ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВА - КОРОЛЕВА РОМАНСА. Статья, написанная к столетию со дня рождения

 

Изабелла Юрьева 20-е годы 20-го века

 ИЗАБЕЛЛА ЮРЬЕВА - КОРОЛЕВА РОМАНСА

Статья, написанная к столетию со дня рождения

 

  Ее портрет тиражирован на многих пластинках – взметнулись стрелки бровей, приподняты локоны над висками,  безукоризнен овал… Тут явственно проступают стиль, мода, черты женского облика довоенного времени. Знакомьтесь, перед вами – королева патефона, звезда дотелевизионной эпохи.

Удивительный неповторимый голос Изабеллы Юрьевой все чаще и чаще звучит в эфире и не только по радио России, но и в передачах  русского американского телевидения. Это значит, что как бы не менялись ритмы и направления на эстраде, ее искусство, сохраненное в старых пластинках и воскрешенное на современных дисках, вызывает непривычное волнение у новых поколений.

Судьба этой незаурядной женщины вместила  много событий и переживаний, и все же, думается, светила были к ней доброжелательны. Талантливая на сцене – она необычайно обаятельна в домашней обстановке, в кругу близких. И люди тянутся к ней. А в ее светлоголубых глазах  по-прежнему мерцает отсвет той женской  тайны и прелести, что не погас с годами, с утратами, с неизбежными заботами быта…

Лет  15  тому назад в Москве я пришла ее навестить. По моей просьбе она включила свои старые магнитофонные записи. Мы сидели за столом, а из коробки звучал низкий, сильный, с заливистыми нотами и необыкновенно сердечными интонациями голос. Завороженно слушая, я как –то забыла о той, что была рядом, и только, что говорила о делах обыденных и житейских. И вдруг, повернув голову, я про себя тихонечко ахнула. Напротив сидела женщина с помолодевшим прекрасным лицом, с блестящими глазами, она “включилась” в то свое давнее артистическое состояние. И сначала тихо, а потом все увереннее и громче стала петь вместе со своей записью, и живой голос звучал не только не  хуже, а с потрясающе сохраненной полнотой диапазона, широтой дыхания, своеобразием присущей именно ей тембровой окраски.

-Сидит это во мне, понимаешь,  сидит! – сказала она чуть сдавленным голосом и оборвала себя. – И все теперь неуместно, несвоевременно, незачем  мне нынче быть смешной, а тогда в молодости моей все понималось по-другому, и что теперь приветствуется, тогда отвергалось. Говорили : уберите эту ноту, от нее пахнет цыганщиной, а она была просто  страстной, дурновкусия я бы не допустила, говорили:  “ жестокий” романс  с насмешкой, а он оказался вечным,  ведь  мир чувств, заключенный в - нем, – это мир красоты и драматизма…

Изабелла Юрьева посвятила себя исполнению старинных русских и городских романсов в те годы, когда упоминание о них не обходилось без иронического эпитета “жестокий”. Сам  жанр, история которого восходит к началу 19 – го века,  неоднократно подвергался незаслуженным нападкам. И все же выстоял. Благодаря удивительной демократичности и трепетности, неизменно находящих отклик в человеческих сердцах.Вспомним “Нищую” А.Алябьева – Беранже, которую непревзойденно исполняла певица…Или “ Но я знаю, ты любишь другого” музыка С. Чарского, слова В. Мятлева или “Он уехал” музыка С .Донаурова…Весь обширный репертуар певицы, конечно, не перечислить...

Расцвет ее дарования совпал с размахом “шагов саженьих” Советского Союза.Пафос общественного энтузиазма выражался  в коллективном общественном мироощущении. Все, что было связано с понятием “мы”, казалось единственно важным. Все, что выражало личное, воспринималось как мещански ограниченное. По ее собственным, уже недавним словам от нее требовали петь не о любви, а о стройках. Что было делать артистке, которая столь не вовремя явилась на сцену в эпоху маршей и массовых песен?

Ей  приходилось терпеть нападки. Странно и неприятно  читать  статью И.О. Дунаевского в журнале “Советская музыка” № 9 за 1948 год,  в  которой он  указывает как на недостаток   Изабелле Юрьевой  ее излишнюю эмоциональность , чрезмерное  драматическое напряжение. Идеология  исподволь подчиняла сознание, мышление. Талантливейший композитор, ставший музыкальным идеологом эпохи Сталина, увы,  и он  отметал иные проявления искусства, чем те, на страже которых стоял сам…Т аковы  были беспощадная идеология  и дух сталинского времени.

