Катастрофа российского дворянства в XX веке - результат политики Екатерины “Великой”

 Звучит странновато: Екатерина правила с 1764 года в XVIII веке, а катастрофа дворянства с массовыми убийствами дворян и вынужденной эмиграцией оставшихся произошла в веке XX-ом. В 1917 году, через 153 года. Однако это бесспорно так! Ведь и французская Революция произошла в конце XVIII века, но система правления, она же Система Жизни, во Франции была определена Людовиком XIV, вступившим на трон в 1638 году, за 151 год до того, как для созданной им Системы произошла катастрофа.

Кстати: почти полное совпадение цифр 153 и 151 с момента вошествия на французский трон короля а на российский престол императрицы, до года, в котором созданная ими система была разрушена, как минимум любопытно.

Для того, чтобы уяснить сказанное, необходимо взглянуть на произошедшее в России с вошествия Петра Первого до Февральской Революции

начавшейся, кстати сказать, 8 марта по тогдашнему стилю, через четыре года после того, как международный женский день в Петербурге был отмечен впервые, с демонстраций требовавших хлеба женщин к Зимнему Дворцу. Так же, как Великая Французская революция началась с похода на Версаль парижанок, требовавших того же самого: еды. Еще одно “совпадение”  – в кавычках или же без кавычек.  

Взирая на Преобразования Петра, так сказать, с тридевятых небес, только на самое главное для обсуждаемой темы, заметим, что Петр Великий ввел

1. Обязательность государственной службы,
2. Обязательность получения дворянами образования и
3. ответственность за сбор налогов с принадлежащих им крепостных.

Таким образом Петр всячески стимулировал участие дворян в функционировании государства, включая создание производств. Тому, чтобы они (используя терминологию XXI века) становились купцами, предпринимателями, финансистами, капитанами кораблей, фабрикантами.

 

После смерти Петра I Александр Меншиков, после кончины царя-благодетеля оказавший решающее влияние на возведение жены покойного Императора на престол, вновь после 22-летнего перерыва ставший любимцем императрицы Екатерины, у которого царь Петр 19-летнюю красавицу Марту Скавронскую в 1703 году отобрал, считал необходимым ввести в России систему, при которой чиновникам всех уровней зарплату не платят вовсе!

Жить "вертикалитет власти" в России должен КОРМЛЕНИЯМИ с тех, кем управляет. То есть не зарплатой, даваемой сверху, а кормлением, взимаемым снизу.

Система, кстати сказать, существующая до сих пор, поскольку зарплаты чиновников в Федерации от министров до участковых в сравнении с их доходом с КОРМЛЕНИЙ, как правило, смехотворна.

  

Скорая смерть государыни и последующая ссылка Меншикова в Березов помешали немедленному воплощению в российскую явь этого грандиозного плана Светлейшего, соответствовавшего русскому национальному характеру и русской национальной традиции. Однако после вошествия на престол дщери петровой Елизаветы он был воплощен полностью и блистательно!

 

Попавшийся мне в руки в 70-ые годы в публичной Библиотеке Бюджет Государства Российского при Елизавете Петровне (красавице ростом 180 сантиметров с превосходной фигурой, обожавшей балы-карнавалы, на которых появлалась в обтягивавших ноги гусарских лосинах) поразил меня до глубины души тем, что в нем графы расходов на зарплаты чиновникам вообще не было, а главными, и по сути единственными, расходами Государственного Бюджета были две: расходы на армию и расходы на нужды Императрицы. Которые главным образом тратились на наряды (которых у Елизаветы Российской было 15 000, сотканых из парчи, шелка и бархата, расшитых серебряными и золочеными нитями - хоть в книгу рекордов Гиннеса заноси), балы (которые пышностью затмевали Версаль) и постройку дворцов, равных которым по замыслу и повелению Императрицы не должно было быть нигде в мире.

Елизавета возводила дворцы, главными из которых были Зимний Дворец в Петербурге и Летний в Царском Селе, с намерением затмить постройки Людовиков: Версаль и Лувр. Одного только червоного золота  на Елизаветинский дворец в Царском Селе, который перестраивали шесть раз, было потрачено более 100 килограммов. Однако и после завершения строительства позолоту приходилось обновлять каждую весну из-за петербургского климата, отличавшегося от погоды в Париже довольно заметно.

