Массарт убивает без сожаления

Вот уже с полвека миллионы людей по всему миру живут в массовом 
обществе. Очутившись в паутине массовой культуры и массового искусства, Homo 
sapiens и сам превратился в массового человека. В какой мере успели мы осознать, 
чем нам грозит эта метаморфоза?

 
В 2000 году, приехав к композитору Исааку Шварцу брать интервью, я провёл у 
него в гостях почти целый день. Он жил в Сиверском, в нескольких десятках километров 
от Петербурга, гости для него были событием, и он был им рад. Шварц много вспоминал, 
рассказывал байки, шутил… Но когда заговаривал о музыке, сразу становился не просто 
серьёзным – очень строгим. И буравил собеседника взглядом, словно хотел убедиться, что 
 – Вы знаете, что главное в музыке? – спрашивал он, и тут же сам отвечал: – 
Шварц возвращался к этой проблеме несколько раз. Иногда уточняя:
– Для меня мелодизм – самое принципиальное.
 

Исаак Шварц говорил не только о себе, он явно имел в виду общемировую 
проблему современной музыкальной культуры. С Адамовых времён основной вектор 
развития музыки выражался короткой формулой: от ритма – к мелодии. Будь то обряд 
перед битвой с другим племенем или грозным хищником, заклинание божества или 
праздничное торжество, – наши первобытные предки отбивали ритм ладонью, камнем, 
палкой, притопыванием, хлопаньем в ладоши. Лишь спустя тысячелетия музыка стала 
активно подниматься от ритма к мелодии. Хотя при этом она нисколько не отменяла ритм. 
В начале XI века, тысячу лет назад, возникла музыкальная нотация (запись музыкальных 
звуков) в современном её понимании. А потом, начиная с Баха, Генделя, Вивальди, 
Монтеверди, начали появляться великие мелодии…

Однако в ХХ столетии, уже на наших глазах (а правильнее сказать – ушах), старый 
вектор развития музыки вдруг стал разворачиваться, разворачиваться… пока не 
развернулся в обратную сторону. Ритм возвратил себе доисторические позиции. Не везде 
и не всюду, но в большинстве случаев. Он стал, как сейчас принято выражаться, трендом. 
Конечно, это случилось во многом благодаря эстраде, где как раз в то время победил 
бизнес, причём в наиболее необузданных его формах.
Аналогичное превращение ещё раньше начало происходить в изобразительном 
искусстве. Вся его история – стремление в камне или на камне, в дереве или на дереве, в 
глине, а позже на холсте и бумаге не просто с максимальной похожестью изобразить 
реальность, но и включить в это изображение психологизм, пространственно-цветовые 
средства выразительности, ассоциации, в иных случаях социальные смыслы. Однако и 
этот вектор тоже повернулся в обратную сторону. С открытием в 1839 году дагерротипии 
и потом фотографии (сначала чёрно-белой, позже цветной), которая развивалась 
одновременно с изобретением всё более совершенных фотоаппаратов, техника взяла на 
себя реализацию многих задач живописца. Уже в ХХ веке художнику не оставалось 
ничего иного, как искать похожесть в непохожести, придумывая себе в подспорье 
различные теории, обозначаемые теми или иными «измами». Однако пока одни мучились 
поисками, другие ударились в легкодоступные крайности, до которых так падка широкая 
публика, жаждущая дешёвой моды и сенсаций. Одни художники впали в полудетский 
примитивизм, другие – в откровенное оригинальничанье, называя шизофреническое 
буйство красок абстракционизмом, а инсталляцию новым перспективным направлением 

…Почему глубинные принципы развития музыкального и изобразительного 
искусства сохранялись долгими веками, но вдруг в корне переменились всего за 
Если коротко, причина, наверное, кроется в наступлении эпохи, по меткому 
выражению испанского философа Хосе Ортеги-И-Гассета, «восстания масс». В разных 
странах сотни миллионов, как их прежде называли, простонародья, выйдя на авансцену 
истории, принялись заказывать свою музыку — политическую, экономическую, 
консьюмеристскую и, конечно же, культурную. Так появилось искусство для масс 
(масарт) – как сказал бы Владимир Маяковский, простое, будто мычание. Простое для 
исполнения и такое же простое для понимания.
Почувствуйте разницу

