Найдем ли путь в новый рай?

Найдем ли путь в новый рай? 

Открыть: Самсонов-Найдем-ли-путь-в-новый-рай-Pages-from-48(7-2005)-4

Противоречия —интеллектуальный стержень

В этом году сошлись вместе даты празднования таких разных на первый взгляд событий, как 100летие создания теории относительности и 55летие Манифеста Рассела—Эйнштейна, посвященного борьбе за мир. Оба этисобытия связаны с именем Альберта Эйнштейна и знаменуютопределенные вехи интеллектуального развития человечества.Первая, отказ от классической теории, произвела переворот восознании научной картины мира, в то время как вторая знаменовала новое осознание самогомира — мира без войны как насущной потребности выживания человечества.Столь удаленные друг от друга вопросы не только совмещены личностью Эйнштейна. Все оказывается гораздо глубже. Эйнштейн как свободный и непредвзятый мыслитель постоянно соприкасался с «проклятыми»проблемами, над которыми в течение веков бьются лучшие представители вневременнойреспублики ученых, поэтов и мыслителей, — вопросами о золотом веке и вечном мире, о пути и смысле жизни человека, освободе и необходимости, случайности и закономерности,личности и обществе, части и целом, конечности и бесконечности и т. д. Не случайно любимым писателем Эйнштейна оказалсяДостоевский — что было бы удивительно для человека науки другой национальной ментальности, если бы их не объединяла причастность к самым глубинным, самым «последним» вопросам, лежащим в основе человеческого существования. Как герои Достоевского неудержимо притягиваются к крайностям в решении извечных жизненных конфликтов, столь же неудержимо независимая, камерная логика исследователя притягивает самого Эйнштейна к самым значимым проблемам современности.Противоречия обозначают полюсы мировоззрения, поэтому,касаясь противоположных точек зрения, наш журнал оказывается насквозь пронизан этой осью,этим раскаленным интеллектуальным стержнем, который идетк современности из глубинывеков.Накал противоречия — преждевсего в остроте вопроса о выживании каждого в отдельности и всех вместе, в способности человечества, опираясь на ту или иную религиозную или научную доктрину, найти выход в завтрашний день. В Манифесте Рассела—Эйнштейна, как и многовеков назад, звучит тема спасения. Спасти нас может только осознание всеобщего братства:«если мы способны на это — длянас открыт путь в новый рай»,в противном случае нам грозит адвсеобщего уничтожения. Сам текст Манифеста, как видно из предлагаемой переписки, принадлежит математику БертрануРасселу, однако решение, предложенное им в Манифесте, как нельзя более близко к решению,найденному в христианстве дватысячелетия назад. И это решение одобрено Эйнштейном! Тем самым осмысление угрозы приводит ученых нашего рационального века к тем же решениям, которые были найдены в эпоху совершенно иной ментальности —на заре христианства. И в этом нетолько свидетельство вечностивопроса о спасении, в этом и свидетельство относительности любой логики — как логики науки,так и логики религии.Здесь мы видим, что значениеотносительности, под знакомкоторой прошла вся жизньЭйнштейна, оказывается многошире, чем он сам предполагал.Можно заметить, что и вопрос осуверенитете любой нации, которая должна отказаться от войны как способа решения проблем, как ни странно, гораздолучше формализуется с привлечением относительности —просто суверенитет следует заменить понятием о равноправиивсех национальных систем отсчета! И тогда решение следуетискать в виде политических инвариантов — стандартов отношений и трансакций, которые одинаково выглядят с точки зрениялюбой национальной системы.Манифест — это страстныйпризыв ученых к людям осознатьсвою принадлежность к человечеству. Антивоенное движение здесь вышло на уровень осознания глобальности проблемы иугрозы, по сути, впервые столкнувшись с глобализацией деятельности человека.Вопрос глобальности угрозы вдальнейшем был обобщен и наневоенные, вполне мирные области. Это обобщение сегоднямы понимаем в терминах экологического кризиса, и когда речь идет о глобальном потепленииили похолодании, то эти понятияувязываются в нашем сознании с антропогенной деятельностью.Не столь давно на эту тему разгорелся нешуточный спор в научных кругах, так как многие данные указывают на естественный ход глобальных процессов, включенных в те или иные природныециклы, а сами понятия потепления и похолодания оказались связаны неразрывно. Мненияученых разделились поровну.Возникло два лагеря: сторонников антропогенного влияния исторонников естественного ходавещей — различного рода циклических изменений в природе.И этот накал страстей, и саморазделение мнений не случайно.Высокий уровень научной дискуссии позволил в очередной разобнаружить противоречия какполюсы современного знания ивновь обозначил ось противоречий, вокруг которой постоянновращаются наиболее значительные течения мысли.