Елизавета требовала как можно более роскошных построек и от вельмож. Если на дворцы, достойные того, чтобы в них побывала, или хотя бы взглянула на них Обладательница Августейших Глаз, у вельможи не было денег, он с легким сердцем влезал в долги, поскольку отдавать их считалось очень дурным тоном. Влиянием Запада, которое при патриотичной Императрице, приветствовавшей все русское за исключением дворцов, этикета и платьев, не поощрялось.

Альтернативой залезанию в долг, который невозможно отдать, являлась просьба вспомоществления у Императрицы, которая охотно давала деньги страждущему окружению, поскольку показать европейцам, что придворные Знатнейших Семейств России банкроты, означало опозорить ЕЁ. Россия должна была казаться Европе страной сказочного богатства!!! Каковой и казалась на Западе – одновременно с изумлением, как подобная роскошь может сочетаться с нищетой и бесправием подавляющего большинства подданных Государыни.

При этом Елизавета продолжала политику Царя-Батюшки (который Ей, в отличие от всех остальных подданных и крепостных подданных, приходился не только Царём-Батюшкой, но также и биологическим батюшкой), разрешая дворянам заниматься предпринимательством, купеческой, банковской и производственной деятельностью. Всячески стимулируя, поощряя и восхищаясь результатами их трудов.

 

  

Слева - Елизавета Петровна. В центре Коронационное платье Елизаветы: cеребряный глазет, шелк, золотный позумент. Справа - Гренадерская Шапка Императрицы

 

Правивший всего полгода прежде, чем был убит возглавляемыми женой заговорщиками, внук Петра Великого Петр Третий дал вольность дворянству от обязательной государственной службы, имея при этом (как само собой разумеющееся) в виду, что дворяне, освобожденные от принудительной службы за 99 лет до того, как принадлежавшие им крепостные крестьяне получили свободу от принудительного труда на дворян, подобно английским и немецким дворянам и как завещал Дед Преобразователь России не бездельничать будут, а заниматься делом по своему усмотрению и своему выбору эффективнее, чем служа.

Император Петр Третий

Император Петр III со скрипкой. Музей восковых фигур в Петергофе. 

 

Взошедшая на престол после убийства супруга Петра Третьего Екатерина (урождённая Софи́я Авгу́ста Фредери́ка А́нгальт-Це́рбстская), сохранила

1) вольность дворянства, данную её мужем привилегированному сословию, и

2) требование своей Предшественницы на Троне к аристократам и дворянам строить поражающие воображение дворцы

внеся при этом важное изменение.  

В наказе, обязательном к исполнению всеми дворянами Российской Империи, было начертано:

“Противно существу самодержавного управления, чтобы дворянство торговлю производило”.

Требование, исполненное подавляющим большинством российских дворян с радостью, но (как показала История) оказавшееся губительным как для дворянства как класса общества, так и для Российской Империи.

 

Согласно системе Екатерины, дворяне обязаны были вести праздный образ жизни. Напоминая этим французских дворян при Людовиках с XIV-го до XVI-го. Начиная с назвавшей себя самоё “Великой” Императрицы, предпринимательство любого рода не только для аристократов, членов императорского дома, но и для любых дворян считалось занятием низким, подданных благородного происхождения недостойным. Во время ЕЁ 34-летнего царствования утвердилась система подарков и дарений вышестоящих нижестоящим (начиная с "Северной Семирамиды", дарившей фаворитам десятки и сотни тысяч крепостных, как дарят скот, а также разрешив продажу людей мужа отдельно, жену отдельно, детей отдельно) как единственный источник денег дворянских семей, не считая доходов с имений, их заклания и продажи.  