Итак, «восстание масс» породило массовое общество, массовое общество породило 
массовую культуру, а массовая культура породила массовое искусство. 
Правда, некоторые специалисты  с этим не согласны. Они считают, что масскульт и 
массарт существовали всегда, потому что родились вместе с человеком. Обрядные 
жертвоприношения фетишу, народные сказания и сказки, танцы и песни, ещё позже 
ярмарочные балаганы с Петрушками, прожорливыми купцами и несчастными девушками 
– разве во всём этом и многом другом не было элементов массовой культуры и массового 
Да, элементы, конечно, были. Но они никогда и нигде не складывались в единое 
«Слово “культура” и соответствующее понятие имеют римское происхождение, – 
писала Ханна Арендт, один из крупнейших мыслителей минувшего столетия. – Слово 
происходит от colere – культивировать, обитать, заботиться, ухаживать и оберегать – и 
относится в первую очередь к обращению человека с природой в смысле её 
культивирования и ухода за ней, пока она не станет пригодной для человеческого 
обитания». <…> Кажется, Цицерон первым употребил это слово по отношению к 
проблемам духа и ума» (1. С. 311-312). Однако массовая культура, хотя и содержит в 
своём названии то же слово, не культивирует, не заботится, не ухаживает и не оберегает 
И подлинное искусство тоже не имеет ничего общего с массартом. На эту тему есть 
множество прекрасных строк, но я приведу лишь три, наиболее, как мне кажется, 
всеохватывающие и вместе с тем лапидарно-точные. Александр Пушкин: «Чувства 
добрые я лирой пробуждал…». Марина Цветаева: «Искусство при свете совести» 
(название одной из статей начала 1930-х годов). Григорий Козинцев: «Это цель искусства: 
чтобы не скотели» (2. С. 114). О массарте подобного не скажешь: оно не пробуждает ни 
добрых чувств, ни совести и не удерживает человека от скотения.

Массовое искусство быстро превратилось в большой бизнес, мощную индустрию 
развлечений. Жареные факты в СМИ, спецэффекты в кино, выдумка ради выдумки, а 
проще говоря оригинальничанье на сцене, на полотне и, конечно, на эстраде. Массарт не 
выпускает произведений – только товары или масскультуслуги. Его творения годятся 
исключительно для потребления, после чего нуждаются в утилизации. Кто будет опять 
слушать прошлогоднюю песенку, в которой не было ничего, кроме сверхоткровенного 
одеяния и смазливой мордочки исполнительницы? Кто станет перечитывать 
прошлогодний романчик, в котором единственное, что есть, – бесхитростные сюжетные 
ходы, и они уже известны? Поэтому масскульт постоянно должен производить всё новое – 
«творцов», их «творения» и антураж, в котором появляются эти новинки. При этом всякий 
раз новое должно превосходить предыдущее по остроте потребительских ощущений, 
удовольствия и наслаждений. Это не такая простая задача, как может показаться. 

Индустрия масскульта вынуждена бросаться во все тяжкие, не брезгуя ничем, в том числе 
паразитированием на истинном искусстве. Именно поэтому, в частности, сейчас так 
Произведение искусства всегда многомерно: в нём живут внутренняя красота, 
нравственность, недоговорённости, скрытые смыслы, подтексты… Иначе говоря – 
пространства для мыслей и чувств читателя, зрителя, слушателя, а значит, для 
соавторства. Как говорил ещё в XIX веке историк русской литературы Павел Анненков, 
«только те книги и важны, которые заключают гораздо более того, что в них сказано» (3. 
С. 52). А вот всякий продукт масскульта строго функционален: в нём главное – экшен, в 
роли подтанцовки – яркость, быстрота событий и острота ощущений. Талант массарту не 
только не нужен, он ему противопоказан, и, если по какому-то случаю в этот бизнес 
попадает талантливый человек, он должен затоптать своё дарование или будет отторгнут. 
Тут всё решают не талант, а деньги, раскрутка, которая требует связей, покровительства, 
рекламы, проще говоря – «заноса бабла».

И это понятно каждому. А значит, возникает ощущение, что стать певцом, поэтом, 
артистом, художником, чтобы «делать искусство», очень просто. Надо только найти 
богатенького спонсора. И самое печальное – ощущение это нисколько не обманчивое.
Далеко не каждый, возражают защитники массарта, способен получать 
удовольствие от музыки Бетховена, фильмов Тарковского и книг Камю, но ведь этим «не 
каждым» тоже нужно какое-никакое искусство. И это правда.

Однако нужно-то именно искусство. Не два прихлопа, три притопа с «текстом 
слов» (выражение Булата Окуджавы) и вихлянием бёдер, которое вызывает прямые 
ассоциации с рекламой борделя. Не полчища одинаковых людей в камуфляже, 
перебегающих из одного фильма в другой и всюду хладнокровно сеющих смерть из всех 
видов оружия. И не запутавшиеся в нелепых сценических декорациях полуголые, 
бьющиеся в пароксизме герои, как поименовано в программке, классика мировой 
Искусство всегда гуманистично или, как говорил Иосиф Бродский, в нём «главное 
– величие замысла» (4. С. 37). Что касается массарта, в нём нет и намёка ни на величие 
замысла, ни на гуманистичность, это, по сути, антиискусство, даже если оно пытается 
паразитировать на самом Шекспире.

