Жванецкий о евреях и человечестве

«Когда вижу антисемита, мне хочется спросить: "Ты что, завидуешь?"». В память о великом сатирике публикуем подборку его высказываний о евреях. Изначально она была опубликована к его 85-летнему юбилею. 

Об антисемитизме и антисемитах

А евреи как? Они в любой стране в меньшинстве, но в каждой отдельной отрасли в большинстве. Взять физику – в большинстве. Взять шахматы – в большинстве. Взять науку – в большинстве. А среди населения в меньшинстве. Многие не могут понять, как это происходит, и начинают их бить.

***

Наш человек любит кричать: «Наши деньги у Березовского». Я все время спрашиваю: «А у тебя были деньги?». Нет. Какие ж твои деньги у Березовского?.. На этом чувстве основан весь антисемитизм, весь марксизм, вся ненависть, которая читается между строк писателя к писателю.

***

В конце концов, для меня самый неприятный вопрос – вот вы еврей, и что вы скажете? Вот как записка во время концерта – правда ли, что Куприн сказал, что жиды... Вот что-то такое. Сказал ли Куприн, написал, нет, я даже не знаю, я не так же эрудирован. Что, там, каждый жид в нашей стране – деятель культуры. Я получаю такую записку на концерте – я теряюсь. Я не могу ничего сказать, так как эта записка начинается с оскорбления, в ней содержится оскорбление. Человек, которого оскорбляют, он теряется поневоле – он не может ответить так же. Вот тянет ответить матом на вот эту записку. А я, видите, пытаюсь этого избежать. Я не могу. Публика может все, публика свободна. Вот на такие вопросы я, наверное, не могу ответить.

***

Не буду говорить о других, но я вырос в смертельной борьбе за существование. Откуда этот юмор? Где его почва? Везде – от окончания школы до поступления в институт. Учителя предупреждали: парень идет на медаль. Шел, шел, шел, потом: нет, он еврей, – и где-тов 10 классе я перестал идти на медаль. Ни черта не получилось – еврей! Потом опять еврей, и снова еврей – все время я натыкался на это лбом, у меня не было того – самого главного... Я всегда говорил: "А вы могли бы в этой стране прожить евреем?". Когда вижу антисемита, мне хочется спросить: "Ты что, завидуешь?". Я же не вылезал из конкурентной борьбы. То подожгут, то не дадут, то обидят, то вообще задавят. Одно, другое, третье – и все время ты сглатываешь, сглатываешь... Сейчас я закончу формулировкой: неважно, кем ты был, – важно, кем стал.

***

Антисемитизм – это что-то очень больное... Не могу говорить обо всех евреях – они тоже разные, но, конечно, под натиском обстоятельств у этих людей веками вырабатывались малопривлекательные черты. Мы должны понимать: не все держится на мифологии – есть и реальные предпосылки. Шло это от специфического развития из–под полы, из–под каблука. Вот я подумал сейчас, что пролезающее сквозь асфальт и сквозь щели растение имеет скрюченный вид – откуда у него возьмется свободный аристократический ствол? Да, когда ты свободно, ничего не боясь, растешь в Англии, когда у тебя предки, потомки, замок и несколько поколений тянутся кверху, глаз радует прекрасное дерево, а здесь все выдавливалось, поэтому обижаться на евреев не надо.

«Меня тут пригласили на съезд знаменитых евреев...»

Какие бывают евреи

Евреи бывают разные. Бывают евреи степные. По степи носятся на лошадях. Бывают евреи южные, черноморские, те все шутят, все норовят иносказательно. На двух–трех языках часто говорят, на каждом с акцентом от предыдущего.

Есть евреи лабораторные. Тогда о них думают хорошо. Особенно если они бомбу делают, чтобы все жили одинаково или одинаково не жили вообще. Лабораторных евреев любят, ордена дают, премии и названия улиц в маленьких городках. Лабораторный еврей с жуткой фамилией Нудельман благодаря стрельбе пушкой через пропеллер бюст в Одессе имеет и где-то улицу. Талант им прощают. Им не прощают, если они широко живут на глазах у всех.

Есть евреи–больные, есть евреи–врачи. Те и другие себя ведут хорошо. Евреи–врачи себя неплохо зарекомендовали. Хотя большей частью практикуют в неопасных областях – урологии, стоматологии. Там, где выживут и без них. То есть там, где у человека не один орган, а два, три, тридцать три или страдания в области красоты.

Где евреям тяжело – в парламентах. Им начинает казаться, и они сатанеют: мол, не ради себя. Но остальные–то ради себя. А кто ради всех – и выглядит глупо, и борется со всеми, и опять высовывается на недопустимое расстояние один. В стране, которую, кроме него, никто своей родиной не считает, он, видите ли, считает. Он желает, чтобы в ней всем было хорошо. Вокруг него территория пустеет. Он ярко и сочно себя обозначил и давно уже бежит один, а настоящая жизнь разместилась совсем в другом месте...

...И тут важно успокоиться и сравнить будущее свое и не свое. И дать судьбе развиться. Принять место, что народ тебе выделил и где он с тобой примирился. Если ты еврей афишный, концертный, пасхальный и праздничный – держись этого. Произноси все фамилии, кроме своей. А тот, кто хочет видеть свою фамилию в сводке новостей, произнесенной Познером, должен видеть расстояние между Познером и новостями. Самое печальное для еврея – когда он борется не за себя. Он тогда не может объяснить за кого, чтобы поверили. И начинает понимать это в глубокой старости. А еще есть евреи–дети. Очень милые. Есть евреи марокканские, совсем восточные, с пением протяжным на одной струне. Разнообразие евреев напоминает разнообразие всех народов и так путает карты, что непонятно, кто от кого и, главное, зачем произошел. Немецкие евреи – педантичные. Русские евреи – пьяницы и дебоширы. Английские евреи – джентльмены с юмором. Да! Еще есть Одесса, одна из родин евреев. И есть одесские евреи, в любом мусоре сверкающие юмором и весельем. Очень большая просьба ко всем: не замечать их. Не устраивать им популярность. Просто пользоваться их плодами, но не проклинать их корни.