Бедность как порок

Само рождение Манифеста было итогом большой работы, проводимой Эйнштейном в рамках таких организаций, как Чрезвычайный комитет физиков атомщиков и Движение за конгресс народов мира в 1947–1948 гг.В это же время шло активное обсуждение проекта создания мирового правительства, призванного управлять миром на принципах отказа от войны.По всей видимости, императивные ноты, такие как христианский призыв осознать братство людей, прозвучавшие в Манифесте, начинают резонировать в человеке, когда они вчемто отвечают состоянию еговнутреннего мира. Именно такой резонанс был фоном написания Манифеста — когда сформировалось массовое антивоенное движение, идеи которого, посути, оформились в Манифесте.Сегодняшнему читателю малочто говорят названия «Движениесторонников мира», «Всемирный конгресс сторонников мира», «Всемирный совет мира», аведь одно лишь «Стокгольмскоевоззвание» собрало в 1950 г. около 500 млн подписей, из которыхтолько 100 млн было собранов СССР.Возвращаясь в наши дни, мывидим, что фоном современногосостояния умов наряду с угрозами глобального финансовогокризиса все больше являютсяприродные катаклизмы. Какправило, чем более развитой является страна и чем выше в нейуровень жизни (и чем соответственно больше она воздействует на природу), тем сильнее голос защитников природы раздается в этой стране. В нашейстране в 1970е возникло понятие экологического императива,о чем неоднократно писал16 Экология и жизнь 7(48)’2005Экология Человек Общество Год ЭйнштейнаН.Н. Моисеев. И это не толькоограничения на приближениек критическим параметрам биосферы. Императив рождается изглубокого внутреннего убеждения, и его можно назвать голосом совести.Этот голос громко зазвучал вконце 1980х и начале 1990х годов, отмечая активное участиенарода в политических событияхтех лет. Сегодня ситуация кардинально изменилась. При невысоком уровне жизни в нашей стране сегодня, к сожалению, и голосэкологического императива почти не слышен. Бедность во всевремена заглушает голос совести.Понятие бедности всегда сочеталось с отсутствием жизненногоуспеха, темнотой, неграмотностью, если не с пороком. Темный народ, как известно, не заслуживает просвещенного правителя. Поэтому порок нашейстраны — богатейшей страны, вкоторой живут бедные люди — втом, что народ «анестезирован»своей бедностью и не осознаетсвоей связи со страной, а потомуи не может за нее отвечать. В тоже время ответственность за своидействия — это и есть главное качество, которое В.И. Вернадскийполагал условием наступленияноосферы; оно же — главное условие психического здоровья.Бедную нацию в богатой стране нельзя считать здоровой —она нравственно недоразвита,ущербна и политически неактивна именно в силу своей бедности.Отвечающая уровню богатствастраны активность народа ассоциируется сегодня с демократическим устройством общества.Именно поэтому — в силу неадекватной богатству страны бедности народа — реальной демократии у нас быть не может.Как же найти путь созданиярационального общества — общества не только способного сочетать себя с природой, как этоделают все виды в природе, но испособного к прогрессу, которыйстал неотъемлемым и необходимым спутником человеческогосуществования?Сегодня прогресс простонельзя остановить по той простой причине, что нас захлестывают ранее сделанные изобретения. Для примера можно взятьпроблему полиэтилена, производство которого начиная с 1930хгодов неуклонно растет. С техпор переработано лишь 5% этогопрактически вечного материала,а количество пластиковой тарыпродолжает нарастать. Поэтомунеобходимо срочно найти способ избавляться от колоссального количества тары, и если ученые сегодня заявляют, что нашлипластик, который при своем распаде «заражает» эти распадомдругие пластики (см. «ЭиЖ»№ 6' 2004), то за такое дело, еслионо безопасно, надо браться немедленно!Итак, мы не можем «быть какптицы небесные» — мы стализаложниками прогресса. Но мыстремимся, чтобы и птицы пелинам свои песни — а потому не можем все вокруг превратить в помойки. В понимании того, чтозначит жить почеловечески, естьместо и природе, и комфорту.