Всё это не такие уж безобидные шутки. Массарт, заполонив значительную часть 
эстрады, кинематографа, литературы, живописи, сделал массовую культуру ещё более 
массовой и помог ей проникнуть едва ли не во все поры социальной жизни.
Первыми и лучше всех уловили потребительский характер массарта рекламисты. 
Их слоганы бьют точно в цель: «Возьми от жизни всё!», «Оторвись по полной!», «Вы 
этого достойны!», «Роскошь, доступная всем!»… Мало того, что реклама как важнейшая 
составляющая масскульта диктует массовый стандарт представлений обо всём – фигуре, 
женских волосах и ресницах, мужской потенции и горячительных напитках, автомобилях 
и отделке домашнего туалета. Реклама к тому же стала одним из видов массарта: 
рекламный ролик и по сюжету, и по актёрской игре, и даже по самой стилистике 
телекартинки не сразу отличишь от массового кино.

Благодаря масскульту кардинально изменились и другие ценности. Всего каких-
нибудь полвека назад в мало-мальски культурном обществе считалось неприличным не 
знать элементарных вещей, проявляя тем самым свою необразованность. Сегодня это 
норма. Молодые люди могут, не краснея, признаться, что ведать не ведают, кем был 
Эйзенштейн, сколько континентов на нашей планете и Солнце ли вращается вокруг Земли 
или, наоборот, Земля вокруг Солнца. Неудивительно, что престижными ныне считаются 
высокая должность, большой доход, явные признаки материального благополучия, но 
только не интеллектуальный уровень, и большинство интеллигентских профессий 
Впрочем, знания – дело наживное. Гораздо хуже, что массарт своим бездуховным 
ядом отравил уже миллионы душ. Обильно приправленные спецэффектами картины 
киносмертей, романные любови с фальшивыми чувствами и выдуманными хэппи-эндами, 
эстрадные песенки со словами типа «Ты отказала мне два раза. … Вот такая вот зараза –
девушка моей мечты!» – всё это и им подобное разрушает личность, убивая способность 
понимать, что такое ценность человеческой жизни, сопереживать чужому горю, не говоря 
уже о сострадании, быть искренним и естественным в словах и поступках.

Всё реже среди молодёжи встречается способность анализировать факты и  события, понимать их причинно-следственную связь, независимо и самостоятельно мыслить, остро переживать чужое горе… Да что там, даже многие молодые выпускники вузов не могут читать вслух с листа и вообще освоить длинный текст, логически и связно строить свою речь, грамотно говорить, используя более или менее большой запас слов. 

Возник новый тип людей – Homo примитивный.

Пастыри социума учитывают нового человека в своей повседневной работе. 
Издатели выпускают даже серьёзные книги с обложками, выполненными в броском и 
откровенно безвкусном стиле. Редакторы газет перешли на макеты, в которых фотографии 
занимают всё больше места, а тексты всё меньше. Директора ведущих музеев, несмотря на 
консерватизм традиций, которые всегда были свойственны этим храмам культуры, отдают 
лучшие свои залы под экспозиции, которые ещё не так давно посчитали бы 
оскорбительным выставить даже в музейном гардеробе.

Политики – вплоть до национальных лидеров ведущих стран – давно включили в 
свои публичные выступления дешёвый популизм и ублажающую ложь. Выборы всегда не 
за горами, а потому президенты и премьеры говорят то, к чему привыкла самая широкая 
аудитория – узники массовой культуры, потребители массового искусства. Общий смысл 
таких выступлений почти повсюду, от Америки до России и от Китая до Британии, 
сводится к тому, что враги повержены, справедливость торжествует, трудности 
временные, и всё вокруг замечательно. В том числе отечественная история, которая всегда 
тоже была правильной: наши предки никогда ничего чужого не завоёвывали, войны вели 
только праведные, освобождая разные страны, чтобы им жилось сытно и вольготно. 
В общем, радуйся, народ, и получай удовольствие! Ты этого достоин?

P.S. По-настоящему Россия вошла в эпоху массовой культуры и массового 
искусства очень поздно, с началом нынешнего столетия. Но за эти полтора десятка лет 
промывка душ и мозгов уже совершилась. И, думаю, не далее как в нынешнем году  
нация, привыкшая «брать от жизни всё» (в первую очередь, те, кто помоложе), покажет 
себя. Вряд ли она станет молча мириться с наступающим падением уровня жизни. О 
долготерпении, выносливости и смиренности россиян – качествах, которые испокон веков 
так любила власть, – теперь уж придётся забыть. Раз побывав на празднике жизни, кто же 
захочет с него уходить? Вот и данные Левады-центра подтверждают: 84 процента россиян 
в незначительной мере или вовсе не ощущают своей ответственности  за то, что 
происходит в стране. А там, где нет чувства ответственности, его место, как известно, 
всегда занимают прямо противоположные чувства – «я хочу», «я имею право», наконец «я 

1. Арендт Х. Кризис в культуре // Арендт Х. Между прошлым и будущим. М. 2014
2. Козинцев Г. Время и совесть. М., 1981
3. П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., 1983
4. Гордин Я. А. В сторону Стикса: Большой некролог. М., 2005