Дарений при Екатерине было так много, что после вступления на престол внука Великой Екатерины Александра I обнаружилось, что ни земель, ни крестьян в казалось бы бескрайней Российской Империи для Высочайшего Подарения не осталось. Дворяне, привыкшие к безделью как патриотическому деянию, отдавать долги тем, кто не мог применить для их взимания силу, не считали необходимым. Европейские банкиры, ринувшиеся было ссужать российских дворян деньгами, даваемыми в долг или под заклад имений тех, кто брал у них взаймы деньги, разорились, обнаружив чересчур поздно, что с Россией иметь дело, как с европейцами, невозможно. Некоторые наивные ростовщики, ринувшиеся было давать в долг россиянам, как это делается в Европе, даже пустили себе пулю в Лоб.

Система взятия денег чиновниками, на Западе считающаяся коррупцией, в России принимала суверенные формы. В XIX веке в Империи сложилась традиция, когда сановник деньги брал в долг, беря на себя письменное обязательство вернуть с процентами, но вместо этого  помогал кредитору в карьере, или получить теплое место его ребенку, и стало быть (по суверенному понятию должника на государственной службе) долг можно было не отдавать, потому что “по понятиям” он полностью рассчитался. Таким образом в России дача денег в долг превращалась в то, что вне России называют коррупцией, в результате превращения должником ссуды в бартер. Что европейских ростовщиков и банкиров изумляло до крайности.

В 1833 году помещики  в обмен на полученные кредиты заложили 4 500 000 крепостных душ а через сорок лет лет 7 миллионов – население средней европейской страны! Общая сумма, которую надлежало вернуть, составляла 425 миллионов рублей – цифра, составлявшая заметный процент государственного бюджета.

Не только рядовые дворяне, но и аристократы в результате безумных трат от дворцов и дачи балов до игры в карты и званных обедов с устрицами и французским шампанским при Павле I, Александре I и Николае I массово разорялись. Одним из выходов для обедневшего дворянина было, объявив себя бедным родственником, поселиться в доме неразорившегося к этому времени родственника или же покровителя. В этом случае дворянин (а чаще молодая дворянка) продолжали вести привычную жизнь с той только разницей, что вызывали всеобщее сострадание и отношение к ним становилось презрительно-покровительственным.

Таким образом бедные родственники в России Николая I, Александров II и III и Николая II стали прослойкой между дворянством и гувернантками,  подобной той, какой в СССР была объявлена "гнилая интеллигенция", являвшаяся (по утверждению Власти) прослойкой между рабочим классом и трудовыми крестьянами.

 

Нравы в дворянской среде на протяжении всего XIX века были далеки от интересов крепостного и некрепостного народа, просвещения и прогресса.

