустила меня в кабинет врача, как только услышала грозное слово: сифилитик! Когда я вошел в кабинет и объяснил ему причину моего визита, то  врач остался  неумолимым. Он подошел к умывальнику и тщательно вымыл с мылом…… свои перчатки, а потом их вытер грязным полотенцем насухо. Видимо, эти резиновые перчатки служили для многоразового обследования пациентов. Тут я испугался не на шутку: нет у меня заразы так будет! Я постарался выполнить все его указания: лишь бы только он мне не помогал своими перчатками!

К моему счастью, врач весьма бегло осмотрел меня без использования сомнительных по чистоте перчаток и написал мне эту злополучную справку. Я осторожно взял справку с помощью носового платка. Он улыбнулся. На крыльях удачи я прибежал в общежитие ВПШa и торжественно вручил справку комендантше. Теперь я жил один в огромном здании Киевской Высшей Партийной Школы, вспоминая песенку Александра Галича; “ Белые столбы” о том, какую сладкую карьеру избрать:

Тишина на белом свете, тишина!

Вот иду я и размышляю неспеша:

-“То ли стать мне президентом США

То ли взять да и окончить ВПШа?”

Как жаль, что такую важную справку пришлось оставить комендантше. Не было тогда копимашин. А ведь такие справки бывают нужны  мужчине!