Воспоминания об Эпохах

Серебряный Век (длившийся менее десяти лет, расцвет которого странным образом приходился на Первую Мировую Войну) никогда не проходил во дворцах Петербурга. Ни в царских, ни княжеских. Что само по себе знаменательно. Но собрания и выступления проводились в зданиях, выстроенных при Николае Втором. В достойных и адекватных условиях. Не уступавшим Парижским!

На других фото были видны полуоткрытые ворота Зимнего дворца. Так что штурмовать было нечего! В тому же сохранилась фотография комиссии, которая уже на следующий день считала убытки во дворце: многие царские сокровища исчезли. Стоимость грабежа и вандализма оценили в четыре миллиона царских рублей того года!

Окончив аспирантуру в начале восьмидесятых годов, я сравнительно быстро (после девяти попыток) понял, что найти мало-мальски приемлемое место службы мне не удастся, и надо подаваться в пресловутый профком литераторов. Членство в нем давало право жить на литературные заработки, не считаясь «тунеядцем», трудовой стаж, а также такое социальное благо, как скромные выплаты по бюллетеню, сложным образом рассчитывавшиеся на основании полученных гонораров. В отличие от статусного и престижного Союза писателей, профком был организацией не «творческой», но «профессиональной», и принимали туда практически всех, кто не состоял на штатной работе и вырабатывал пером необходимый денежный минимум.

30 лет назад в Петербурге закрылось знаменитое кафе “Сайгон”, его еще называли ленинградским Вудстоком. “Сайгон”, ленинградская легенда 1960–1980-х, был антитезой унылым советским столовкам и пирожковым.

В марте 1937 г. простая русская женщина Анна Алексеевна Павлова, 1894 г. рождения, портниха из Санкт-Петербурга, получившая образование до 1917 г. в сиротском приюте, направила письма одинакового содержания Иосифу Сталину, в НКВД Ленинградской области и в германское консульство в Ленинграде

Российская Академия Наук - наследник Академии Наук СССР - бесспорно нуждается в реструктуризации. Но производить эту реструктуризацию необходимо вдумчиво, осторожно. Потому что за ошибки стране дорого придется платить.

Мы их освобождать пришли, значит, всё равно что к себе пришли, они наши. У него там сад и имение, так ведь это имение всё равно что моё; я, конечно, не возьму у него ничего, потому что я благородный человек, да, правда, и власти не имею, но всё же он должен чувствовать и навеки быть благодарным, потому что раз я к нему вошёл,— всё, что у него есть, это всё равно, что я ему подарил. Отнял у его угнетателя турка, а ему возвратил. Должен же он понимать это... А тут вдруг его никто и не угнетает — какая обидная неприятность, не правда ли?"

" Кто разграбил Пушкинскую библиотеку? Почему она не взяла в генеральские апартаменты, где она жила, эти два шкафа (к Ланскому). Они ничего не сохранили".

После того, как нацистская власть взяла своё начало в Германии, в сентябре 1933 года была создана Имперская палата культуры, возглавил которую министр пропаганды и народного просвещения Пауль Йозеф Геббельс. Основной задачей данного органа являлся идеологический проверка за деятельностью «людей искусства» в соответствии с политической концепцией подчинения всех сфер жизни Германии интересам национал-социализма.

Здесь лишь некоторые и наиболее известные имена.

Уничтожение евреев на оккупированной территории СССР как часть Холокоста было проигнорировано в ходе торжеств по поводу победы России во Второй мировой войне 

Изделия из человеческой кожи — это далеко не всё, чем отличилась жена коменданта. В качестве надзирательницы она регулярно избивала обитателей лагеря плетью, натравливала овчарку на беременных женщин, получая от вида крови настоящее садистское удовольствие. По признанию узников Бухенвальда, они даже самых жестоких охранников-эсэсовцев не боялись не так, как эту безумную тварь в чёрной форме.

Из Министерства мне написали, что (простите за длинную цитату) «в соответствии с определением Конституционного суда Российской Федерации от 18 апреля 2000 г. и Законом Российской Федерации от 18 октября 1991 г. “О реабилитации жертв политических репрессий” заключением ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 26 марта 2003 г. Давидсон Аполлон Борисович как оставшийся в несовершеннолетнем возрасте без попечения отца, необоснованно репрессированного по политическим мотивам, признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован»1 . Так что, оказывается, я «признан подвергшимся политической репрессии и реабилитирован». До 2003 года, когда получил такой документ, я этого не знал. А получив, пытался понять его смысл

4 марта исполняется 121 год со дня рождения Рахиль Мессерер-Плисецкой. Звезда немого кино лишилась мужа в годы Большого террора, прошла с новорожденным сыном через тюрьмы и лагеря, а в истории осталась прежде всего как мать великой балерины Майи Плисецкой. О судьбе Рахили рассказывает ее сын Азарий Плисецкий, артист балета, педагог и хореограф, который никогда не видел своего отца.

Для современников д’Артаньяна встреча с мушкетерами не сулила им ничего хорошего. Их боялась и ненавидела вся женская половина Франции.

Репрессии на ЗИСе, — вспоминал позже Фиттерман, — обрушились в основном на евреев. В мартовские дни 1950 года многих работников‑евреев ЗИСа стали увольнять с завода. Затем начались аресты, в течение нескольких месяцев было арестовано 60 человек. Одним из них по ошибке оказался русский инженер Л. Добрушин, репрессированный, видимо, за то, что был однофамильцем известного еврейского писателя.

Трудно себе представить подобное, но тогда, до 1937 года, в лагерях существовал еще некоторый либерализм. Выходила многотиражка «Новый судострой», которую делали писатель Николай Асанов, поэт Ярослав Смеляков и журналист Матвей Грин.

То есть от любви к евреям и еврейской культуре в Веймарской Республике (юдофИлия с ударением на первом И)- к юдофилИи (с ударением на втором И -ненависти к Евреям и холокосту как тяжелому заболеванию. "Газеты пишут на идише, официанты говорят на иврите, а немцев почти не видно – таким было затишье в Берлине перед приходом нацистов"

Эту ледовую дорогу называли дорогой смерти (а вовсе не «дорогой жизни», как сусально назвали ее наши писатели впоследствии). 

Бершадский поднялся, взял костыль, подошёл к столику президиума. Переложил костыль в правую руку. И неожиданно для всех, нанес Симонову удар костылем прямо в лицо, да так, что Симонов упал вместе со стулом на спину.