• Ведение бизнеса, создание производства или упаси боже торговать считалось делами низменными и дворянского сословия недостойными.
• Деньги в долг в колоссальных размерах придворными брались легчайше, но отдавались лишь в исключительных случаях.
• Отдать карточный долг было делом чести, но вернуть иностранному банкиру взятую у него под постройку усадьбы ссуду - если тот не имел возможности вернуть их силовым методом - было абсолютно необязательно (в точности так же, как это имело место полтора века спустя). 
• Прапрадед Некрасова проиграл в карты 7000 душ, прадед проиграл 2000 душ крепостных крестьян -  и самый народный из всех поэтов, рассказывая эти легенды из истории рода Некрасовых рассказываемого не стеснялся, скорее наоборот.  
• Максимальный выигрыш в карты Николая Алексеевича Некрасова составлял 600 тысяч рублей - сумма по тем временам баснословно громадная. На выигрыши Некрасов содержал журнал Современник, кладя таким образом Порок на Алтарь Великого Дела. 
• Некрасов выиграл в карты и Феклу, красивую деревенскую девушку, а после выигрыша красавицы в карты женился на ней.
• Когда Александр Николаевич Голицин проиграл графу Разумовскому в карты свою жену, разразился скандал. Но лишь потому, что проигранная была не крепостной девкой, а столбовою дворянкой. На самом же деле это был проигрыш по взаимному соглашению. Жена князя Голицина и граф Разумовский были любовниками в течение ряда лет. Проигрыш жены в карты являлся основанием для судьи дозволить развод, который невозможно было бы получить никаким другим способом. А.Н.Голицин же к этому времени обанкротился и в последние годы жизни перешел на положение бедного родственника к кому-то. И побирался. Деньги, полученные членом славного рода князей Голициных от не менее достославного гр. Разумовского, обедневшему Александру Николаевичу пришлись как нельзя более кстати. 
• Если во время игры с карточного стола на пол падали деньги, они становились чаевыми лакеев. Однажды небогатый поэт Фет играл в карты с графом Львом Николаевичем Толстым, а когда уронил купюру, наклонился и принялся разыскивать её на полу. Увидев это, Великий Писатель Земли Русской поджег сторублевку, чтобы светом от ассигнации помочь собрату по перу в поисках. Одновременно показав неприличие поведения Фета, проявившему недостойную дворянина, игравшего в карты, мелочность, остальным игрокам. 
• Александр Первый ввел монополию на продажу игральных карт. Отныне продавать колоды имел право только опекунский совет при воспитательном доме на Мойке. Все деньги, полученные за продажу колод, шли на воспитанье сирот. Игроки, проигрывая и выигрывая громадные деньги, оправдывали свою осужденную Церквью и Государями страсть тем, что помогают несчастным детям. Идея поставить порок на службу добра была из тех прекраснодушных деяний, по которым можно узнать Россию. Ни в какой Европейской стране подобная мысль в голову королям прийти не могла. Представить себе подобное в Англии или Голландии невозможно. 
• При Дворе Императоров, так же, как в великосветских домах, играли в фараон он же банк он же и штосс. Игра не требующая никакого ума. Загадываешь карту. Сдающий раскидывает карты направо-налево. Выигрывает тот, чья карта выпадет первой. Вот и всё содержание этой нехитрой, но прославленной в литературе игры.
• При Алексее Михайловиче за игру в карты играющих приказано было бить кнутом. От этой решительной меры, призванной искоренить в Святой Руси занесенные из Европы азартные игры подобно тому, как искоренялись ересь и вольнодумство, играть меньше стали не в большей степени, чем после антиалкогольной кампании Горбачева пить.
• Екатерина вторая карты решительно запретила. Однако никто запрещения не заметил, потому что самым азартным игроком в карты по-крупному явлалась она сама. При Екатерине Великой карты (несмотря на запрет, а может, благодаря запрету?) стали столь популярны, что в Петербурге начали открываться игорные клубы.
• Пушкин проиграл в английском клубе 24 тысячи рублей. Николай I оплачивал карточные долги Пушкина, но траты на содержание челяди в доме поэта, или неоплаченные счета за платья и драгоценности Натальи Николаевны, в которых она красовалась на Императорских Балах, не покрывал никогда.
• Однажды Солнце Русской Поэзии проиграло тетрадь стихотворений, которую выкупил только через пять лет. В другой раз Пушкин проиграл в карты две главы Евгения Онегина, и если бы не помощь Государя, Евгений Онегин в том виде, в каком его знает весь мир, никогда не был бы напечатан наверное.

Таковы были нравы Дворянства Российской Империи. Которое при всем известном на всё человечество благородстве, исторически было обречено. 

Информация в этом абзаце воспроизведена по фильму Светланы Алхазашвили ДВОРЯНСКИЕ ДЕНЬГИ, с участием известных историков, искусствоведов и культурологов, показанному по каналу Культура в марте 2020. 

 

Вторая волна массовых разорений дворян началась после освобождения крестьян Александром Освободителем. Привычка к благородному ничегонеделанью к моменту отмены Крепостного Права сделала большинство дворян высокомерными неумехами, являвшимися легкой добычей жуликов и аферистов. Очень немногие, получив за освобождение крестьян компенсацию от государства, смогли полученными деньгами рационально воспользоваться. У дворян, начиная с эпохи Екатерины II, не было умения рационально распоряжаться деньгами. На первый план экономической жизни при Александре II, Александре III и Николае Втором вышли разночинцы-купцы и разночинцы-банкиры, среди которых дворян было немного. Результат оказался логичен и неизбежен: в России, подобно Франции за 128 лет до этого, произошла революция. После которой судьба дворянства как класса и как индивидуумов была мягко говоря незавидной.