Руководимая безошибочно лишь природой своего таланта она была тверда в отстаивании своего репертуара, своей темы , своей стихии. И ей приходилось  бороться с такой всевластной  организацией, которая называлась Репертком. Думается, что хотя судьба артистки сложилась счастливо,  успех и популярность в 30-40 –е годы были фантастическими, драматическое ощущение от несовпадения ее жанра с ходом времени укоренилось в ней на всю жизнь. Ныне же, бросая взгляд в прошлое советской эстрады, отчетливо видно, что искусство певицы,   не будучи прославляющим Отечество, по-своему  обращалось  к широкой аудитории .

Детство и юность Изабеллы Даниловны Юрьевой прошли в Ростове-на-Дону, и первый концерт, в котором она участвовала, проходил в парке имени Луначарского. Заметим, нарком просвещения, чье имя носит парк, в ту пору жив и здоров, молодое государство присваивает имена своих вождей всему вокруг, таковы революционные амбиции. Она спела тогда русскую народную песню “По старой калужской дороге”, и получила аплодисменты, неожиданность которых ошеломила. Она еще не знала, что природа наградила ее талантом истинным, и что судьбе будет угодно предоставить ей возможности для его раскрытия. Юной девушкой она приехала поступать в петроградскую консерваторию , где на фортепианном факультете училась старшая сестра Анна. Концертмейстер А. Таскин, некогда аккомпанировавший знаменитой Анастасии Вяльцевой, точно определил в каком направлении надо развивать молодое дарование. Он сказал, что у   абитуриентки природная постановка голоса, что ей надо петь, как дано природой, и не обретать вокальную школу, которая нужна оперным певцам. Ибо ее будущее – эстрада. И в дальнейшем она работала над своим исполнением только с концертмейстерами, выверяя чистоту звучания.

Любовь и женское достоинство стали главной темой ее творчества. В старинных и цыганских романсах, исполняемых ею, в произведениях А.Алябьева, А.Варламова, А.Гурилева, А.Верстовского, в романсах   20-го века, в произведениях советских композиторов и в лирических песнях перед слушателем возникал образ любящей, страдающей и прекрасной женщины.

И этот образ оказывался бесконечно дорог ее современникам.

Сила воздействия певицы заключалась в том артистическом переживании, что пронизывало ее исполнение.

 Она смело шла на импровизацию, варьирование мелодий, ее концертмейстеры –Симон Каган и  Давид Ашкенази,  с которыми она работала в течение всей своей жизни, импровизировали также свободно, что придавало особый  блеск звучанию.Необычайно чутко она всегда обращалась со словом, с поэтической речью в музыке. Изменение интонации, ее сдвиг, широкий гортанный распев или интимное признание становились ”гласом волшебной лиры”…

Теперь  история восстановила в правах русский старинный романс. Появилось множество исполнителей среди молодых, кто охотно вышел с ним на эстраду. Но выяснилось, что овладеть жанром – совсем непросто. Какая-то непреодолимая преграда возникала  между высотой, заданной простыми словами и нехитрой мелодией романса, и артистом, имеющим голос, но не наделенным тонкостью чувств.  Тайна простосердечия и изысканности, сдержанности и страсти, признания и недосказанности осталась за ней. Никто впоследствии воплотить эти состояния как она не смог. Напомним, в ее времена –20-е,30-е, 40-е годы о микрофонах не было и речи. Посыл звука в больших залах должен был быть безупречным… Этим она славилась всегда. Не было эффектного антуража, не было оркестрового сопровождения. Рояль – и только. А она выходила на сцену и несла с собой мир эмоций, который нельзя подменить ничем, никаким театром кордебалета…

В связи с возвращением романса в 70-е годы к певице   кинулся рой журналистов. Неожиданное внимание после стольких лет забвения(ее последний концерт перед уходом со сцены состоялся в ленинградском театре эстрады 5-го апреля 1965 года) тревожило и смущало. По неопытности она раздавала из своего архива бесценные реликвии: то уникальную афишу с портретом 20-х годов, то старую рецензию… И уже теперь вовсе не известно, куда подевались письма очарованного ею М.Зощенко и надписанный им сборник рассказов. К счастью, уцелело одно письмо и фотокарточка с надписью. Были времена, когда люди в знак уважения и дружбы дарили их друг другу на память.