Великое объединение знания и морали

Странная, на первый взгляд,коллизия возвращения к христианскому призыву к братскойлюбви в Манифесте заставляетзадуматься...В эпоху возникновения христианства способ разрешенияглавной коллизии любого знания — противоречия свободы воли и необходимости следованиязаконам природы — уже был найден и представлял собой идеюмонотеизма (что на языке современной науки можно выразитьпредставлением о единстве мира). Что же изменило мир в начале I тысячелетия? Что именнонового пришло в мир с Нагорнойпроповедью, что заставило меняться общественное устройствои изменило пути истории?Видимо, подлинным открытием христианства было именносочетание монотеизма (как знания) и любви (как моральногоимператива). Сама по себе любовь ограничивает, вяжет по рукам и ногам — кто не испыталэтого странного плена? Но в сочетании со знанием о единствевсего и всех в этом мире любовьоткрыла возможности снятьбарьеры между людьми и былатем ветром свободы, который увлек всех за собой. Возникновение современного мира без христианства представить невозможно — оно пробивает историю,как ветвящийся путь молнии. Ноесли ктото, достаточно скептически настроенный, спросит, чтоже, собственно, принесло в мирхристианство — ответить трудно.Все, что было использовано вхристианстве, уже было известноранее — и единый бог, и любовь.Подлинным открытием было сочетание, компоновка открытий вобласти знания и морали, давшее новый толчок развитию иснявшее противоречия! И вотобъединение двух противоречий — разума и чувства — даетсовершенно неожиданный эффект полноты мира, которыйразвертывается как христианское движение.В чем секрет? Мы знаем сегодня, что любая логическая система либо неполна, либо противоречива — в этом суть теоремы Гёделя. Однако если к логическойсистеме, которая содержит в себепротиворечие, добавить еще одну систему противоречий —чувства против морали (как эточасто бывает в любви), то оказывается, что эти два принципиально несовершенных объектаобъединяются в устойчивую пару, и эта пара оказываются способна к длительному существованию в обществе.Объединение двух неопределенностей рождает ту определенность, которая нужна для совершения поступков.