-Убеждена, что на свете нет никого отзывчивее и душевнее русских.Когда мы с мужем были во Франции в 1968 году, то бродили по Парижу и со слезами вспоминали нашу молодость. Знакомые парижане подтрунивали над нашей старомодной сентиментальностью. Я бы никогда не могла жить за границей долго: в массе люди там вежливее, но и холоднее…

Ее брак  с Иосифом  Аркадьевичем Эпштейном (стихи для ее романсов он подписывал псевдонимом Аркадьев) оказался счастливым. Они прожили   безоблачно 46 лет до его смерти. С этой потерей ей было тяжело примириться.

 

Незащищенная перед жизнью, она должна была противостоять одиночеству.

     Я знала  и любила ее с детства. Иосиф Аркадьевич был двоюродным братом моей мамы. Приезжая на гастроли в Ленинград, они бывали постоянными гостями в доме маминой старшей сестры, с которой дружили смолоду, будучи ровесниками. Она была очаровательна, и я смотрела на нее с восхищением. –Ты тоже хочешь стать  артисткой?- спросила она меня однажды. – Не думай даже! Это очень тяжелая доля… Но, конечно, же именно об этом я и мечтала.

     Как быстро проходит пора человеческого расцвета! Помню в один из приездов в Ленинград я увидела их, идущими по Невскому. Это была такая красивая и роскошно выглядящая пара, что я не посмела их окликнуть, к ним приблизиться. Когда вечером мама сказала им, что ее дочка постеснялась к ним подойти, Беллочка(так ее называли домашние), огорчилась. – Мы же тебя, деточка, не видели, мы бы тебе были рады…

Они и были рады мне и гостеприимны, когда я повзрослела и гостила у них в Москве. Как уютно спалось на антикварном узком николаевском диване в парадной гостиной, стены которой были завешаны старинными картинами и защищены от света гобеленовыми тяжелыми шторами…

Не   обходилось и без забавных курьезов. Беллочка любила хорошие вещи, хорошую одежду, которых не было в тот период “эпохи  Москвошвея”. Обнаруживая у меня иногда хорошие перчатки, чулки или сумочку, она – близорукая с детства – пробовала их на ощупь и спрашивала: Откуда у тебя такие мягкие перчатки? На что я отвечала: Как откуда? Вы забыли, что Вы мне их подарили? Она смеялась в ответ.

Наступило время, когда при упоминании ее имени, люди с удивлением спрашивали: А она жива? К счастью, жива. Этот же вопрос задала редактор Лентелефильма Галина Мшанская, когда я посоветовала ей включить в съемку  телефильма “Я помню чудное мгновенье” уникальную певицу. Телевидение в лице режиссера В.Виноградова откликнулось моментально. В 1980 –ом году , когда ее большая артистическая жизнь уже принадлежала прошлому, Изабелла Юрьева предстала на экране седой подтянутой дамой с чрезвычайно живым , внимательным взглядом и голосом, звучавшим с прежней низкой, глубокой и сильной окрашенностью тембра. Неожиданным ответом  стали выступления певицы в    телефильмах: “Я возвращаю Ваш портрет” В.Виноградова, и ряде других, также пробудивших общественный интерес к выдающейся актрисе прошлого.

В телефильме “Я возвращаю Ваш портрет” она твердо произнесла: “Никогда я не могла бы в день петь больше одного одного сольного концерта. Это значит, никогда бы не позволила  себе быть невзыскательной в своем искусстве, выступать неровно, заведомо допускать послабления”…

     Изабелла Даниловна рассказывала о том, что в 1925-ом году она с мужем, посланным в командировку, жила в Париже. Испанские кинофирмы “Уфа-фильм” и “Альбатрос-фильм” предложили молодой звезде эстрады сниматься в драматических ролях, играя испанок. Выяснилось, что в Испании есть область, где женщины и мужчины по-северному белокуры и светлоглазы, именно такому редкому типу соответствовал облик нашей героини. Но заключать контракт Юрьева не стала: скучала по дому, по родным. Семья была большая: сестры Мария, Екатерина ( единственная рано умершая), Анна, уже упоминаемая, жили очень дружно.

     По возвращении потекла московская жизнь тех лет. Всю свою биографию  Юрьева связала с “Гастрольбюро” до его переименования в “Госконцерт”.Право на сольные концерты она завоевала в  достопамятном 1937-ом году. Вскоре после этого ночным звонком была вызвана в Кремль, куда прибыла ни жива, ни мертва. Но выяснилось, что Хозяин   всего-навсего  хочет, чтобы она спела. Находившийся там же Иван Семенович Козловский успокоил ее,после чего она спела и уехала, как только была отпущена. Но ощущение опасности, что нависло над ней в ту ночь, запомнилось крепко.

 Необыкновенно интересно были представлены афиши ее концертов в Большом Государственном театре оперы и балета 19 ноября 1928 года. Или в Большом зале ленинградской государственной филармонии 5 апреля 1938 года. В них участвуют выдающиеся артисты Е.Гельцер, В.Качалов. В.Пашенная, И.Козловский… Она в центре, они – окружение.

-Нехорошо, нескромно, это не надо показывать,- скажет она и выхватит сии свидетельства летописи искусства. – Мало ли как распорядились в ту пору обстоятельства моими товарищами и мной…

Но, думается, представить эти афиши читателю стоит. В них отражена сверкающая слава звезды дотелевизионной эпохи.

 “Белая цыганка”- вот как ее называли в ту пору за низкий голос и нежнейший – светлейший цвет волос.. Молодая, талантливая, красивая  , как и все остальные   она могла стать безвинной жертвой репрессий. Она выбрала жизнь в Москве, ставшей ее родиной.  Все же Париж остался в ее  сердце  с воспоминаниями о счастливых днях  молодости, проведенных вместе с мужем…

Вспоминаю как примерно лет десять назад в ЦДРИ(Центральном доме работников искусств} проходила очередная встреча участников клуба “Старинный русский романс”. Чествовали  Изабеллу  Юрьеву.  Она   поднялась  на сцену.  А навстречу ей вышел белый как лунь высокий и красивый Иван Семенович Козловский. Вместо того,что можно было ожидать, он произнес: “Эта девчонка”… Она взглянула на него изумленно и обняла. Им было, что вспомнить. И зал чувствовал необычайную взволнованность и благоговение. Искренность могикан сцены, их душевная щедрость являла очарование каждого…

     Сколько она себя помнит, перед каждым концертом  отчаянно волновалась. Но в тот памятный день в послевоенном   Сталинграде   волнение достигло крайних пределов. С утра зарядил дождь. Его пелена скрыла очертания встающего из руин города. К вечеру по улицам можно было уже не идти, а плыть. – Кто же в такую погоду пойдет на концерт? – грустила певица. В назначенное время пришел автобус. Она и музыканты взгромоздились  с ногами на сиденья потому, что вода заливала пол. И вдруг  она увидела, что по затопленной улице , держа обувь в руках, босиком, подняв подолы платьев, подвернув брюки, идут бесконечной толпой те, кого дождь не остановил,- ее слушатели, ее почитатели.  И она расцвела от счастья. Это была пора ее молодости, ее успеха, ее признания народом. Как многие артисты во время войны она выступала для солдат, для раненых, в прифронтовых зонах. Попадала и в обстрел, но оказалась мужественным человеком, даже не сознавая этого. Боялась за других, но не за себя. У нее сохранилась пластинка(уникальный диск), на котором записаны песни о войне, о России, о русской женщине(“Скажи, сынок”), которые она исполняла  с присущей ей сердечностью. Однажды она с огромным юмором рассказала, как на одном из прифронтовых выступлений в паузе между исполнением услышала из зрительских рядов: переверните, переверните! Возникла недоуменная  пауза . Кто-то произнес: Что или кого перевернуть? Юрьеву? Выяснилось, что один молоденький лейтенант был убежден, что слушает  ее пластинку, а красивая блондинка только изображает пение. На обороте же его любимой пластинки была всем известная и всем   нравящаяся песенка “Саша” , которую он и хотел послушать…

Много лет она думала, что пережила свою славу. Записи ее романсов иногда звучали по радио, но в окружении голосов былого. Казалось, ее искусство тоже относится к ушедшей эпохе. И она скромно отступила в тень. Но твердо знала, что в сфере любовной лирики у жанра романса по-прежнему нет соперников. Поэтому так пристально вслушивалась она в звучание, в окраску, привносимые в исполнение артистами нынешнего времени. Искала ли замечательная певица у других то внутреннее свечение, что было в ней самой? Хотелось ли ей встретить в других поколениях отзвук, близкий собственной душе? Так или иначе, истинно талантливое она отличала всегда безошибочно. И не удивительно, что на вечере в московском театре эстрады “В честь королевы романса Изабеллы Юрьевой “, что состоялся в ноябре  1993-го года, выступило много замечательных мастеров – не только певцов, но и драматических артистов.