Рабочая точка —интеллигентность

Отдадим должное ИммануилуКанту, который, повидимому,первый заговорил о противоречивости чистого разума и осознал неразрывность мысли ичувства: суждения без чувствапусты, а чувства без понятий слепы. Эта фраза оказывается словесной формулой и необходимым условием способности суждения, способности к поступкам.И моральный закон внутри нас,таким образом, оказывается дополнителен к закону звездногонеба над нашей головой. Если бызаконы Вселенной были иными,мы не смогли бы присутствоватьв ней в качестве наблюдателей —в этом суть антропного принципа. Но если когданибудьнам удастся унифицировать, т. е.найти инвариантные для разныхцивилизаций и культур законыморали, так же, как сегодня унифицированы законы физики, то,развивая, вслед за Кантом, идеюдополнительности разума и морали, мы должны полагать необходимым существование антропного принципа морали. Это значит, что законы, управляющиеморалью как объективным явлением, не могут оказаться принципиально иными, чем те, которые нами уже унифицированы.Иначе мы не могли бы существовать в этой Вселенной, так как необладали бы способностью суждения — т. е. способностью кпринятию решений и практическим действиям.Понимание дополнительностив физике относится к возможнойточности связи координаты x иимпульса p и выражается в видепринципа неопределенности:(1)Наибольшая возможная точность достигается, когда измеренные значения каждой из величин в точности отвечают закону случайностей Гаусса. В этомслучае неравенство превращается в точное равенство, а значения величин оказываются связанными между собой обратнопропорциональной зависимостью, т. е. гиперболически:(2)Идея дополнительности разума и морали также должна формализоваться в виде соотношения типа (2). Поэтому рост неопределенности знания, например,в результате случайного обнаружения новых, необъяснимыхфактов, приводит, в силу дополнительности, к снижению неопределенности в области морали — человек укрепляется в вере;и наоборот — рост моральнойнеопределенности, такой каксексуальная революция или разгул наркомании, оказывается,парадоксально связан с ростомточного знания. Поэтому в каждый исторический момент существует некий оптимум, отвечающий соответствию знания и морали.Дополнительность такого жерода проявляется в связи междунашей психикой и восприятием.Современной психологии удалось разработать объективныеметоды измерения психическойреакции, основанные на статистике Гаусса, которые дают результаты, воспроизводимые втой же мере, как и измеренияв квантовой физике. В знаменитом тесте Люшера (его можнонайти в Интернете по адресуhttp://www.psihotest.ru) используется объективность цветовоговосприятия человека, допускающая практически однозначнуюпсихологическую интерпретацию. В психике существует ипредельная скорость, при которой различия между знанием иморалью стираются; действительно, в условиях, когда надоочень быстро принимать решение, используются критерии«хорошо — плохо», а «знаю илине знаю», как правило, оценивается потом. Таким образом, в динамике знание и мораль могутсравняться по значению и дажепоменяться местами, что говорит об относительности каждогоиз понятий в отдельности и необходимости совместного рассмотрения знанияморали в тойже мере, в какой едино пространствовремя теории относительности.Релятивизм и дополнительность всегда идут рука об руку.В культурной практике это закономерно привело к появлениютечения постмодернизма, который идею стереоскопичности,дополнительности художественных языков, возвел в главный эстетический принцип, тогда какв филологии возникли хронотопы Бахтина и языковая относительность Сепира—Уорфа.При выборе пути необходимадополнительность знания и морали, и эта дополнительностьиндивидуальна, как рабочая точка среди поля возможностей.Полностью морализировать общество невозможно — это показал опыт многих религий; современная эпоха с ее продолжающимися войнами, экологическими проблемами и преступностью показывает, что и общества с приоритетом знанийдалеки от идеала. Поэтому необходимо сбалансированное сочетание этих равноценных человеческих измерений.И такое сочетание случается — встреча с людьми, обладающими таким гармоничным развитием, оставляет впечатлениецельной личности, развитие которой рождает (так редко!) истинного интеллигента. К сожалению, такой тип людей в нашемобществе относится к «вымирающим видам». Но для сохранения нормального баланса«видов» обществу эту интеллигентность надо хранить, копировать ее образцы и растить молодежь на этих примерах; к ней надо стремиться, поднимая моральный статус каждого человекана высоту, достойную его великой страны. Именно интеллигентность как сочетание свободной морали (а не идеологии) изнания (вместе со стремлением кего практическому использованию) является той чертой, формированию которой мы планируем содействовать всей нашейработой в журнале, и котораясовершенно необходима дляуспешного движения страны вбудущее.