Среди них были Алла Баянова, Нинель Ткаченко, Артур Эйзен, Лариса Голубкина и Юрий Федоров, Капитолина Лазаренко, Федор  Чеханков и многие другие. Царила атмосфера приподнятости и искренней теплоты. Посвящая свое выступление героине вечера, каждый исполнитель  готов был превзойти сам себя.

 Но самым непредсказуемым стало выступление самой юбилярши. Конечно,  замечательный  конферансье и директор театра Эстрады Борис Брунов,  которого уже нет с нами, готовил это событие заранее. Скептичнее всех к затее относилась сама Изабелла Даниловна. Но когда прожектора высветили на сцене ее хрупкую фигуру, когда она ощутила знакомое до боли горячее дыхание зала, она вновь стала Актрисой.Это было непостижимое превращение. Еще одно превращение, которому я стала свидетелем. Юрьева пела романс “Мы только знакомы”… Голос ее зазвучал   пылко, трепетно. Конечно, он не был таким, как в молодости. Но когда она выходила  на широкое дыхание, в нем концентрировались знакомые присущие лишь ей обертоны, в нем была та же власть чувства. Так воплощать любовь и страдание, гордость и простоту, красоту и благородство – без излишнего нажима, без внешней аффектации и с такой подлинностью переживания – пожалуй, никому уже не дано.Неповторимость этого выступления заключалась в том, что сквозь облик пожилой дамы в узком черном бархатном платье (от Зайцева) проступали черты молодой романтической красавицы, какой она была прежде. Певица дарила публике редкие мгновенья, когда приоткрываются тайны неувядающего артистического дара. И зал встал, аплодируя ей…Все понимали, что эта женщина тоже была частью “России, которую мы потеряли”…

     К счастью, концерт был заснят телевидением. Это заслуга Анисима Гиммерверта – автора многих передач о выдающихся мастерах эстрады прошлого. “Два портрета на звуковой дорожке”- телефильм об Изабелле Юрьевой и Вадиме Козине- также был заснят им и приблизил столь разные творческие индивидуальности

В одном из тихих московских переулков есть окна, свет которых кажется теплым и уютным. Здесь живет Изабелла Даниловна Юрьева. Она сохранила  и поныне зоркость сердца и какое-то необычайное очарование. Своей любовью к жизни и мужеством научилась побеждать своего единственного реального врага – возраст.

Совсем недавно, а именно 1-го октября 1998 года в  Америке  по телевидению в небольшом документальном фильме Изабелла Даниловна вновь рассказывала о своей судьбе. Как певица она естественно понимает, что могла “выразить в звуке”… Как женщина не может не вспоминать о былой красоте и небывалом успехе. Ведь даже легендарный Хаммер был у ее ног! Триумфов оказалось не мало…

 Но вот она проворно наклонилась и вынула из ящика секретера две аккуратные пачки писем.

-Вы не знаете, где мне купить камин, чтобы все это сжечь?- неожиданно горько вдруг спросила она по-видимому съемочную бригаду.

При том, что , конечно, она всегда была  избалованной женщиной, она сохранила необычайную душевную отзывчивость к окружающим.  При том, что всегда казалась хрупкой, проявила уже в поздние годы стойкость и мужество. После операции у Святослава Федорова, ни разу не пожаловавшись на боль, она, когда ей разрешили снять повязку, сказала: ”О, я и не знала, что в мире столько красок!” И через год решительно     прооперировала второй глаз.

Она всегда так умела сказать: “не знаю” или “не понимаю”, что было ясно, что речь идет о том, что она не одобряет, но отзываться дурно не хочет. В то же самое время свое восхищение высказывала бурно. Как-то слушая Елену Образцову,   произнесла:  ”Такие люди не должны стареть…”

Может быть, тут прорвалось и сожаление о себе.

Однажды  мы побывали с нею вместе на “Сильве” Кальмана в московском театре Оперетты. Мне показалось, что она смотрит на сцену невнимательно. Видя Сильву, несколько раз переспросила меня, кто это. Я терпеливо повторила,  на что она разочарованно произнесла: ”Простая”. Видя Эдвина, задала аналогичный вопрос. После чего на сцену смотреть перестала. И вдруг с необычайной  экспрессией  схватила меня за руки и воскликнула: ”Ты слышишь, как солисты разошлись с оркестром?” Я – то слышала, но никак не думала, что не узнающая героев на сцене знаменитая актриса на самом деле ничего не путает, все видит и  слышит точно и не желает снижать художественные критерии…

Из дали прошлого вспоминаю еще один случай ее женской зоркости. В первый раз я пришла к ней, чтобы познакомить   с человеком, который стал моей судьбой. Мы поговорили о живописи в ее доме, и он с профессиональной безошибочностью атрибутировал две ее картины, авторов которых она не знала. Внезапно она посмотрела на меня, перевела взгляд на него и сказала: ”Она Вас любит”. Позже я спросила у него: ”Как ты думаешь, отчего она угадала, я же ей ничего не говорила”… На что услышала тоже примечательный ответ: ”Она же всю жизнь про это пела…”

Идут   годы.  Меняются его ритмы. Подлинное искусство не увядает. Убеждаюсь в этом, когда вновь вижу ее .В прошлом году  незадолго до телевизионной передачи   7 сентября 1998  года в   день рожденья звоню поздравит ь из Америки. Какое счастье! Слышу тот же дорогой мне прекрасный голос. – Спасибо, рада слышать тебя! Напиши мне, наконец, напиши пока я жива. День сегодня прошел хорошо. Кобзон прислал такой букет, что два водителя внесли его с трудом. Я ничего специального не устраивала. Пришли те, кто всегда: Виктор Татарский, Глеб Анатольевич Скороходов. Это было все хорошо. Но мне нечем платить работнице. Из сберкассы не выдают деньги. Звонил художник Шилов, предлагал позвонить Лужкову, чтобы меня пощадили от всех наших трудностей. Чем кончится, не знаю это участие. Слушай, приезжай, если сможешь, погостить.Пока все в моем доме на месте…”

Я почувствовала, как что-то перехватило дыхание. В памяти возникли эпизоды разных лет, люди, которые нас связывали, та дружба, которой Изабелла Даниловна одаривала меня долгое время жизни.

 

     Прошел еще один год.  Я поздравляю ее с юбилеем снова.Свой возраст она больше не скрывает. 7 сентября 1999года ей исполняется…

      –“ Как Вы  будете отмечать свой  юбилей?” – спрашиваю по телефону.  И слышу в ответ:” Мне исполняется 100 лет.  Домой на этот раз никто не должен придти. Все соберутся  в концертном зале “Россия”. Может быть, я еще спою…     А еще будут вечера в  театре Эстрады и в ЦДРи…”

 Дорогая Изабелла Даниловна! Пусть  “Дольше века длится день” Ваш! Пусть еще очень долго зажигается свет  в красивых комнатах Вашего дома, где всегда поддерживается порядок,  и где элегантная подтянутость хозяйки  дает урок женского достоинства и умения сохранять  собственное “я”…

 

АЛЛА ЦЫБУЛЬСКАЯ

Эта статья была впервые опубликована в журнале  “ Вестник”,  № 19, сентябрь,1999

 

P.S. ВСЕ ДАТЫ МОИХ ВСТРЕЧ С  Изабеллой Юрьевой отсчитываются назад от 1999 года.

P.P.S. Больше увидеть Изабеллу Даниловну мне не пришлось. Впервые после   14-ти лет отсутствия я приехала в Москву в 2009-ом году. Все телефоны поменялись. С трудом я разыскала ее внучку и правнука. Встретиться мы не успели. Разволновались. Понадеялись, что обнимем друг друга в следующий мой приезд. Я не удержалась и спросила, сохранился ли прежний музейный облик квартиры Изабеллы Даниловны, в которой теперь живет ее внук, которого я очень любила ребенком. И выяснилось, что – нет.  Молодые предпочитают холодный   и пустой металлический блеск  стиля  High  Tech.

P.P.S.  В следующий приезд в 2012-ом году любимая мной правнучка Изабеллы Даниловны(дочь ее родной племянницы) повезла меня на   Донское  кладбище, и я поклонилась  могиле с красивым надгробием.  В моих ушах все звучал   великолепный голос, но видеть  ее глаза,  ощутить тепло ее прикосновения мне не придется никогда.

И дальше по  прошествии  уже большого количества лет я чувствую печаль от ее отсутствия. Я скучаю о ней.

=========================

Добавление, сделанное в 2020 году для публикации в Журнале Новых Концепций